Я жила в плену - Флориан Дениссон
Голос женщины вывел его из задумчивости:
– Вы работаете с моим сыном?
– Да, мадам, в бригаде, – немедленно ответил он.
Лицо мадам Павловски расплылось в широкой улыбке и пошло мелкими морщинками.
– Вы его ищете? Вы опоздали, он ушел десять минут назад. Не хотите присесть?
Она наклонилась и придвинула к себе табурет, стоявший у комода, – такой же комод был в квартире Максима. Интересно, что эта крепкая на вид женщина делает в заведении для пожилых людей? «Резиденция Пульман» – это дом престарелых или, может, больница, замаскированная под богадельню. Максим сел.
– Как он с вами обращается? Авторитарно? Не злоупотребляет властью?
– В каком смысле? – изумился Максим.
– Какой он начальник? Иногда мой сын бывает излишне строг, но ведь иначе ему не удалось бы так быстро продвинуться по службе, согласны?
Мадам Павловски лучезарно улыбнулась, Максим посмотрел ей в глаза и на несколько мгновений утонул в их голубизне. Начальник? О чем она? Быстро продвинуться по службе? Павловски в отделе розыска меньше года и ни разу не получал повышения. Максим решил включиться в игру:
– Борис очень уважительно относится к подчиненным.
– Ну и прекрасно! Мне бы не хотелось, чтобы о нем плохо думали, ведь он всегда готов прийти на помощь.
Взгляд Максима упал на рамку с фотографией на ночном столике. На снимке был запечатлен мужчина с квадратными плечами и суровым лицом, держащий на руках белокурого младенца. Максим легко узнал маленького Бориса. Куртка с меховым воротником поверх небесно-голубой рубашки с синим галстуком очень шла гордому папе Павловски. Монсо легко опознал парадную форму русской полиции.
– Это мой муж, – сказала женщина, проследив за его взглядом. – Болезнь унесла его слишком рано. – Она указательным пальцем вернула очки на переносицу и продолжила с неизбывной печалью: – Борис успел вовремя осуществить отцовскую мечту – возглавил вашу службу. За несколько дней до смерти отца. Он не смог присутствовать на церемонии, но унес в лучший мир гордость за сына.
В этот момент Максим почти все понял, но на всякий случай спросил:
– А вы там были?
Она достала из кармана вышитый носовой платочек и промокнула нос.
– Увы, нет, мне трудно долго стоять. Хотите чая? – Максим незаметно огляделся, чайника нигде не заметил и собрался было ответить, но мать Бориса продолжила: – Сын часто приходит выпить со мной чая.
Женщина устремила взгляд в окно, и свет дня смягчил черты ее лица. В маленькой комнате стало тихо, и Максим не решался издать ни звука. Мать Павловски виделась ему хрупким созданием, готовым вспорхнуть и исчезнуть при малейшем шуме. Ее морщинистое лицо казалось прекрасным, ресницы трепетали, как крылья усталой бабочки, бескровные губы пели хвалы сыну. Он вспомнил свою мать, мысленно наложил ее образ на лицо Сильвии Павловски и вдруг ощутил связь с коллегой, странное чувство, противоречащее всему, что он когда-либо думал о суровом великане. Они находились в очень разном и тем не менее схожем положении, их роднил вечный эдипов комплекс, столь дорогой сердцу Фрейда.
Мадам Павловски молчала несколько долгих минут, потом вдруг встряхнула головой, прогоняя сон, ее взгляд остановился на Максиме, и улыбка осветила увядшее лицо.
– Добрый день! Вы пришли выпить чая с моим Борисом?
Максим посмотрел на снимок в рамке, чтоб сохранить в памяти эти лица. У него защемило сердце, и он поднялся.
– Нет, мадам. Я его коллега и просто заглянул поздороваться.
– Очень мило с вашей стороны!
Глаза матери Бориса радостно загорелись – глаза Максима увлажнились.
– Я должен вернуться на работу, мадам, желаю вам всего наилучшего.
– Вы ведь служите в бригаде Бориса, верно?
– Да, мадам, он мой шеф.
Она горделиво выпятила подбородок и в прощальном жесте подняла руку, когда Максим был уже на пороге.
* * *
Виктория опустилась на гигантский угловой диван в гостиной квартиры, куда ее привел мэтр Шварцман. Глядя на чуть вздрагивавшую дизайнерскую люстру, молодая женщина сделала глубокий вдох, как будто хотела ощутить и присвоить реальность этого места. Здесь слишком хорошо – так не бывает. Свой страх она высказала вслух:
– Я как будто сплю и вижу сон.
– Ты это заслужила, нет? – сказал Родольф, не отводя взгляда от экрана телефона.
Они быстро перешли на «ты», и по пути до роскошного жилища Виктория окончательно решила, независимо от того, движим адвокат корыстными мотивами или нет, довериться ему и считать, что он действует в ее интересах.
– Советую выйти на террасу, – продолжил он. – Вид оттуда просто потрясающий.
Виктория легко поднялась, поправила волосы, взлохмаченные статическим электричеством, и подошла к застекленной двери. Воды озера бликовали, отражаясь в плитках террасы, девушка сделала первый шаг и подумала: А он прав. Фантастический вид пробуждал жажду свободы и тягу к приключениям.
Воздух был сух и свеж. Виктория закрыла глаза и замерла на несколько секунд, расслабляясь.
Шварцман окликнул ее из комнаты.
– Вот ключи, – сказал он, кладя связку на круглую стеклянную столешницу. – Этот от входной двери, а магнитный бейдж – от ворот резиденции. С консьержем есть связь круглые сутки, безопасность тут на высшем уровне.
Безопасность. Слово прозвучало, и Викторию затошнило. Она тотчас представила, как останется одна с наступлением темноты в этих ста квадратных метрах, в час, когда лунные тени и голоса озера вызовут к жизни ее худшие кошмары. Она замерла, не смея взять ключи. Перед мысленным взором кружились ромашки; она почему-то вспомнила нескончаемое путешествие в багажнике треклятой тачки и едва не задохнулась.
Шварцман помрачнел.
– Тебе нехорошо? – спросил он, выпустив из пальцев ключи, и они упали на столик с визгливым звоном.
Шварцман подошел ближе и дружеским жестом положил руку ей на плечо. Она покачала головой и попыталась улыбнуться:
– Не беспокойся, все будет хорошо, просто эмоции зашкаливают.
Выдержав паузу, адвокат спросил:
– Хочешь позвать к себе мать или друзей? Обещай, что будешь очень осторожна: если кто-нибудь узнает, что ты поселилась здесь, мне будет непросто найти для тебя другое место.
– Я тебя не подведу.
Она протянула руку и взяла ключи – бородки больно врезались в ладонь. Виктория обвела взглядом горизонт и содрогнулась.
Он нашел ее у родителей, так в безопасности ли она здесь?
32
Ночь наступала на долину, гонясь по пятам за тандемом Эмма—Ахмед (Эмахмед, как она про себя называла их по образцу звездных пар). Они ехали в горы на служебном автомобиле.
