Смерть в партере - Кирилл Витальевич Бузанов
В ГИТИСе, искусствоведческий факультет которого я зачем-то окончил, а теперь много лет уже как а-ля пишу диссертацию, три семестра у нас шёл курс «Мировые религии». Из которого я вынес тот вывод, что базовые постулаты основных церквей плюс-минус одинаковы, а разница кроется в деталях, равно как и дьявол. Какая из них самая миролюбивая, а какая наиболее воинственная, понять, изучив святые книги, вряд ли получится. В современном же мире исламу имидж прилично подпортили всякие джихадистские группировки. Я же после встречи с муфтием стал с ощутимо большим уважением относиться ко всем мусульманам. Ну, кроме полных отморозков, которых в любой религии хватает…
Впрочем, очень скоро меня вышибли из этого умиротворённого состояния — факапов накануне премьеры всегда предостаточно, а если это ещё и в другом городе происходит, то их количество рискует зашкалить! Но нам удалось справиться со всеми, хотя и пришлось пожертвовать значительной частью ночи, зато первое выступление прошло практически без сучка без задоринки — все молодцы! Хапнули мы свою долю славы и от зала, рукоплескавшего неистово и весьма продолжительно, и от коллег по цеху, получив поздравления в устной форме. Критики, также пока устно, тоже одобрили постановку, однако наверняка найдётся хоть один, чем-то кем-то из команды когда-то обиженный, который не упустит возможности говнеца подлить — всегда есть недовольные. К примеру: после премьеры балета «Щелкунчик» в 1892 году штатный критик «Петербургской газеты» охарактеризовал постановку «скучнейшим и нелепым представлением», а под музыку такую, дескать, вообще нельзя танцевать. Теперь это — самый популярный во всём мире балет! Что двигало рецензентом в такой оценке?..
Слава богу, я сам предельно спокойно отношусь к критическим выступлениям в прессе, небезосновательно предполагая субъективность оценок, вкупе с предвзятостью. К тому же являюсь весомой фигурой в балетном мире, отчего мало кому из пишущей братии захочется портить со мной отношения. Мы же праздновали безоговорочную победу, закатив средних размеров банкет по сему приятному случаю — как бы тем самым подтверждая де-юре славную викторию, дабы никто не усомнился в ней. На банкет пригласили фотографов и прессу, а это тоже часть представления, самую же хорошую мину надо делать при самой плохой игре. Ну а гульнули мы славно, в свой полулюкс я вернулся не один, обратный же рейс продуманно взял на вечер, чтобы прилететь в столицу в хорошей форме. Предстояли серьёзные дела!
18
А к ним мы начали готовиться ещё до полудня воскресенья — майор Догонин прибыл ко мне домой за полчаса до экватора дня. Исключительно под чай просидели мы несколько часов, структурируя информацию и шлифуя свои версии убийства для каждого из наших многочисленных подозреваемых. Впрочем, отдавая себе отчёт, что все они в разной степени не без существенных шероховатостей. Наиболее убедительно мы могли обвинять Диану, однако оба продолжали верить в эту версию в минимальной степени. Самым же слабым пунктом шло у всех одно и то же — у нас не имелось сто процентов доказательств того, что Марата таки убили! Не дрогни рука у Александра Карловича в момент съёмки уничтоженных результатов анализов, мы бы это знали практически наверняка, ан нет — в этом сами сомневались. До сих пор бился знакомый Догони над улучшением качества фото до читабельного, однако надежд особых мы не питали — он не обнадёживал.
Зато не имелось сомнений в том, что дело пора закрывать, я к тому же уже понял, как именно я хочу финал этой драмы обставить — с изрядной долей присущей мне театральщины, в стиле помянутого разок ранее Эркюля Пуаро. Премьеру своего дебюта широкой публике в роли детектива я назначил на вторник, и в голове себе его уже срежиссировал, понимая по опыту постановок балетов, насколько важно сделать мощную по накалу концовку. Теперь оставалось самое «простое» — реализовать задумку, но я не сомневался в успехе, мало того, страстно предвкушал провести это «шоу»!
А продумал я его в деталях в самолёте на пути в Москву и уже решил, где состоится это разношёрстное собрание — всё в том же пабе, где балетная тусовка после спектаклей откисает. В этом заведении несколько залов, и есть один, как раз оптимально подходящий под мой формат на семь персон, включая меня. Там имелась и внушительных размеров ТВ-панель, к которой я собирался подключить свой комп для демонстрации улик. Туда я и направился, как мы закончили с Догоней, а хозяина заведения знал лично, так что мы очень быстро договорились по условиям. Определившись по мебели — семь кресел и несколько сервировочных столиков с одного края помещения, дальнего от экрана, я попросил сервировать их закусками и сладким, туда же поставить воды-соки и приличный выбор алкоголя. И с семи часов вечера вторника зал теперь мой, залог я внёс, хотя с меня его и не требовали, гостей же приглашал к восьми — чтобы иметь время сделать последние приготовления.
Не теряя ритма, я приступил к приглашениям, по-джентльменски начав с дам, а первой набрал Марго. Но пообщался с ней кратко, даже и не объяснял ничего, просто сообщил, что обязана присутствовать, а то профукает всё наследство. На мольбы о личной встрече до общей ответил категоричным отказом, сославшись на плотную занятость, в том числе и её вопросом. Вдова немного постенала в трубку, но вариантов у неё не имелось. Первая есть!
Несложно получилось и с Дианой — тоже по телефону я объяснил ей ситуацию следующим образом: «Мы завершили расследование по заявлению Маргариты Гарифуллиной, осталось провести очную ставку со всеми подозреваемыми, после которой мы и объявим о результатах расследования. А проведена она будет послезавтра, во вторник, в восемь вечера, на Большой Дмитровке, но я пока точно не знаю где, сообщу завтра — либо в отделении, либо где-то рядом. У нас же, помните, ремонт…»
Я решил не смущать сразу пабом: Диана, как я полагал, не ходок по злачным местам. Но она ничем и не смущалась: «Да, как скажете и где скажете. Я сама крайне заинтересована окончательно с ней разобраться. Тогда я жду вашего звонка с адресом, а ориентируюсь на восемь. До вторника!» Очередное проявление нордического хладнокровия у смуглянки…
Эти два звонка я сделал, попивая кофе на веранде этого же паба, оттуда позвонил и Александру
