Бюро темных дел - Фуасье Эрик
Все эти вопросы кружились в голове Валантена, когда из темноты на набережной вдруг донесся собачий лай. И словно по команде от руин отделилась тень. Силуэт высокого худого мужчины неспешно приближался к инспектору. Валантен, не сводя с него глаз, поднялся со скамейки. «А вот и отгадка подоспела, – мелькнуло в голове. – Сейчас выясним, что это на самом деле – встреча с друзьями или ловушка».
Тень пока что преодолела лишь половину дистанции, отделявшей ее от инспектора, когда из тьмы вынырнул еще один полуночник. Он шел по тропе, пересекавшей весь остров поперек, – по ней можно было добраться до восточной оконечности, где был еще один мост, вернее, простые мостки, ведущие на другую набережную Сены. Валантен, отметив, что этот путь отступления для него перекрыт, машинально взглянул в сторону Пон-де-Грамон, по которому он сюда пришел.
Облака тумана, витавшие над узким проливом, не позволяли разглядеть, есть ли кто-то на мосту, однако молодой полицейский не удивился, когда через минуту оттуда донеслись шаги, гулко отдававшиеся на досках. Если слух его не обманывал, по мосту шагали еще двое, и теперь он был лишен всех путей к бегству. «Друзья или враги?» – все еще крутилось в голове. Впрочем, ответ, учитывая обстоятельства, был очевиден, и очень быстро он превратился в непреложный факт, поскольку Валантен различил примешавшийся к эху шагов металлический скрежет, звучавший до боли знакомо. Точно такой же звук предшествовал нападению на него в окутанном туманом квартале Сент-Авуа вечером того дня, когда он познакомился с Аглаэ Марсо.
Это открытие могло бы вызвать панику у кого угодно на его месте, и Валантен непременно поддался бы ей тоже, если бы не предвидел подобный поворот событий заранее. За время, проведенное на склоне лощины в Ольне, у него была прекрасная возможность тщательно поразмыслить над запиской от якобы Видока, который назначил ему встречу. И чем больше он об этом думал, тем больше сомневался в ее подлинности. Если бывший шеф бригады «Сюрте» собирался встретиться с осведомителем, вроде как разведавшим что-то новое о Викарии, зачем он позвал на эту встречу еще и его, Валантена? Это выглядело неблагоразумно. Видок мог передать ему полученные сведения в другой день, сохранив тем самым в секрете личность своего источника. Подозрения вызывали также час и место назначенной встречи. По ночам на остров Лувьера никто и носа не совал. Зачем же понадобилось устраивать рандеву в месте, совершенно безлюдном в поздний час? Если только тот, кто его устроил, не собирался свести счеты с приглашенным без лишних свидетелей и легко избавиться от трупа, сбросив его в Сену.
Все эти соображения привели Валантена к единственному возможному выводу: его пытаются заманить в ловушку, расставленную самым топорным образом. В итоге на обратном пути в Париж, трясясь в «кукушке», инспектор спокойно обдумал план действий. Самым простым и безопасным для него сейчас было бы оповестить комиссара Фланшара и получить от него в помощь отряд полицейских сержантов, чтобы окружить остров. Но такое масштабное развертывание сил, готовящихся к операции захвата, не прошло бы незамеченным и непременно вспугнуло бы тех, кто пытался заманить его в ловушку. Он не забыл о нападении в тумане и об обыске в потайной комнате. Если эти два события и записка от лже-Видока – то есть три атаки за несколько дней – связаны, тогда кто-то им целенаправленно интересуется. Четвертой атаке Валантен подвергнуться не желал, поэтому необходимо было воспользоваться возможностью раскрыть и обезвредить раз и навсегда своего врага или врагов… Даже если ради этого ему придется рискнуть, оно того стоит.
Теперь к нему быстро приближались с разных сторон четверо мужчин. Пока они были далеко и почти неразличимы во мраке, Валантен хранил полную неподвижность, сидя под масляным фонарем. Он прекрасно понимал, что таким образом являет собой отличную мишень, но успел тщательно взвесить все за и против. Позади него была стена конторы, оба выхода к реке противники держали под своим контролем, так что получалось, что он загнан в угол, и четверка незнакомцев об этом знала, а следовательно, у них не было никакого резона стрелять в него, рискуя привлечь чужое внимание залпом. Ведь его нарочно заманили в это пустынное место, чтобы прикончить по-тихому.
