Черное дерево - Мерседес Рон
– Женщин… Таких, как служанки Маркуса. Таких, как моя мать. Они приезжают из России, обманутые посулами о лучшей жизни…
– Из России и из половины стран мира, – перебил меня Рэй. – Им обещают лучшую жизнь, большую американскую мечту. Их обманывают и похищают.
– Но как такое возможно? Не могу понять, как моя мать могла попасться на этот крючок…
– Ее обрабатывали несколько месяцев, Марфиль, – сказал он, потягивая кофе и глядя в пространство. – Я знаю случаи, когда на них даже женились. Долгие месяцы обмана: влюбляются, женятся, а потом привозят сюда. А когда привозят, их отправляют на улицу заниматься проституцией, и они ничего не могут поделать, потому что им угрожают убийством родных.
– То же самое проделывал Маркус со мной, – сказала я, чувствуя, как дрожат руки.
Я вспомнила, как он угрожал Габриэлле…
Его слова снились мне в ночных кошмарах. «Осторожнее, Марфиль, одно мое слово – и фотографии твоей сестры появятся среди других пропавших девушек».
– Как я могу вам помочь? – спросила я. Мне не хотелось сидеть сложа руки. – Я могла бы быть полезной, ведь я провела с этим человеком больше двух месяцев. Я знаю его образ мыслей, знаю, как он…
Рэй хотел что-то сказать, но вдруг уставился в угол и замолчал.
Я обернулась и увидела Себастьяна: он стоял, опираясь о дверной косяк и глядя на Рэя убийственным взглядом.
– О чем ты его просишь? – спросил он с перекошенным от ярости лицом.
– Ни о чем, – раздраженно ответила я.
– Мы просто болтали, ничего больше, – вставил Рэй.
– Я же тебе ясно сказал, Рэй, – произнес он, даже не взглянув на меня.
Рэй кивнул, поставил чашку и направился к выходу.
Я встала на пути у Себастьяна, понимая, что ничего из этого все равно не выйдет.
– Ты не заставишь меня сидеть здесь взаперти, не задавая вопросов. Я хочу стать одной из вас.
– Ты не станешь одной из нас, – отрезал он. – Ты уже достаточно пострадала, я хочу оградить тебя от этого.
– Но я не хочу, чтобы меня ограждали! – воскликнула я. – Я хочу покончить с ним. Хочу стать одной из вас. Ты не знаешь его так, как я!
– Я знаю людей вроде него. Знаю их желания, образ мыслей…
– Не знаешь! – перебила я, чувствуя, как из глубины поднимается волна гнева, охватывая все мысли. – Я говорила с ними, Себастьян, и испытала на собственной шкуре, на что способен этот человек…
– Ты ничего не можешь сделать, даже не знаю, как еще тебе объяснить, – сказал он, проводя рукой по сердитому лицу. – Ты не знаешь, где и когда поймать его с поличным. А без этого у нас нет доказательств, что именно он всем заправляет.
Его слова понемногу накладывались на воспоминания, и вскоре всплыл крайне неприятный образ.
Клуб… Кроме Нуньеса, Маркус никому не позволил пойти с нами.
Мне вспомнилась девушка, которая вошла в зал… Она не произнесла и двух слов, просто делала, что он ей приказывал…
Мне вспомнились звуки, доносившиеся из-за дверей, вспомнилось, как мне хотелось сбежать оттуда.
– Возможно, есть одно место… – сказала я скорее себе, чем ему.
– Что еще за место? – спросил он, подходя ко мне.
Я подняла взгляд и посмотрела на Себастьяна. Несколько секунд я растерянно моргала – он был так близко. Сердце учащенно забилось, и я отступила на шаг, увеличивая дистанцию.
– Он привез меня в одно место… Хотел показать, что меня ждет, что может со мной случиться, если я не буду ему подчиняться. Я слышала, как он спросил у кого-то насчет товара и сказал, что опасно говорить об этом по телефону. Я подумала, он говорит о наркотиках, но, возможно…
– Что это за место? Ты помнишь, где оно находится? Как оно выглядело? Град вопросов дал мне понять, что я права. Они и правда нуждаются во мне.
Я подняла голову и посмотрела на него очень серьезно.
– Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, если ты позволишь мне стать одной из вас.
Себастьян сжал зубы и покачал головой.
– Так не годится, слоник.
Я раздраженно скрестила руки на груди.
– В таком случае продолжайте действовать вслепую.
Я обошла вокруг стола, чтобы отойти подальше от Себастьяна, но он ухватил меня за руку.
Я посмотрела на него, хотела сказать, чтобы он меня отпустил, и невольно промолчала. Меня манили его прекрасные карие глаза, его губы – так близко от моих, и я почувствовала себя такой маленькой рядом с почти двухметровым Себастьяном.
– Я понимаю, ты на меня злишься, понимаю, почему ты меня ненавидишь, едва можешь находиться со мной в одной комнате… Но это очень серьезно.
– Настолько серьезно, что попытка держать меня подальше может только навредить тебе и всем, к кому это имеет отношение. Они страдают, ожидая, пока твоя проклятая работа принесет хоть какие-то плоды.
Он молча отпустил меня.
– Так ты позволишь помогать тебе или нет?
Себастьян сжал зубы и вышел, повернувшись ко мне спиной.
– Нет…
Таково было его последнее слово, прежде чем он покинул кухню и заперся в зале собраний.
Если вы уже меня изучили, то не сомневаетесь, что я не отказалась от своего решения. Я не перестану думать об этом, пока мне не отведут роль в этом деле после того, что я вынесла от рук этого урода.
На следующий день, когда мы обедали на кухне, в дверях появился Уилсон. Мы не виделись с ним с тех пор, как он привез меня сюда вместе с Себастьяном и Суаресом, и при виде человека, знающего, что со мной случилось, к горлу подступил ком.
Когда Уилсон вошел на кухню и увидел нас, он едва задержал на мне взгляд. Он не мог смотреть на меня слишком долго и прекрасно понимал почему.
Я положила вилку на тарелку с макаронами, сваренными Себастьяном, и откинулась на спинку стула.
– У меня пропал аппетит, – сказала я, сердито глядя на Уилсона.
От Уилсона не укрылся мой презрительный взгляд, как, впрочем, и от остальных. Я уже собиралась встать и уйти, но остановилась, услышав слова Уилсона.
– У них есть запись, Себастьян, – сказал он, глядя на него. – Они знают, что это был ты.
Себастьян очень серьезно посмотрел на Суареса.
– Как такое возможно?
Тот покачал головой.
– Уверяю, это невозможно. Все камеры были выключены…
– Запись сделана не
