Неупокоенные - Альбина Равилевна Нурисламова
– Погоди, Тима, не кипятись.
– Если ты в это веришь, с тобой не все в порядке! Иван, поехали, я тебя в город отвезу, тебе к врачу надо, это депрессия или…
Иван тоже встал со стула.
– Депрессии мои, проблемы со здоровьем – позади. Когда помер, ничего не болит. Только скука, тоска смертная. Но вместе нам веселее будет, намутим дел.
– Намутим… дел? – повторил Тимофей.
– А то!
– Ты меня убить хочешь?
Бабушка и внук посмотрели друг на друга.
– Зачем же мертвого убивать?
Тимофей затрясся.
– На мосту. Помнишь, что было?
– Ничего не было! Я вырулил, все хорошо.
– Не вырулил. Нету моста. Два с половиной года нету! Видимость плохая, там и не ездит никто. Живые-то из деревни разбежались. Машина твоя в речку упала, ты не выбрался, утонул. Девятый день сегодня. Я говорил тебе – событие. Соседушка моя печет, – Иван приобнял старуху за плечи, – бабуля.
Тимофей закричал, закрыв лицо руками. Он не верил. Не мог поверить. Но все складывалось одно к одному, а появившееся и пропавшее письмо от Ивана было лишь начальным звеном в цепи.
– Ты помер в этих краях, значит, наш теперь. Вместе, говорю же, веселее.
– За что? – тихо спросил Тимофей. – За что ты так со мной? Заманил нарочно, хотел, чтобы я здесь умер.
Иван развел руками.
– Родным, близким друзьям я такой участи не пожелал бы, сам понимаешь. Да и позови я их, не поехали бы: они-то знали, что я разбился три года назад. Погиб здесь, в Топольках, примчался сюда сдуру. Мать лежачая с того дня, как узнала про мою смерть. Инсульт.
– Я не…
– Конечно, ты не знал. Потому что не хотел знать. Сестра писала тебе насчет похорон, но ты или не открыл письмо, или в спам отправил.
Тимофей понял, что так и было. Однажды с электронного адреса Ивана пришло послание, в теме стояло: «Срочно от Ивана». Тимофей не стал открывать, сразу удалил, поскольку…
– Телефонный номер новый ты мне нарочно не оставил, – продолжал Иван, – думаешь, я не догадался? Не хотел со мной дружить, считал, что ты лучше меня, я тебе не ровня. Теперь-то придется!
Он улыбнулся, будто сказал нечто забавное.
– И потом, дружище, ты ведь тоже мне кое-что нехорошее сделал. С какой стати тебя жалеть?
Тимофей закрыл глаза. Это была правда. Потому он и срочное письмо не открыл: побоялся, Иван напишет что-то обличающее, гневное. Ждал повторных посланий, но их не было, и он успокоился.
Когда Тимофей стал начальником Ивана, возглавил отдел, понял: такой сотрудник ему не нужен. Захочет пользоваться дружескими привилегиями, подколками своими станет ронять авторитет руководителя в глазах других работников. Поставить его на место Тимофей не мог, характера не хватало, сам Иван уволиться не захочет, значит, надо ему помочь. Тимофей знал, как подставить приятеля: подделал пару отчетов, несколько документов подправил. Сделал все так, что комар носа не подточит.
Иван не сам ушел, его уволили с треском.
– Думал, не вскроется? Ты дельце ловко провернул, никто и не понял. Я сам не узнал, пока не умер. Мертвым, Тима, все известно, от них секретов быть не может. А я, между прочим, работу нормальную найти после так и не смог. Так, подработки мелкие от случая к случаю. Пить начал, пьяный на мотоцикле разбился.
– Ты, милок, внучка моего, можно сказать, убил! – прошелестела старуха.
– Но я зла не держу, – произнес Иван. – И бабуля не сердится. Мы ж теперь все вместе. Семья, можно сказать.
Он засмеялся, старуха подхватила, а Тимофей, которому больше не хотелось кричать, плакать или ругаться, понял, что его охватывает апатия, ледяное спокойствие.
«Мертвым тревожиться не о чем», – подумал он.
Непрекращающийся дождь шуршал за окном. В ночи и тумане бродили мертвецы, и Тимофею не стоило их бояться, ведь отныне он был одним из тех, кто обитает в заброшенной деревушке с милым названием Топольки.
Анна
Жители деревни обходили проклятый дом стороной. Не подходили близко и даже старались не смотреть лишний раз в его сторону.
Деревня раскинулась в низине, а дом стоял гораздо дальше и выше, на высоком холме, надменно взирая на людей слепыми заколоченными окнами. Когда-то это была величественная постройка, богатый каменный дом, не чета скромным деревенским избушкам. Следы былой красоты еще можно было разглядеть, но…
Но, как и говорилось, дом предпочитали не разглядывать.
– Бабуль, кто жил в старом доме? – спросила как-то Оля у своей бабушки. – Почему все боятся этого места? Мама говорила, в доме случилось что-то плохое. А что – не сказала.
Оле было двенадцать, она впервые приехала к бабушке на каникулы. Обычно (изредка) та сама приезжала в город погостить. А Оля бывала тут, когда была совсем маленькая, приезжала на несколько дней с мамой и папой.
Этим летом родители привезли дочь, наказали быть хорошей девочкой и укатили прочь, обещая вернуться через две недели. Тогда-то уж они вместе поедут в отпуск, чтобы купаться в море, а пока ей нужно быть хорошей и слушаться бабушку. Так и застряла Оля в деревне, где телевизор показывал две программы, не было подруг, друзей, киосков с мороженым, кинотеатра, парка с фонтаном.
Скукота. Хорошо еще, что Оля любила читать и взяла с собой книги.
Бабушка, которая убирала кухню и мыла посуду после ужина, обернулась к внучке, прикидывая, что ответить на вопрос про дом. С одной стороны, можно отговориться, мол, никто ничего не боится, это всего лишь старый дом, а она уже слишком большая, чтобы верить в сказки. Но с другой, Оля – девочка любознательная, непоседливая, целеустремленная. Вся в мать. Запросто может вздумать выяснить все самостоятельно: выведает рано или поздно у местных ребятишек, когда познакомится, а то и сама вознамерится сходить, поглядеть. А вот этого делать не следовало.
– Давай договоримся, – решилась бабушка. – Только чур – держать слово. Ведь взрослые люди всегда выполняют обещания.
На самом деле бабушка, конечно, знала, что не всегда, но ей нужно было дать понять девочке, что та уже взрослая.
– Конечно, – немного обиделась Оля, – я всегда держу слово. Я пионерка.
– Вот и отлично. Уговор такой. Я честно, без прикрас рассказываю тебе все, что знаю про дом, а ты обещаешь не ходить туда. Тебе и не захочется, когда ты узнаешь, в чем дело, но все-таки договориться не помешает.
Разумеется, Оля пообещала. И, забегая вперед, выполнила свое обещание, узнав, что произошло в доме много-много лет назад.
– История многослойная, как слоеный пирог, – начала рассказ бабушка. – Моя мама
