Демон скучающий - Вадим Юрьевич Панов
– Если хочешь – закажи, я наедаться не буду. – Салата и горячего оказалось вполне достаточно, чтобы утолить голод. Не более. А кухня и в самом деле была недурна.
– Собираешься бегать с кем-то наперегонки?
– Я не знаю, как может закончиться вечер, поэтому предпочитаю быть сытым, но не объевшимся.
– А зачем сытым?
– Чтобы выпить.
– Наконец-то нормальный вечер! – обрадовалась Вероника.
– А как же вино?
– Вербин, не будь занудой. Вино – это часть ужина. А теперь мы идём развлекаться, ведь так?
Внешне всё было именно так: красивая пара решила провести вечер пятницы в «Деловой тыкве». Странный, конечно, выбор, но почему нет? Вкусы у людей разные.
Феликс заранее забронировал столик, поскольку понимал, что в пятницу в баре будет больше гостей, чем в будни, и войдя, увидел, что не ошибся – все столики, кроме их, оказались заняты, а за стойкой работали четыре бармена: к Николаю и его вчерашнему помощнику добавились ещё два парня. Но подходить к ним Феликс не стал, устроился за столиком и огляделся, надеясь увидеть среди посетителей незнакомца с фотографии.
Надежда не оправдалась. Зато Вероника не преминула отметить поведение спутника:
– Вербин, ты ведёшь себя как шпион.
– Сильно заметно?
– Смокинга не хватает, а так – вылитый Джеймс Бонд.
– Тебе нравится?
– Ещё не знаю. Зависит от того, что нас ожидает. – Она выдержала паузу. – Перестрелка?
– У меня нет оружия.
– Я думала, твоё оружие – мозги, – невинно заметила девушка. – Неужели я ошибалась?
– Иногда оружие приходится маскировать.
– Или зачехлять.
– Ты придумала, что закажешь?
– Ты же сказал, что напиваться нельзя?
– Любишь это дело?
– Я тебя дразню, Вербин, проверяю наличие чувства юмора.
– Ника, я взял тебя с собой только по одной причине: лучше ты будешь рядом, чем следить за мной, стоя на холоде.
– Как приятно, что ты обо мне заботишься. – Девушка положила ладонь на руку Феликса. – Я выберу для тебя самый красивый пакет.
– Пакет чего? – не понял он.
– Забудь, – махнула рукой Вероника. – Пусть будет бокал вина. Один.
– Сейчас закажу.
Феликс подошёл к стойке, кивнул Николаю, вчерашнему бармену, тот ответил, взглядом указал на напарника и велел ему принять у Вербина заказ.
– Говорят, ты меня искал?
– Не тебя, а своего старого товарища, – уточнил Феликс.
– Полицейский потерял друга?
– В жизни всякое случается. Меня зовут Феликс.
– Михаил. – Они обменялись рукопожатием, и бармен продолжил: – Я посмотрел фото, которое ты оставил. Тот человек приходил в «Тыкву» несколько раз.
– А этот?
Вербин протянул Михаилу фотографию неизвестного, с которым Чуваев встретился у отеля.
– Этого я здесь вижу постоянно, – улыбнулся бармен. – Зовут Арсен.
– Просто Арсен? – уточнил Вербин.
– Мы паспортными данными не обмениваемся.
– Он не похож на кавказца.
– Арсен – это коротко. Он как-то сказал, что полное имя – Арсений. Нормальное русское имя.
– Как себя ведёт?
– Спокойно. Дружелюбно. Как правило – один. Надирается иногда, например, в прошлое воскресенье был в стекло, но агрессивным не становится.
– Полная характеристика.
– У Ромки брат – полицейский, он периодически расспрашивает меня о разном, вот я и научился изъясняться на понятном вам языке. Мы, филологи, легко адаптируемся к коммуникативным особенностям собеседников.
– С вами нужно держать ухо востро.
– Почему?
– Потому что адаптируетесь. – Вербин не ожидал, что незнакомец с видео окажется завсегдатаем «Тыквы», обрадовался, но виду не показал. – Что можешь сказать о втором?
– В смысле, о первом?
– Ты ещё и математик?
– Ладно-ладно. – Михаил понимал, что чем быстрее ответит на вопросы, тем быстрее сможет вернуться к работе, поэтому постарался перейти на деловой тон. – Второй, который первый, появлялся у нас несколько раз и только с Арсеном. Вёл себя тихо.
– Как они держались вместе?
– Как друзья, которые давно не виделись.
– Девочек снимали?
– Один раз уехали в компании, но не с профессионалками: они ребята болтливые, весёлые и при деньгах, девчонки с ними охотно познакомились.
– Вернёмся к Арсену. Ты сказал, что в прошлое воскресенье он как следует надрался. Разве это подходящий день?
– Для Арсена – да, – тут же ответил бармен. – Я потому его в своё время и запомнил – Арсен частенько надирается именно по воскресеньям.
