Кружок экстремального вязания - Дарья Донцова
– Девушка шестнадцати лет. Лето, дача в Лебедево. Жители более чем приличные – танцоры, режиссеры, артисты Большого и других театров, композиторы. Обеспеченные люди, элита. Советская власть у руля, не девяностые годы. Аля перешла в десятый класс. Отец у нее – известный певец, мать – танцовщица в ансамбле, который не вылезает из зарубежных гастролей. Девочка занимается пением, ей прочат великое будущее, школьница очень талантлива. Еще она прекрасно воспитана, мила, хороша собой. Июль, на дворе прекрасная погода. В десять утра Алевтина решила куда-то отправиться. Ее родители на гастролях, разлетелись по разным странам, их единственное чадо живет с домработницей Юлией, которая в доме служит много лет, фактически член семьи. Горничная спросила у подростка: «Ты куда?» И услышала в ответ: «Забегу к Фае, потом мы с ней ко Льву Михайловичу в полдень пойдем». Фаина Миронова – лучшая подруга Али, жила через забор от Носовых. Лев Михайлович – педагог по вокалу, тоже владел домом в Лебедево, поэтому некоторые ученики не прерывали занятий летом. Юлия не стала нервничать, но когда часы показали четверть третьего, домработница начала сердиться. Але следовало после уроков сразу бежать домой, ей пора было обедать. А школьница опять куда-то унеслась, ее не волновало, что еда остывает. В три на дачу заглянула Фаина с вопросом: «Алька заболела? Говорила ей вчера: “Не ешь пломбир!”». «Мороженое! – всплеснула руками Юлия. – Она с ума сошла! Ей давно запретили даже думать о нем! Певице следует заботиться о… – Юлия осеклась и уставилась на Фаю, затем спросила: – Вы занимались сегодня вокалом?» «Я – да, а Аля не пришла, – бесхитростно сообщила подружка. – Решила, Алюська простудилась, поэтому вы ей приказали дома сидеть… Ой! А почему вы спросили?» Через час Лебедево наполнилось сотрудниками полиции.
Костин поморщился.
– Это был мой первый выезд на место происшествия. Я зеленый был сотрудник, меня только-только оформили на службу. Рулил всем Петр Егорович Шапин, мне посчастливилось попасть под крыло легенды. Середина дня, светит солнце, народ пошел в магазин, в лес, на речку. И никто не видел Алевтину. Опросили всех, даже лягушек в пруду. Случился полный висяк, единственный в карьере Петра Егоровича. И я навсегда это дело запомнил. Во‐первых, оно мое первое, а во‐вторых, нераскрытое. Лампуша, повторю: утро, прекрасная погода, идти Алевтине до дома подруги метров сто. Девочка ни в чем дурном не была замечена. Машины посторонние в Лебедево не въезжали. Обшарили все! Школьница словно испарилась! С тех пор, если кто-то говорит: «Да на улице день, нечего о ребенке волноваться!» – всегда хочу ответить: «Никто никогда не знает, что с ним сегодня стрясется». Лампа, будь аккуратна.
– Ладно, – улыбнулась я. – Сначала заеду за жидким «спасибо», потом поспешу к Андрею Дмитриевичу.
Покупка коньяка не заняла много времени. До поселка, где живет Зорин, я добралась без приключений.
Дверь в дом открыл сам хозяин.
– Добрый день! – улыбнулась я. – Мы с вами беседовали по телефону.
– Ожидал увидеть двухметровую даму с хорошо развитыми бицепсами и папиросой в зубах, – рассмеялся Зорин. – А вы блондинка, похожи на цыпленка.
Я протянула ему пакет.
– Плохо разбираюсь в алкоголе, но этот коньяк посоветовал человек, который имеет опыт дружбы со спиртным. Он не пьяница, просто продает винно-водочные изделия.
– Прибыльное дело! – одобрил мужчина.
Разговаривая ни о чем, мы вошли в дом, прошагали через небольшой холл и столовую и оказались в кабинете.
– Чай, кофе? – предложил хозяин.
– Давайте не тратить зря время, – улыбнулась я.
– Прекрасно, у меня тот же настрой! – обрадовался мой собеседник. – Итак, что вас привело сюда?
– «Кружок экстремального вязания», – произнесла я. – Слышали ли вы когда-нибудь это название?
Андрей Дмитриевич потер руки.
– Если пришли с таким вопросом, следовательно, ждете ответ «да»? И, наверное, владеете кое-какой информацией по данной теме, поэтому решили, что могу помочь?
– Анастасия помнит, что ее мама, Галина Петровна, никогда не обижала малышку, она нежно к ней относилась, но один раз женщина рассвирепела, – честно начала объяснять я. – Это случилось, когда малышка сидела в машине, ждала, что мать устроится за рулем. Вы с супругой вышли из дома, не заметили, что ребенок уже в автомобиле, заговорили о «Кружке экстремального вязания». Маленькая Настя высунулась в окно, закричала: «Тоже туда хочу! Чем вы в кружке занимаетесь? Что вяжете? Мам, возьми меня с собой! Хочу в кружок вязания!» Почему-то, услыхав эти слова, Галина впала в неистовство, начала кричать на малышку, побила ее, рассердилась как никогда. Вам с трудом удалось утихомирить супругу. А потом вы, не очень большой любитель водить машину, сами сели за руль и увезли ребенка посреди лета в Москву.
– Хм-м‐м… не помню о таком случае, – ответил Зорин. – Маленькие дети все видят иначе, чем взрослые люди. Новогодняя ель малышу кажется огромной, мешочек конфет – здоровенной торбой со сладким, Снегурочка – красавицей невероятной. Проходят годы, и ты начинаешь видеть, что дерево облезлое, невысокое, сладкого дали одну горстку, про внучку Деда Мороза лучше промолчу, она на самом деле бабушка, размалевана, словно клоун, и косы у нее из пакли. А детские обиды – это прямо страшное горе, горькое-прегорькое, о них всю жизнь помнишь.
– Грустно как-то, – вздохнула я. – Мне до сих пор елка кажется прекрасной, а Снегурочка – милой.
– Какие ваши годы, – усмехнулся хозяин. – Доживите до моих лет – тогда и поговорим.
– Хотите сказать, что Настя солгала?
Андрей Дмитриевич склонил голову к плечу.
– Просто вспомнила детскую обиду на то, что ей сделали замечание. Я ребенка сильно баловал.
– А вы можете сказать что-нибудь об этой ситуации?
– Конечно нет, – усмехнулся Зорин.
У меня тихо звякнул телефон. Я посмотрела на экран.
– Можно задать вам очень личный вопрос?
– Если это необходимо, то да, – не стал возражать владелец особняка.
– Почему вы не стали убирать отметину на лице? – бесцеремонно осведомилась я. – Сейчас медицина чудеса творит.
Глава двадцать восьмая
– В год, когда подлый комар вцепился в меня, никакого лечения не существовало, – улыбнулся мой собеседник. – Насекомое впрыскивает яд, он разъедает кожу и ткани, язва долго не закрывается. Да, ее лечили, но успеха не достигали. Проходят годы, прежде чем формируется рубец. Сегодня, наверное, можно как-то изменить травмированную часть лица, но я не предпринимал попыток узнать об этом. Зачем? Будь мне тридцать, сорок, даже пятьдесят лет, вероятно, мог бы поспешить к разным специалистам. Но я уже не юн, соблазнять красавиц не намерен, живу тихо, рисую, рулю малым бизнесом, ни в чем не нуждаюсь, сам себя обеспечиваю. Хозяйство ведет домработница. Внешний вид меня не