Четверка приближалась, рассредоточившись полукругом, чтобы перекрыть жертве пути к бегству, и уже ступила на освещенную территорию. Теперь Валантен наконец смог их рассмотреть. Трое были в одежде простых работяг, один – в костюме буржуа. Лица их были вымазаны сажей, но Валантен без труда узнал того, кто, судя по всему, был их главарем. Этот бочонок на ножках с бегающими лживыми глазками под припухшими веками невозможно было не узнать: Гран-Жезю, сутенер, которого Валантен поколотил две недели назад, перед тем как его перевели в сыскную бригаду комиссара Фланшара. Троих остальных он раньше никогда не видел. Двое из них держали грозного вида ножи. Последний, верзила со зверской мордой, с пугающей легкостью поигрывал каменной кувалдой. Именно он оказался калекой: слегка прихрамывал. На одном из его башмаков были металлические набойки, помогавшие держать в правильном положении увечную ступню, – они-то и издавали тот скрежет, который слышал Валантен. Несмотря на это, верзила казался самым опасным противником из всей четверки.
– Какая приятная встреча, многоуважаемый инспектор! – воскликнул жирный сутенер, направив на Валантена внушительных размеров кавалерийский пистолет. – До чего же неблагоразумно разгуливать в одиночку в такую пору, да еще в столь уединенных местах. Особенно для тех, кто сам любит подкараулить какого-нибудь честного труженика и преподать ему урок.
Валантен иронично усмехнулся, демонстративно окинув взглядом лицо толстяка, еще хранившее следы недавней взбучки.
– Да уж тебе, приятель, и вовсе стоит по вечерам дома сидеть, с такой-то разукрашенной физиономией, не то от тебя детишки шарахаться будут, как от буки.
Гран-Жезю лишь презрительно пожал плечами, затем повернулся к подручным, будто призывая их в свидетели:
– Вы только послушайте! Господин инспектор еще шутить изволят! – Его взгляд неторопливо вернулся к Валантену, и в глазах появился недобрый блеск. – Можешь умничать сколько угодно, но на сей раз ты влип по самые помидоры! Неплохо я придумал с этой запиской от Видока, а?
Сутенер, похоже, решил покуражиться, вдоволь насладиться тем, что он считал своим неизбежным реваншем. А Валантен сказал себе, что надо этим воспользоваться, чтобы побольше выведать о его шайке.
– Как вы узнали о моих отношениях с Видоком? – спросил он, не теряя из виду ни малейшего движения противников.
– Олух несчастный! А ты что себе возомнил? Думал, можешь безнаказанно наехать на такого человека, как я? Мои люди сидят у тебя на хвосте уже две недели. Мне было известно, что ты гоняешься за Викарием, и когда они мне сказали о твоей стрелке с Видоком, я сложил два и два да скумекал, что тут можно забацать грандиозную западню.
– А еще ты со своими подручными обнаглел настолько, что влез в мой дом и устроил обыск. Это было рискованно. Кто-нибудь мог вас застать, – покачал головой Валантен.
Гран-Жезю вытаращил на него глаза. Либо это заявление и правда удивило сутенера, либо он обладал выдающимся актерским талантом.
– Что это ты такое болтаешь? – нахмурил толстяк лохматые брови. – В отличие от тебя мы не идиоты, чтобы вот так запросто соваться в волчье логово.
– Ладно, оставим это. Скажи лучше, что ты собираешься делать дальше.
– А у тебя что, никаких догадок еще не возникло?
Валантен потер подбородок, изобразив задумчивый вид:
– Ну, может, и возникли. Да вот только не верится мне, что я настолько отбил тебе мозги, чтобы ты вообразил, будто можно напасть на инспектора полиции и выйти сухим из воды. В Париже рано или поздно все становится известно.
Толстяк злорадно осклабился:
– Так ведь, чтобы обвинить кого-то в убийстве, нужно сначала труп найти. – Он кивнул на верзилу, который все это время без видимых усилий крутил в руке кувалду, как ярмарочный силач, желающий произвести впечатление на толпу зрителей. – Малышу Пьеру не понравилось, когда ты намедни ему шкуру проткнул. Кровищи было – жуть! И с тех пор он спит и видит, как бы с тобой за это расквитаться. Когда он с тобой закончит, твоя тушка превратится в фарш. Вот уж рыбы в Сене обрадуются такому лакомству!
