Николай Зорин - Интервью со смертью

– Спасаешь? От кого? От чего?

Даже в качестве спасителя он мне не нужен! Но какой поворот! Вот уж чего не ожидала!

– Ты слишком долго жила ожиданием. Слишком долго.

– Оставь! Это тебя не касается!

Отвернулся, внимательно следит за дорогой, но не обиделся. Первый раз в жизни не обиделся!

Шоссе загородное влилось в шоссе городское. Откуда Руслан мог узнать, что этот день – мой последний день, если не он убийца? Выследил Алексея?

– Как ты меня нашел?

Усмехнулся – губы сложились в горькую складку, хотел повернуться, но удержался – упорно рулит, упорно следит за дорогой.

– Разве мог я тебя не найти?

Достойный ответ влюбленного безумца.

Улица совсем оживилась, подъезжаем к центру. Вряд ли ему, нелюбимому, ненужному, чужому, удастся меня спасти. Ночь совсем близко. В воздухе сырость – через час, через два пойдет дождь. Ночь перельется в мокрый асфальт – мы добежим, доскользим до конца дорожки, и уж не Столярову нас остановить.

– Приехали! Выходи!

Он к себе домой меня привез, скучный тип! А я-то думала, по крайней мере спрячет в замке, обнесенном крепостной стеной. Это здесь он собирается укрыть меня от опасности, от Алексея? Укрыть, умыкнуть… Ничего не получится! Эта ночь – только наша.

Молча идем до подъезда. Молча поднимаемся в лифте. Щелкнул замок… Мозг поцарапал этот звук. Я его слышала, он с чем-то связан. Сегодня слышала, утром, когда поняла, что умру. Очевидно, щелкнув второй раз, дверь выпустит меня в смерть.

Мы прошли в комнату, почему-то не разуваясь. Я села на диван – привал перед трудной дорогой. Столяров бросил мне сигаретную пачку и зажигалку:

– Если хочешь, кури.

Я так и не увидела картину своей смерти. И лицо убийцы так и не решилась увидеть. Но лицо Столярова что-то вдруг стало не по делу суровым. Неужели все-таки он? Зачем в таком случае он привез меня в свою квартиру? Нет, тут что-то не так. Нервно расхаживает по комнате, словно усиленно думает или не может согласиться со своей мыслью.

– Кира.

Остановился, смотрит в упор, жутко смотрит. Хочет сообщить мне страшную весть и не решается?

– Я все знаю, Кира.

Значительно так произнес, как будто признался, что разведал мою тайну. Глупый, смешной. Но и глупость его меня не трогает.

– Что знаешь? – Я закурила, представив почему-то, что эта сигарета – моя последняя.

– Я знаю, как ты делала свои сенсации, – выдохнул он, словно бросился в омут.

– Ну и что? Разве я это от тебя скрывала?

– Ты не понимаешь! – Руслан покачал головой. – Я все знаю. Как было на самом деле, знаю. Помнишь свою первую громкую статью, о пожаре? Бутылочка, соска… Все поразились тогда, каким образом ты могла так проникнуть в детали, как будто знала этих людей, как будто была в их квартире, как будто сама присутствовала при их трагедии. А ты знала, была, присутствовала. Это ты подожгла квартиру. Подожгла, а потом написала.

– Ты с ума сошел?

– Нет, это ты сошла. А помнишь большую такую статью – она тоже наделала много шума – о том, как украли семимесячного ребенка, потребовали у родителей выкуп, а потом подкинули тельце мертвого младенца под дверь? Забыла? Неужели? Постарайся вспомнить. Свои сенсации ты делала сама. Совершала преступления, а потом их описывала. И этих людей ты убила, чтобы получить материал для сенсации. Надо же, – Руслан рассмеялся – глухо, как будто сидел в гулкой бочке, – ни один журналист еще не додумывался до такого! Глупые, глупые, зачем ждать, когда произойдет сенсационное событие, если можно его создать самим? А ты у нас умная, а ты у нас догадливая, а ты у нас самая крутая журналистка.

– Сумасшедший! Я никого не убивала! Это ты спятил от комплекса своей невостребованности и ненужности.

– Напрасно ты так. – Он скорбно улыбнулся. – Я любил тебя и не разлюбил, даже когда узнал об этом… А узнать было страшно. – Руслан подошел ко мне, сел рядом, судорожно обнял, больно защипнув кожу на спине. – Я не смогу тебя разлюбить. Если бы мог!

От любви и от ревности сошедший с ума, неужели это он все это время поставлял мне сенсации? Я не смогу его полюбить. Если бы могла!

– Кира, Кирочка, сумасшедшая моя девочка, зачем ты это делала? Зачем? Зачем? – Он вдруг отстранился от меня, так же судорожно, как до этого обнял. – Но ведь ты и дальше будешь убивать, ты не сможешь остановиться, не сможешь прожить…

– Я уволилась из «Происшествий».

