Надломленный мозг - Валерий Александрович Пушной
— Ты что тут залег, как медведь в берлоге? Пора выходить на охоту!
Топчась по грязной комнате, как затравленный зверь в клетке, Квазимодо промычал что-то, изображая всем своим видом готовность идти на дело, хотя плечо не совсем пришло в норму. Размазав по лицу ухмылку, Коршун оперся о дверной косяк и бросил:
— Угораздило тебя, кореш. Тебя ведь все утопленником считают.
— Да и ты из преисподней выпрыгнул, — дернул кадыком Квазимодо. — Как уцелеть удалось?
— Меня в тот день не было с ними, — нехотя объяснил Коршун. — Тимур бабу искать отправлял.
— Так они-то как подзалетели? — продолжал допытываться Квазимодо, любопытство из него перло.
Пришлось Коршуну сочинять на ходу:
— Я же сказал: я там не был. Точно не знаю. Но языки принесли, что Тимуру устроили ловушку, — и, видя в глазах Квазимодо следующий вопрос, опередил ответом. — Не знаю точно, но шкурой, нутром чую, что подлянку устроил Корозов. Ты не забыл о нем? На днях он и на меня охоту учинил. В кафе чуть не прищучил — я едва ноги унес. Тебе тоже несдобровать, если прослышат, что ты не утопленник, а свеженький, как огурчик. Не добили его — теперь проблема на наших с тобой шеях повисла. Кто кого! Мы его или он нас! Я потому и разыскивал тебя — думал: предупредить кореша нужно. А то выйдешь в свет погулять, а тебя, как таракана, прихлопнут тут же. Рыскают, ищут. Я вот, видишь, нашел, и они тоже найдут — наши ряхи им хорошо запомнились!
— Меня теперь так просто не возьмешь! — отозвался Квазимодо. — Начнем, кореш, громить без разбору!
Именно за этим и пришел Коршун к нему. Спросил:
— Долго еще будешь тут рыбу вялить по рецептам врача?
— К черту врача! — пренебрежительно сплюнул Квазимодо. — Я хоть сейчас готов, раздобудь мне только ствол, а то свой я утопил. А с ножичком, сам понимаешь, много не наохотишься.
— Я сам нынче без ствола! На «раздобудь» бабок нету! — потерся о дверной косяк Коршун. — Придется ментам свечки ставить. Как смотришь на это? Вместе добывать стволы будем!
Глаза у Квазимодо загорелись:
— Подыскивай клиентов, Коршун, — обстряпаем по высшему разряду!
— А сможешь? — с недоверием показал тот на плечо.
Сорвав с шеи перевязь, морщась, Квазимодо зашевелил рукой:
— На мне, как на собаке, заживает! Видишь? Врач здесь бодягу развел! Не раздумывай, Коршун, ищи, где стволы взять!
На этом они и сошлись. Коршун ушел, оставив Квазимодо в приподнятом настроении. А через три дня на одной из дорог в машине ГИБДД нашли два трупа полицейских. Оружия и документов не было.
С утра сегодня у Глеба день складывался удачно. Не нужно было никуда спешить. Поэтому он сказал водителю, чтобы тот не гнал машину. Сам был расслаблен, смотрел по сторонам дороги. То в одном, то в другом месте менялись названия торговых точек. Вчера были автомобильные запчасти, сегодня — продукты, и наоборот. Увидав слева книжный магазин, Корозов положил руку на плечо водителю. Любил покопаться в книгах, всегда сожалел, что не хватало на это времени. Но сейчас такая возможность была. Попросил:
— Подверни-ка к книжному.
Резко крутнув рулем, водитель перестроился и припарковался недалеко от входа. Стеклянные двери. Крупная вывеска над ними «Читай-город». Охранники выпрыгнули из машины первыми. Войдя внутрь, Глеб приостановился, осмотрел большой зал магазина. Белые стеллажи с книгами. За стойкой два продавца. Шагнув к стеллажам, Корозов пробежал глазами по корешкам. Взял книгу. Ладонью прошелся по обложке, раскрыл, прочитал аннотацию, пальцами перебрал страницы, останавливая внимание на отдельных. Любил книги в твердых переплетах и никогда не покупал в мягкой обложке. Даже если хотелось иметь эту книгу. Время пролетело незаметно. Странно: когда углубляешься в книги, его не просто не наблюдаешь, оно перестает существовать, и все вокруг перестает существовать — ничего и никого не видишь и не замечаешь. Выбрав четыре книги, Глеб передал их охраннику и оторвался от стеллажей. Пора было ехать. Направился к кассе, и в этот момент в глубине зала у стеллажа с детективами взгляд вычленил Егора Ротемкина. Глеб свернул в его сторону, подошел сзади, проговорил:
— Книжки любите, Егор? Или подарок кому-то выбираете?
Оторвавшись от книги, тот оглянулся, распахнул чистые голубые глаза, смущенно улыбнулся Корозову, на скулах заиграл румянец:
— Люблю детективы, — ответил, и узкая худая рука слегка коснулась вьющихся русых волос. — Особенно когда в самом конце узнаёшь, что все не так, как ты предполагал.
— Я тоже люблю книги, — сказал Глеб, глянув на томик в его руке. — У нас с вами, оказывается, имеются общие интересы, — и спросил: — Ну, как продвигаются дела по переоформлению наследства? Интерес к нашей сделке не пропал? — Почему Корозов задал второй вопрос, он и сам не знал, — как-то выскочил автоматически. Но после этого вопроса он заметил, что яркая голубизна глаз парня будто затуманилась.
Неопределенно поведя головой, Егор на мгновение плотно сжал чувственные губы, неширокие плечи чуть опустились, зеленая рубашка на плечах как бы обвисла, затем приоткрыл рот и, глядя в сторону от собеседника, выговорил:
— По наследству все движется, а по сделке… — Он на некоторое время замялся, все лицо стало гореть алым цветом. — Вы знаете, я хотел позвонить вам, да все как-то не получалось.
— Да вы не церемоньтесь! — перебил его Глеб. Высокий, плотного сложения, он стоял твердо и уверенно смотрел на парня. — Говорите прямо. Помощь нужна? Какая? Смелее, не стесняйтесь!
Мучительно сморщив высокий лоб, Егор сосредоточенно посмотрел на книгу в своих руках, но явно не видел картинки на обложке, названия книги, имени автора. Набрав в легкие воздуха и, вероятно, храбрости в сердце, выдохнул:
— Вы знаете, я, наверно, не буду продавать магазин.
Словно холодной водой окатило Глеба. На мгновение ему показалось, что он ослышался. Овальное, чуть удлиненное лицо нахмурилось, по щеке пробежала легкая морщинка. Он переспросил:
— То есть? Что вы сказали, молодой человек?
Уже более решительно Егор повторил:
— Я передумал продавать магазин.
Целую минуту, не моргая, пронизывающе, сурово Корозов смотрел на Егора. В карих глазах было не просто недоумение, они стали наливаться сдержанным негодованием:
— Я не ослышался? Вы отказываете мне? А как же наши договоренности?
