Самое королевское убийство - Беннет Си Джей
К великому удивлению Рози, замерзнуть было очень приятно, но одеться в теплый кашемировый свитер и джинсы и пить очень хороший кофе за сосновым кухонным столом Мэри было просто великолепно.
– О да, – с улыбкой откликнулся Алан, когда она выразила эту мысль вслух. – Все думают, что мы ныряем ради ледяной воды, но на самом деле суть в ажиотаже на причале. И в этом. Мы не мазохисты.
– Может, только чуть‐чуть, – сказала соседка Рози по столу.
Ее звали Рене, на взгляд Рози ей было около шестидесяти. Рене была в поместье “новенькой” – она переехала всего одиннадцать лет назад. Оказалось, Рене занимается изготовлением белой и серой, как голубиное крыло, мебели для недавно набравших популярность стерильных съемных домов на берегу моря.
– Вообще‐то я художник, – с некоторым напором пояснила она. – Рози, вы любите искусство?
Рози не стала рассказывать, что у нее есть свой собственный Сезанн. Картина досталась ей при весьма необычных обстоятельствах, которые она не собиралась обсуждать.
Четвертый участник группы, мужчина по имени Джон, уже ушел домой, так что Рози болтала с Мэри, Аланом и Рене. Она знала, что произойдет дальше, и позволила им задать неизбежные вопросы о том, чем занимается королева в Сандрингеме, оправилась ли она от простуды и каково это – работать на нее.
– Это большая честь, – сказала Рози.
– Нет, а на самом деле, – любопытствовала Мэри. – Она требовательный начальник? Наверное уж.
Рози отвечала на автопилоте, не выдавая ничего важного, как обычно. Иногда она спрашивала саму себя: может, Босс действительно очень требовательна? Конечно, королева ожидала – и обычно получала – определенного уровня компетентности от всех вокруг, но, вероятно, не совсем так, как могла предположить Мэри. Она никогда не была груба или несправедлива. Рози довелось работать на офицеров армии и старших менеджеров банка, которые были куда более непредсказуемыми и сложными людьми. Все должности Рози на протяжении многих лет предполагали, что она жертвует своим временем и свободой, готова днем и ночью выполнять рабочие обязанности, отказываясь от надежд на мало-мальски приличную светскую жизнь. Может быть, она выбрала этот карьерный путь, потому что такова была ее натура. Хотела ли она собственной светской жизни? Социальная жизнь ее сестры охватывала три континента, но Рози не завидовала ей. Одновременно с этими размышлениями Рози говорила о корги и недавних празднованиях дня рождения королевы в Виндзоре, и все были довольны. Затем, прежде чем все разойдутся, Рози как можно мягче перевела разговор на Криса Уоллеса.
– Я все думаю о том, что вы сказали, – обратилась она к Мэри, – о том, как мистер Уоллес боялся потерять вместе с домом память о жене. Звучит душераздирающе.
– Так и было, – мрачно ответила Мэри. – Эти Сен-Сиры – настоящие заносчивые подонки, что бы кто ни говорил. Они слывут щедрыми и заботливыми, с их ящиками для ягнят на Пасху и Флорой, которая навещает больных, будто мать Тереза, но теперь‐то мы знаем правду.
– И вы говорили, что они были дружны с Уоллесами?
– Ну, Лора считала себя подругой Ли, – сказала Мэри. – Очевидно, это было не так. Но аристократия – это просто другой мир, согласны? Там все по‐другому. Без Лоры они бы не смогли держать свое стадо норфолкских рогатых, а это одна из изюминок Ледибриджа. Когда у Ли случился нервный срыв, именно Лора помогла ей снова встать на ноги. Не барон – от него пользы был нуль.
– У баронессы случился нервный срыв? – Рене заинтересованно наклонилась поближе и, к счастью, Рози не пришлось самой задавать вопрос. – Когда? Я ничего такого не слышала.
– Ммм, – задумалась Мэри. – Давно, Валентин с сестрой были еще детьми. Лора жила рядом со школой, и у нее был сын одного с Валентином возраста. У меня тогда сложилось впечатление, что Валентин что‐то натворил.
– Да? Почему? – спросила Рози.
