Гастон Леру - Призрак Оперы
— Что же она не поворачивается? — нетерпеливо проговорил Рауль.
— Не спешите! У вас еще будет время спешить, сударь. Очевидно, механизм заржавел, или пружина не срабатывает. — На лбу Перса прорезались складки. — А потом возможно и другое…
— Что другое, сударь?
— Может быть, он просто перерезал канат противовеса и вывел из строя всю систему.
— Но зачем? Он же не догадывается, что мы будем спускаться здесь.
— Возможно, догадывается, потому что знает, что я знаком с этой системой.
— Он сам показал ее вам?
— Нет. Я следил за ним, за его таинственными исчезновениями и появлениями и наконец нашел секрет. Вообще-то такая система секретных дверей — самая простая. Это механика, старая, как священные дворцы Фив, с сотнями потайных дверей, как тронный зал Экбатаны, как зал с треножником в Дельфах…
— Оно не поворачивается! А Кристина ждет…
— Мы сделаем все, что в человеческих силах, — холодно произнес Перс. — Но он может остановить нас в любой момент.
— Выходит, он хозяин этих стен?
— Он — хозяин стен, дверей, люков. У нас его называли «мастером ловушек».
— Кристина рассказывала мне об этом, и рассказывала таким же таинственным тоном, и тоже наделяла его сверхъестественными возможностями… Но почему эти стены повинуются только ему? Не он же их строил!
— Именно он, сударь.
Рауль, озадаченный, ждал продолжения, но Перс сделал ему знак замолчать и указал на зеркало. Поверхность его задрожала. Казалось, что по отражению прошла волна, потом оно снова стало неподвижным.
— Видите, сударь, ничего не выходит! Давайте поищем другой путь.
— Сегодня другого пути нет, — неожиданно мрачным голосом заявил Перс. — А теперь внимание! И приготовьте пистолет.
Он тоже достал оружие и направил его на зеркало. Рауль последовал его примеру. Неожиданно зеркало повернулось, как поворачиваются вращающиеся двери, ведущие в общественные залы… и они увидели ослепительную вспышку, как будто в этом месте скрестилось множество ярких лучей. Зеркало повернулось, увлекая Рауля и Перса в непреодолимое движение и швыряя их из света в глубокую тьму.
XXI. В подземельях Оперы
— Берегитесь и не забудьте про пистолет! — успел шепнуть спутник Рауля.
Стена, сделав полный оборот вокруг собственной оси, закрылась позади них. Некоторое время они стояли без движения и восстанавливали дыхание.
Здесь царила тишина, которую абсолютно ничего не нарушало.
Наконец Перс шевельнулся; Рауль услышал, как он опустился на колени и принялся шарить в темноте руками.
Вдруг перед юношей вспыхнул слабый свет небольшой лампы, и Рауль инстинктивно отпрянул назад. Но тут же понял, что лампу зажег Перс. Маленький красноватый кружок медленно обшарил стены сверху вниз. Справа была сплошная стена, слева — дощатая перегородка. Рауль подумал, что этим мрачным коридором проходила Кристина, следуя за ангелом музыки. Наверное, это был обычный путь, которым Эрик проникал через стены подземелий, чтобы добраться до несчастной своей жертвы. Позже стало известно, что Эрик давно обнаружил этот тайный коридор, и долгое время только он один знал о его существовании. Этот ход был прорыт во времена Парижской коммуны, для того чтобы тюремщики могли приводить своих пленников прямо в казематы, которые были оборудованы в подвалах, потому что федералисты захватили здание вскоре после 18 марта и устроили наверху опорный пункт для запуска воздушных шаров, разносивших по окрестностям их подстрекательские прокламации, а в самом низу сделали государственную тюрьму.
Перс опустился на корточки и поставил лампу около себя. Он что-то сделал с полом и в тот же миг быстро потушил свет. Рауль услышал легкий щелчок и увидел на полу тусклое пятно очень слабого света. Как будто приоткрылось окошко где-то далеко в освещенных подвалах театра. Теперь Рауль больше не видел Перса, а только слышал его дыхание рядом с собой.
— Идите за мной и делайте то же, что и я.
Рауль направился к смутно белеющему квадрату слухового окна. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что Перс опять опустился на колени, подтянулся на руках, вцепившись в оконную раму, и проскользнул вниз. При этом пистолет он держал в зубах.