«Интересная привычка…»
– Что Арсен о себе рассказывал?
– Феликс, при всём уважении, мне нужно работать. Давай так: если Арсен сегодня явится, ты сам у него спросишь, что и как, а если не явится – поболтаем после закрытия. А я пока припомню всё, что о нём знаю.
– До закрытия я не дотяну – дел много, спать надо. Вот мой телефон. – Вербин протянул Михаилу визитку. – От руки я дописал телефон напарника. Если захочешь что-нибудь рассказать – не стесняйся. Но только нам двоим, больше никому. Договорились?
– У меня есть выбор?
– Миша, выбор есть всегда. Вопрос лишь в том, к чему приводит сделанный выбор. Продиктуй мне свой номер.
– Зачем?
– Вдруг я захочу тебя о чём-нибудь спросить?
Феликс вбил в память телефона продиктованный барменом номер, вернулся за столик и поднял бокал:
– Твоё здоровье.
– Вербин, ты такой простой… Но мне приятно. – Вероника сделала глоток вина.
– К тебе не клеились?
– Почему спрашиваешь?
– Волнуюсь.
– Вербин, открою секрет: бывает так, что я хожу в бары совсем одна.
– И чем это заканчивается?
– Какой ты любопытный. – Девушка улыбнулась. И эта улыбка совсем не походила на те, которыми она одаривала окружающих, будучи одетой в стиле «гранж». Эта улыбка была женственной, чарующей. Но уже через мгновение Вероника вернулась к прежнему тону: – Сам подумай, кто будет ко мне клеиться? Все видели, что я с тобой.
– Не благодари.
– А вдруг я пропустила интересное приключение?
– Тогда извини.
– Ты всё-таки душнила, Вербин… Закончил свои дела?
– Поговорил.
– Что будем делать дальше?
– Культурно отдыхать.
– Так и знала, что в итоге у нас получится романтическое свидание. Место, правда, так себе, в следующий раз пригласи меня в приличное заведение, хорошо?
– Мы были в другом заведении.
– Вербин, перестань душнить. Я ведь не капризничаю, а учу тебя благородному обхождению. Кстати, ты женат?
– Вовремя ты задала вопрос.
– Разве я ещё не спрашивала?
– Ты была уверена в себе.
– Я и сейчас уверена. Так ты женат?
– Был.
– А-а…
– Она умерла.
Девушка вздрогнула:
– Извини.
– Тебе не за что извиняться.
– Я попросила прощения за то, что из-за моих вопросов ты стал грустным.
– До этого я был весёлым?
Вероника рассмеялась.
– До этого ты был таким, каким я к тебе уже привыкла. – Но тут же вновь стала серьёзной: – С тех пор один?
– Я… – Феликс не собирался исповедоваться. Не потому, что время и место неподходящие, а потому что не любил. Но затем вспомнил честный рассказ Вероники и решил ответить тем же. – Некоторое время назад у меня завязались отношения, но нам пришлось расстаться, и я не знаю, что между нами сейчас происходит.
Потому что Марта уехала и ни разу не написала и не позвонила. Хотя не могла не знать, что люди, которых она боялась последние годы, больше не смогут причинить ей зла.
– Ты хорошо держишься.
– Я умею притворяться.
– Да уж…
Вербин выдержал короткую паузу, а затем вопросительно поднял брови:
– Пробил тебя на жалость?
Несколько секунд девушка обдумывала вопрос, затем вспыхнула:
– Ты мне соврал?
– Нет. – Феликс ответил честной улыбкой.
– Почему?
– А зачем?
– Все врут.
– Врут, чтобы показаться лучше, чем есть на самом деле. А мне это не нужно.
– Потому что и так хорош?
– Потому что не хочу.
– Не хочешь врать?
– Да, Ника, не хочу.
– Это всё Город, он всегда проверяет гостей, и они становятся настоящими, – неожиданно произнесла девушка. И поспешила уточнить: – Те из них, у кого внутри есть настоящее. – Выдержала недлинную паузу, задумчиво глядя Феликсу в глаза, и улыбнулась. Но не «снова», а глазами. Взглядом. – Знаешь, Вербин, что мы с тобой сделаем? Мы сейчас закажем по сотке крепкого, выпьем и пойдём гулять по набережным.
– Гулять ночью?
– В этом смысл, Вербин. – На этот раз Вероника улыбнулась не одними глазами. – В этом смысл…
двенадцать лет назад
Питерский дождь.
И каждый представил что-то своё…
Для кого-то резкий, очень шумный, за считаные минуты выливающий на старые крыши мегатонны воды, мгновенно смывающий с города надоевшую пыль, заставляя трясти головой и весело отфыркиваться. Для кого-то долгий, затянутый, когда серое плывёт перед глазами, а монотонный перестук навевает сон. Кто-то