– Не знаю. – Мэри нахмурилась. – Нет, погодите‐ка. Помню, мы стояли у церкви, и я спросила Лору, как поживает Ли – это было в самый разгар их семейного кризиса, – и Лора ничего не сказала, она была очень сдержанной, но Валентин стоял примерно в десяти футах от нас, просто обычный мальчик лет одиннадцати или двенадцати, и как Лора на него посмотрела! Конечно, после этого мы его нечасто видели. Он отправился в интернат, и я скажу только одно: до этого Ли клялась, что ее детей никуда не сошлют. Она всегда говорила, что в Своффхэме прекрасная средняя школа, в которую они могут пойти. Я восхищалась ею. Но потом Валентин внезапно пропал – я спросила почему, но Лора просто не хотела об этом говорить. Она была с Ли до самого конца, и посмотрите, как они с ней поступили. Выгнали ее дорогого Криса из собственного дома без всякой на то причины. Ходят слухи, будто Флора хочет оставить дом для своих лондонских гостей, потому что там теплее, чем в особняке. Я бы не удивилась.
– Флору не особенно любят в поместье, я погляжу, – отметила Рози.
– Раньше любили, – Алан нерешительно замолк на секунду. – Но это было до всего. Иногда видишь человека в новом свете. Не случайно это началось после смерти ее матери летом. Все здесь держалось на баронессе. А теперь понемногу разваливается.
Они немного поболтали о фонде, который был создан в память о Крисе, чтобы собирать средства его любимым благотворительным организациям по защите дикой природы. Рози почувствовала, что больше ничего полезного здесь не узнает. Лора Уоллес умела хранить секреты. Если она и открыла их кому‐то, то только любимому мужчине, а он был мертв.
Королева покрутила в руках очки:
– Верность Лоры баронессе для нас весьма неудобна. Ли умела выбирать друзей. Она, знаете ли, и сама такая была. Моя мать всегда говорила, что ей можно доверить что угодно и быть уверенной, что она не расскажет ни единой душе. Она очень любила Ли. – Королева посмотрела на Рози и нахмурилась. – Вы удивлены?
Рози покачала головой:
– Просто подумала про разницу в возрасте между ними, мэм. Разные поколения. Баронесса, кажется, была ровесницей принца Уэльского.
– Все так. Но мама не смотрела на возраст. Ее энергия никогда не иссякала. Она предпочитала компанию молодежи.
– И, полагаю, их объединяла любовь к садоводству, – сказала Рози.
– О да. – Лицо королевы просветлело. – Мама посещала сады в Ледибридже почти каждое лето. Она была очень высокого мнения о дизайнерских способностях Ли Сен-Сир. Когда Ли предложила помочь с регулярными садами здесь, мама была в упоении. Они обе были заядлыми ходоками по чужим садам. Обменивались записями. Когда Ли поехала в Японию, она прислала письмо на десять страниц. Мама читала его вслух… – Королева замолчала, на секунду погрузившись в воспоминания.
– Мэм?
Внезапно глаза королевы загорелись.
– Ли немногим доверяла, но… Вы ведь сказали, что Валентин отправился в интернат вскоре после того, как Лора Уоллес как‐то по‐особенному на него взглянула?
– Да.
– И ему было около одиннадцати или двенадцати лет?
– Верно.
– Довольно много для начальной школы. Обычно начинают в семь-восемь. Но Ли ведь и вовсе не хотела отдавать детей в интернат?
– Нет, мэм.
– Складывается впечатление, что Ли хотела отослать мальчика подальше от Ледибриджа. Подальше от отца. Если Валентину почти пятьдесят…
– Сорок семь, мэм.
– То есть все произошло примерно тридцать пять лет назад, где‐то около…
– Восемьдесят первого года, – поспешила помочь Рози.
– Хмм, – королева еще немного покрутила дужку очков, пока продумывала детали. – Корреспонденция моей матери не в лучшем состоянии, – признала она.
Под конец жизни мама жила с Маргарет, которая избавилась от части писем. Королева-мать не всегда было идеально осмотрительна. Однако она писала очень много, так что часть корреспонденции все же сохранилась.
– Нужно поговорить с архивисткой в Виндзоре. Вы ведь знакомы?
Рози знала эту дружелюбную женщину – по совместительству владелицу еще одного “мини-купера”. Они сблизились, обсуждая автомобили, еще во время пасхального визита королевы.
