Грандиозная игра - Дженнифер Линн Барнс
– А у нас пока есть только нож, – продолжил Нокс, сощурившись.
– Который я великодушно вам показала, – уточнила девушка. – Заметка на полях: если вдруг начну целиться острым краешком в твою сторону, мистер Негатив, ты сильно не переживай, ладно?
– Еще есть ножны, – уточнил Брэди, вертя их в руках. Именно он попросил у Джиджи чехол от ножа. И она отдала – не только чтобы позлить Нокса, но и потому, что Брэди вызывал у нее доверие, что бы ни говорила Саванна у нее в голове.
Брэди погладил ножны.
– Тринадцать.
– Ты посчитал царапины на коже, – заключила Джиджи и протянула руку за ножнами. Брэди тут же вернул их хозяйке, не медля и не жалуясь.
«Видишь?» – мысленно спросила Джиджи у этой незримой Саванны.
– Ну какой надежный, – шепотом произнес Нокс. Потом резко повернулся к Джиджи. – А хочешь, покажу, в чем главное различие между мной и Брэди? Коротенечко.
– «Коротенечко»? Это ты меня так назвал? Тогда тебе надо поучиться придумывать прозвища, – съязвила Джиджи.
– Различие в том, – понизив голос, сказал Брэди Ноксу, – что я любил ее.
Калла! Интуиция Джиджи просто вопила о том, что дело принимает скверный оборот.
– Монетки в пятнадцать центов! – воскликнула она, чтобы только отвлечь сокомандников. – Три штуки! Что же они значат?
Вопрос неплохой, но отвлек он всех ненадолго.
– Шесть лет прошло, Брэди, – голос Нокса напомнил скрежет наждачной бумаги. Акцент совершенно испарился.
– И без тебя знаю, – Брэди снял очки и принялся протирать стекла краем рубашки. – Я уже давал тебе второй шанс, – напомнил он, вернув очки на переносицу, – в прошлом году.
– Так, может, ты…
– Монетки, – перебил Брэди Нокса и повернулся к Джиджи. – Три штуки.
Джиджи приняла волевое решение встать между ними и в профилактических целях отвлечь их еще разок.
– Что делает тебя счастливым?
– А? – У Нокса было такое лицо, будто ему в нос только что попало молоко и он пытается это скрыть. Ноздри раздулись, глаза округлились – недобрый знак.
– В чем залог твоего счастья? – упорствовала Джиджи. – Если помнишь, отвлекающие маневры – моя сильная сторона. Мозг не умеет сохранять нейтралитет. Так что, если застреваешь в круговороте всяких там предвзятостей и застаревших идей, надо брать быка за рога и вышвыривать хомячка из колеса.
– Вот только хомячьих метафор тут не хватало, – чуть ли не рявкнул на нее Нокс.
Джиджи убрала нож в чехол, задрала юбку, поставила ногу на край стола и примотала оружие к бедру.
– Что? Делает? Тебя? Счастливым?
Нокс еще не понимал, что ему ну никак не отвертеться.
Тут начал отвечать Брэди.
– Мамина собака. Ее зовут Этот Песик. Этот Песик вовсе не крохотная милая собачка и пахнет так себе, но каждую ночь спит в хозяйской кровати.
– Я уже его люблю! – умилилась Джиджи. – Нокс! Что делает тебя…
– Деньги, – бесцветным тоном ответил он. – Вот что делает меня счастливым. – Джиджи уставилась на него в радостном ожидании, и наконец список пополнился. – И жареная курочка. Ножки, которые ночь в холодильнике постояли. Ну что, довольна? А еще старые машины, дорогой виски. – Нокс отвел взгляд. В его теле напряглась каждая мышца. – И созвездия.
Брэди притих.
Джиджи, которая уже и сама порядком отвлеклась, решилась на еще один ментальный вираж. Мозг нацелился на новый план. Тратить время на тщательное обдумывание она не стала. Просто взялась за пояс, расшитый блестящими камнями, и отогнула его вниз, обнажив кожу и слова, записанные на животе: манга, Ра. Нож не единственная ее находка за время нахождения на острове.
Брэди тут же нагнулся и впился взглядом в ее живот. Он изучал обнаженную кожу сквозь стекла очков в толстой оправе, и Джиджи вдруг поймала себя на мысли, что никто еще на нее так не смотрел – с таким откровенным, неприкрытым интересом. Что-то похожее читалось на лице Джеймсона Хоторна, когда он глядел на Эйвери Грэмбс.
– Манга, – прочел Брэди, поднеся руку к животу Джиджи, – Ра.
– Египетский бог солнца, – пояснила Джиджи. У нее вдруг перехватило дыхание. Ничего, твердила она себе, это совершенно нормально и, наверное – очень хочется верить, – не так уж и заметно!
– Нокс? – позвал Брэди, легонько коснувшись кожи Джиджи и осторожно обведя слово «Ра». – Ты это видишь?
От его прикосновений по коже разлилось тепло.
– Ей восемнадцать, мне двадцать пять, – отрезал Нокс, – пялиться не собираюсь.
– Я про буквы! – Прикосновения Брэди были мягкими, но уверенными. – Переставь их!
«Ну и ботан! – восхитилась Джиджи. – А какие скулы! А голос, он такой… такой…»
Она поспешно прервала полет воображения, пока оно не стало рисовать другие картины, где уже она так касается живота Брэди…
Буквы. Переставь их!
У Джиджи взорвался мозг – исключительно в хорошем смысле.
– Manga! Ra! Это же анаграмма! – восхитилась она. – Для слова… – Она торопливо просчитала все варианты. – Anagram! Мне такие метаприколы не очень по вкусу, но тем не менее!
Брэди опустил руку. Джиджи кинулась к набору предметов. Всё тело горело – и не по одной причине.
– Анаграммы. Ищем анаграммы!
Анаграммы. Начнем с того, что и двадцать пять, и пятнадцать центов – это всё монетки: coins.
И тут Джиджи Грэйсон, разоблачительница намеков и гроза головоломок, увидела все три ответа разом.
И взвилась на седьмое небо от счастья.
Глава 36
Рохан
– Слова. – Взгляд серебристых глаз Саванны задержался сперва на фишках, а потом на магнитах, – это всё, по сути, слова.
Рохан в это время торопливо обдумывал последнюю анаграмму, но невольно отвлекся на девушку.
– Звучит как фраза, которую ты себе уже говорила, – подметил он, поймав ее взгляд.
Интересно, подумалось ему, какими словами люди обычно пытаются ранить таких, как она.
– Не всякий разделяет мое восхищение бесспорно сильными женщинами, – продолжал Рохан, – как часто тебе говорили «Возомнила, что лучше, чем мы»?
Как часто ее называли стервой или еще похуже? Сколько раз она этому верила?
– Ты у меня на дороге стоишь. – Саванна методично удерживала свой ненаглядный контроль, не уступая ни в чем.
Рохан и сам часто отказывал окружающим в эмпатии, поэтому не мог винить ее за тот же прием.
– Тогда обойди, милая, что ж поделать.
Она угрожающе шагнула к нему.
– Не зови меня милой!
– А Савви можно?
– Нет. – Она прошествовала к экрану.
Рохан не стал говорить ей последний ответ: он знал, что она уже обо всём догадалась.
И вот вспыхнул зеленый свет, раздался звон колокольчиков. Мелодия незнакомая, но почему-то она на мгновение перенесла Рохана совсем в другое время и место – к безымянной