Странное дело, но виконт полностью доверял Персу. Хотя он ничего о нем не знал и поведение Перса во многом лишь увеличивало загадочность этого приключения, Рауль без всяких сомнений и колебаний поверил, что тот действует с ним заодно против Эрика. В конце концов, если бы тот строил против Рауля какие-то зловещие замыслы, то не дал бы ему в руки оружие. И потом, если уж на то пошло, разве не должен был он, Рауль, любой ценой добраться до Кристины? Словом, выбора у него не было. Если бы он заколебался, хоть на миг усомнившись в намерениях своего спутника, он счел бы себя последним трусом.
Рауль тоже опустился на колени и, уцепившись обеими руками, повис в люке. «Отпускайте руки», — услышал он и тут же упал в объятия Перса, который заставил его лечь, закрыл люк так, что Рауль даже не успел заметить механизма, и сам лег рядом с виконтом. Тот собрался было спросить его о чем-то, но рука Перса прикрыла ему рот, и он услышал голос, который сразу узнал: это был голос комиссара полиции, который только что его допрашивал.
Рауль и Перс находились позади перегородки, надежно скрывавшей их. Рядом была узкая лестница, ведущая в маленькую комнату, где комиссар задавал вопросы. Им были слышны не только звук его голоса, но и шум шагов.
Свет в комнате был слабый, но, выйдя из плотной темноты, которая царила в коридоре наверху, Рауль без труда различал окружающие предметы.
И он не смог сдержать сдавленного восклицания, потому что увидел три трупа.
Первый лежал на тесной площадке лестницы, ведущей к двери, за которой слышался комиссарский голос, два других валялись у подножия лестницы со скрещенными на груди руками. Протянув руку через скрывавшую их перегородку, Рауль легко мог бы дотронуться до одного из несчастных.
— Тихо! — снова прошептал Перс. Он тоже увидел трупы и коротко объяснил: — Это «его» работа.
Голос комиссара стал громче. Он интересовался осветительной системой, и режиссер давал ему объяснения. Должно быть, комиссар находился в зале для «органа» или в прилегающих к нему помещениях. Читатель может подумать, что, раз речь идет об оперном театре, «орган» означает музыкальный инструмент, однако в данном случае это совсем не так.
В те времена электричество использовали только для некоторых, очень немногих, сценических эффектов и для звонков; громадное здание и сама сцена освещались газом, тем же газом освещали декорации, это делалось при помощи специального агрегата, имевшего множество трубок, и по этой причине его назвали «органом».
Рядом с суфлерской будкой находилась ниша, предназначенная для главного осветителя, который оттуда давал команды своим подчиненным и следил за их выполнением. Во время всех представлений в этой нише сидел Моклер.
Однако теперь Моклера в нише не было, его помощники также отсутствовали.
— Моклер! Моклер!
Крик режиссера раскатывался в подвалах подобно звуку барабана, но Моклер не отвечал.
Мы уже говорили, что одна дверь выходила на маленькую лестницу, которая поднималась со второго подвального этажа. Комиссар толкнул ее, но она не поддалась.
— Глядите-ка! Я не могу ее открыть, господин режиссер. Она всегда открывается так туго?
Режиссер, сильно надавив плечом, открыл дверь и тут же испуганно вскрикнул, увидев, что ее держало:
— Моклер!
Вслед за комиссаром подбежали остальные, участвовавшие в обходе театра.
— Несчастный! Он мертв! — простонал режиссер.
Комиссар Мифруа, который никогда и ничему не удивлялся, уже спокойно наклонился над массивным неподвижным телом.
— Нет, — буркнул он. — Он мертвецки пьян! А это совершенно разные вещи.
— Такое с ним в первый раз, — заявил озадаченный режиссер.
— Тогда ему дали наркотик.
Мифруа поднялся, сошел вниз по ступеням и крикнул:
— Смотрите!
При свете красного осветительного фонаря они увидели под лестницей еще два тела. Режиссер узнал помощников Моклера. Мифруа ощупал их.
— Спят, — констатировал он. — Странно, очень странно. Нет никаких сомнений, что в осветительной кто-то побывал, и этот «кто-то» был сообщником похитителя. Однако что за глупая идея похищать артистку прямо со сцены. Или я ничего в этом не смыслю, или в этом нет никакой логики… Пусть пошлют за театральным доктором!.. Странное, очень странное дело, — еще раз повторил Мифруа.
Потом повернулся в сторону комнаты и обратился к собеседникам, которых ни Раулю, ни Персу не было видно.
— Что вы на это скажете, господа? — спросил он. — Ведь только вы можете как-то объяснить это. Должна же у вас быть хоть какая-то догадка.