– Не имеет значения! Устроишься в другую газету и продолжишь свой цикл. Ты не остановишься, пока тебя не остановят.

– Или тебя.

Он не услышал или не понял, он снова заметался по комнате, выбежал в коридор. Куда он, зачем? Вернулся, держа в неловко вытянутой, будто она у него сломана и закована в шину, руке что-то завернутое в ситцевую веселенькую тряпицу.

– Посадят или запрут в сумасшедший дом, – сказал Столяров, продолжая вслух свои мысли. – Я не могу этого допустить. – Он развернул тряпицу – пистолет. А ведь ночь еще не наступила.

– Зачем ты меня привез сюда, в парке было бы удобнее!

– Да? – Он удивленно посмотрел по сторонам. – В самом деле! Хотя… все равно! Когда мне рассказали, – продолжал он, нахмурившись, – все о тебе рассказали…

– Кто рассказал?

– Какая теперь разница? Главное – это правда.

Руслан щелкнул затвором – щелчок замка открываемой в смерть двери, – навел пистолет на меня.

– Мы могли бы поехать на море, мы могли бы счастливо прожить нашу жизнь. Но ты полюбила убийцу, и он забрал тебя, как забирает смерть.

Руслан прицелился. Вот она, картина, которую я сегодня так и не успела увидеть. Нелепая, ошибочная картина. Не он должен меня убить. Он вообще не имеет права!..

Волны плеснули на берег. Белая пена, серовато-белесый песок, йодистый запах. Я узнаю море, настоящее море. Следующим летом. Я так и не увидела картины своей смерти.

Руслан пошел на меня, вытянув руку с пистолетом.

Ошибка, ошибка! Все должно быть не так! Мокрая дорожка, а впереди… Выведи, выведи по мокрой дорожке, этот чужой человек хочет нам помешать…

Дошел до дивана, на котором я так не шевелясь и сидела, не пыталась спастись. Рука его дернулась. Он снова прицелился. Рука заходила ходуном. Я хотела зажмуриться, но не смогла – смотрела не отрываясь на его трясущуюся, словно в эпилептическом припадке, руку.

– Кира! А я ведь не могу. – Руслан улыбнулся страшной, слабоумной какой-то улыбкой. Перехватил трясущуюся руку левой спокойной рукой и выстрелил себе в грудь.

Глава 7

Расследование Андрея Никитина

Очередная ошибка! В этом чертовом деле каждые два часа возникает новая версия с новым главным действующим лицом, а в результате они все так же ничего не знают. Непонятно, чему так радуется Бородин. С энтузиазмом включился в выстраивание следующей версии: Столяров – убийца, Годунов – сообщник, Самохина – либо сообщница, либо жертва. Бегает, скачет, как молодой козлик, отдает распоряжения, весь в работе, а того не понимает, что ведь и эта новая – новейшая! – версия развалится, как и все предыдущие. Оптимистическая активность Бородина в конце концов так раздосадовала Андрея, что он ушел в машину.

Невозможно найти убийцу, когда совершенно неясен мотив его преступлений. Создается впечатление, что никакого мотива и нет, убийца просто играет с ними, подбрасывая ложные улики, ложных подозреваемых, указывая на ложные мотивы, по которым эти ложные подозреваемые действуют. Как все логично выстраивалось вокруг Годунова: обиженный, обозленный на целый свет сумасшедший убивает ради воскрешения своей былой славы в Кириной славе – и вот за какие-то считаные минуты все разбилось о новый персонаж – Столярова.

Андрей откинулся в кресле, закрыл глаза. Может ли Столяров быть убийцей? Может, почему бы и нет? Как может быть убийцей Кира или любое другое лицо. Нужно вернуться в начало, в исходную точку…

Все правильно! Нужно вернуться в исходную точку. Там и искать мотив – в первом убийстве. Мотив остальных преступлений – скрыть первое, придать ему такую же безмотивность, как и последующим. Кто связан с первой жертвой – тот и убийца.

Что у нас там с первым? Андрей раскрыл ноутбук, нашел нужный файл. Муравин Петр. Личность его долго не могли установить. Пока не приехала с курорта мать. Был обнаружен в сквере неподалеку от дома Самохиной, самой же Самохиной и был обнаружен, через десять часов, по заключению экспертов, после наступления смерти. Нигде не учился и не работал. Возраст – двадцать четыре года. Из близких родственников в городе, кроме матери, никого нет.

Да, но ведь могут быть дальние. Это нужно выяснить. И потом, убить его мог не родственник. С чем может быть связано его убийство?

Последующие жертвы выбраны не случайно – все эти люди пять лет назад летели в одном самолете. В Одессу. За время полета произошло много интересного. А потом еще прибавилась Кирина ситуация. Все это и послужило для них с Бородиным отвлекающим маневром. На это, судя по всему, убийца и рассчитывал. Он прекрасно знал обо всех этих событиях и потому сумел так ловко их использовать. Ловушки расставил, а они, дураки, попались!