Грандиозная игра - Дженнифер Линн Барнс
– Загадка, – напряженнее, чем обычно, проговорил Нокс, – видимо, надо ее решить!
– А потом позвонить, – беззаботно уточнила Джиджи. – Недаром же сюда притащили эту будку и еще инструкции по экрану пустили.
Брэди посмотрел на меч, который он забрал в прошлой комнате, на зеркальный потолок.
– Тесновато тут, – прокомментировал он. Его голос эхом отразился от металлических стен. Он покосился на Нокса.
Тот стиснул зубы.
– Падение – это fall, но в Америке так же называют осень. А перед осенью идет лето, – предположил он.
– А еще может иметься в виду грехопадение! – вставил Брэди. – Ему предшествовала гордыня!
Джиджи читала между строк этого эмоционального диалога. Итого: под падением в загадке может иметься в виду и время года, и снижение высоты. А еще Нокс не любит тесные пространства. И она ему тоже не особо нравится. Пока.
– Ладно, допустим, у нас уже есть две версии о том, что бывает перед падением: лето и гордыня, – подытожила Джиджи и перешла к следующей строке: – А что наступает после центра? Край? Конец? Лилия и роза – это цветы. – Она выдержала паузу: – Летние?
– Только роза, – напряженно поправил ее Нокс, – а лилии цветут по весне.
Брэди перевел взгляд со стены на Нокса:
– Так ты помнишь.
Секунда напряженной тишины, и Джиджи осенило: точно, калла еще и название лилии!
– Тень – возможно, намек на что-то, заслонившее солнце. – Нокс сосредоточился на тексте загадки. На напряженной шее вздулись мышцы. – Затмение? А центр… Экватор?
Брэди молчал. Джиджи, по натуре болтушка, далеко не всегда могла вовремя прикусить язык, но бывают в жизни моменты, которые так и требуют, чтобы ты оставил других в покое, если это вообще возможно, учитывая, в какую тесную комнатку они попали. Девушка примолкла и вернулась к самому началу загадки: «Наступаю я перед паденьем…»
Падение. Джиджи набросала список ассоциаций: гравитация, Шалтай-Болтай, «Вся королевская рать». Взгляд переключился на четвертую строчку: «напротив лошадки».
– Ставить телегу впереди лошади, – выпалила она вслух неожиданно для самой себя. – Извините.
Брэди едва заметно переступил с ноги на ногу.
– Да не извиняйся.
Джиджи вспомнились его прикосновения к животу, а потом слова, сказанные Ноксу: «Различие в том, что я любил ее».
Он говорил в прошедшем времени, но чувства, которые улавливались в голосе, никак нельзя было назвать отжившими. Брэди всё еще любил Каллу, кем бы она ни была. А Джиджи, пускай и питала слабость к драмам и не чуралась откровенно плохих идей, больше всего на свете хотела победить в «Грандиозной игре». Доказать, что чего-то да стоит. Вновь воспарить к небесам.
Она крепко зажмурилась и отогнала подальше воспоминания о прикосновении Брэди. Сделала глубокий вдох. Мы с этой металлической комнатой, зеркальным потолком и дребезжащей стеной – одно целое. Она заставила себя забыть о Брэди и Ноксе, и о Брэди-и-Ноксе, и о Калле, то ли пропавшей, то ли убитой, то ли и то и другое. Джиджи медленно выдохнула, чтобы успокоиться.
«Наступаю я перед паденьем. И после центра. Ничего нет плохого во мне. Напротив лошадки. По имени Роза иль Лилия. И в тенистой прохладе – я повсюду. Но что я такое?»
Глава 39
Рохан
Рохану часто представлялось, что его сознание – лабиринт, а он чудовище, которое в нем живет. В лабиринте располагается несколько хранилищ с информацией, от которых тянутся извилистые дорожки. В одном архиве складируются детали, которые не имеют большого значения, но всё равно врезались в память, в другом – полезные сведения, которые дожидаются, пока он пустит их в ход, а в третьем – информация, которую Рохан пометил как значимую, хотя значимость эту еще предстояло подтвердить.
Именно по коридору, ведущему к этому последнему архиву, Рохан бродил чаще всего. Искал глубинные взаимосвязи, нащупывал закономерности – всё это было у него в крови. Да еще и Саванна Грэйсон работенки добавила, стоило ему понять, как ей всё это нужно.
Да, он улавливал в ее голосе эту самую жажду, сопоставимую с его собственным желанием овладеть «Милостью дьявола». Жажду, делающую Саванну загадкой ничуть не легче той, что смотрела на них с металлической стены.
Почему восемнадцатилетняя девчушка с трастовым фондом в миллионы долларов так отчаянно хочет выиграть в «Грандиозной игре»?
– «Восемьдесят восемь замков. Стоп, неправда, о нет! Но зато черно-белым будет ответ», – прочла Саванна вслух загадку на стене.
– Пришел черед загадок! – Рохан переложил меч из правой руки в левую. О да, на стене загадка, и в тебе тоже. – Загадки нарочно уводят ум всё дальше от правильного ответа. Они извращают правду и опираются на привычку нашего разума искать подтверждение тому, во что мы уже верим.
В чем твоя милость, а, Савви? Что ведет тебя вперед?
– Значит, это ловушка, – подытожила Саванна.
– Сразу несколько, думаю. – Рохан поймал себя на том, что в принципе слишком уж много думает о Саванне Грэйсон. Он заточил это желание в лабиринте, вместе с вопросами о ее мотивах, и переключил внимание на более насущную проблему.
– «Головоломка, загадка – Хоторнов игра. Повторим еще разочек: неизменна она», – процитировал он и дал Саванне возможность, пускай и мимолетную, что-то добавить, а потом продолжил сам: – Полагаю, строки про три тропы означают, что в начале игры всем трем командам давали одинаковые задания, а теперь у каждой будет свое. Корона, скипетр, трон пустой…
– Три подсказки, – предположила Саванна, – но к чему? К большой загадке?
– Время покажет. – Рохан перевел взгляд с нее на слова, написанные на стене. – Так всегда бывает, Савви.
Она четко дала понять, что ей не нужно его сочувствие, и это хорошо, учитывая, что оно всегда в дефиците. Вот только Саванна успела пробудить в нем любопытство, а это, по общему мнению завсегдатаев «Милости дьявола», гораздо хуже.
– Давай сконцентрируемся на загадке! – попросила Саванна.
Рохан улыбнулся своей фирменной волчьей улыбкой – и в этот раз она была еще более хищной, чем обычно.
– Я уже.
Главная загадка – это ты, Саванна Грэйсон. Если ее разгадать, станет понятнее, как извлечь выгоду из этого знакомства, но это лишь приятный бонус. Главное – удовлетворить любопытство. Но пока…
Напротив стены, на которой была написана загадка, висел старинный телефон с дисковым набором. Когда стена вращалась, он даже не двинулся с места. Оставалось только восхищаться мастерством инженера, соорудившего эту комнатку, и скоротечностью нынешнего испытания.
Восемьдесят восемь замков.
Стоп, неправда, о нет!
Но зато черно-белым будет ответ.
Рохан начал медленно кружить по комнате, обдумывая вторую строчку. «Стоп, неправда, о нет!»
Неправда, вероятнее всего, противоположность правде. Английское выражение «To be right» означает
