Опасная профессия - Кирилл Николаевич Берендеев
И ныне я, Тамара Игоревна, боюсь неверно понять, неправильно истолковать и собственные противоречивые, несхожие с вашими, поступки. Стремлюсь внести ясность, но запутываюсь еще больше, ибо то, что свело нас не может быть выговорено, ни в беседе, ни в молчании.
Эта беда, о которой ни вы не сожалеете, ни я не плачу, так и останется между нами, барьером на нашем пути, поминутно заявляя о своем присутствии самым беспардонным образом, в самое неподходящее время, когда мы забудемся на мгновение – она подкараулит нас.
И следует быть осторожным, очень осторожным…
Османов вскочил с кресла и резко прошелся взад-вперед по комнате. Остановился посередине, посмотрел в окно, затем снова на прибывшего.
– Я не понимаю, – медленно произнес он. – Я не понимаю, что же все-таки случилось.
Вошедший принялся переминаться с ноги на ногу.
– Равиль Арсанович, мы…
– Да, до меня дошло, что вы его упустили. Может, пояснишь, как? Сам говорил, что он проживает в «Казахстане», называл этаж и номер. Да вас было четверо, вы круглосуточно наблюдали за отелем, выбирали момент…. Ну и довыбирались.
– Он исчез, Равиль Арсанович, как сквозь землю…. Администратор сказал, что из гостиницы не выезжал, но когда мы вошли в номер, то….
– Кретин! – рявкнул Османов, добавляя к этому еще несколько непечатных слов, и гневно взглянул на вызванного для разговора. – И где он теперь, по-вашему? Где?
Вошедший не ответил, устремив глаза на пушистый ковер, подле которого стоял, не решаясь ступить на него тяжелыми армейскими ботинками.
– Пока я знал, где он, я был спокоен. А теперь все начинается снова и по вашей вине, черт возьми! Следовало быть предусмотрительными и расторопными, просмотреть все пути и блокировать их. Он же прошел у вас промеж ног. Как он вообще догадался о ловушке? Напрашивается только один вывод – через вас.
– Но Равиль….
– Заткнись, недоумок! И радуйся, если я пошлю тебя шерстить рынок, а не на тот свет. Я отвез семью в Спасопрокопьевск, черт возьми, может, он в этот момент направляется туда: за девочками, за женой, может, он решил начать с них. А вы сидите здесь и мычите. Если он действительно направился в Спасопрокопьевск, не знаю, что с вами сделаю. Но просто так ты отсюда не уйдешь, понял, урод? Ты и твоя команда…. – Османов грохнул кулаком по столу, в шкафу задребезжала посуда. Помолчав, добавил уже почти спокойно. – Вы понимаете, что натворили? Нет. Раз он изящно уложил Глушенко прямо на моих глазах – счастье еще, что я опоздал на «стрелку» – то трупов должно быть не один, а два. Кому выгодно – понятно. Марченко с Миржоном шерстят весь город в поисках меня, раз сорвалось, на второй осечки быть не должно. Они приперли меня к стенке, они… – голос его сорвался, Османов замолчал и дико взглянул на собеседника.
– Молчишь, Симон? Молчи, полезнее будет. Неизвестно вот только, останется хоть что-то он тебя по окончании зачистки местности.
При этих словах Симон вздрогнул и быстро посмотрел на шефа.
– Равиль Арсанович, в Спасопрокопьевске вашу семью охраняет дюжина наших людей и еще люди Тедеева, всего около двадцати человек. Я могу гарантировать, что от одного этого человека защита стопроцентная, – с трудом выдавил из себя Симон.
– Зато я не могу. И выехать отсюда – тоже, Марченко меня первый за шиворот схватит…. Не понимаю только, зачем им понадобилось убирать Глушенко, никогда не поверю, что его связи вдруг дали сбой.
Османов замолчал. Вместо него неохотно заговорил вызванный на ковер помощник:
– Я боюсь ошибиться, Равиль Арсанович, но вдруг это не Марченко и не Магомедтагиров. Прямых доказательств собрать невозможно, а косвенные противоречивы, вы и сами не раз говорили.
– Говоришь, будто следователь. Хотя, ты ж им и был. Ладно, валяй дальше.
– Не могу с вами согласиться насчет Магомедтагирова, смерть Глушенко ему навредила, сами посудите. Теперь его влияние на мэрию упало чуть не до нуля. Все люди, через которых он имел контакты с «белыми воротничками» были людьми Марата. Я уже не говорю о финансовых делах с Варенцовым и Юрским, которые теперь, после смерти их шефа и последовавшей проверки, находятся на грани провала. Что же до Марченко, вы же знаете, сколь он фирме Глушенко. Фактически именно Марат спас банк «Анатолия» от краха еще до финансового кризиса, два года назад, вы помните. Да и… – неожиданно он осекся. Османов неодобрительно взглянул на Симона.
– Что такое?
– Мне только сейчас пришло в голову сопоставить данные. Простая арифметика. И у Магомедтагирова и у Марченко имелся зуб на Марата, да и на вас, что там скрывать.
– Я знаю, – резко произнес Османов, видя, что его собеседник не решается продолжить в том же духе. – Не надо пугаться собственной тени. Говори.
– Все наше сотрудничество с обеими сторонами проходило именно через Марата, через его «Эль-икс инжиниринг». Значит, его смерть….
Он не договорил, его упредил Османов. Сделав быстрый шаг к Симону, он приблизил свое лицо к его почти вплотную и хрипло спросил:
– Значит, третье лицо? Ты так считаешь? Конкурент?
– Влиятельный конкурент, полагаю. Чем сейчас занимается компания, присланная Москвой для расследования? Они копаются в старом белье, а о ходе дела не знает ни один из их оперативников, им занимаются только здешняя команда. А уж они-то с уверенностью не найдут, даже если их понукать ежедневно. А если и найдут, то получат по рукам.
– Вагит Караев? – прохрипел шеф. – Опять он?.. Нет, не может быть, просто не может быть.
Ответом ему было молчание.
– Кажется, кошмар начинается снова, – Османов говорил, не обращая внимания на собеседника, стоящего в метре от него. – Одни считают меня виновным в смерти Глушенко, другие пытаются задавить меня и мою команду, чтобы получить доступ на мой участок. Третьи… третьи просто продают друзей. Меня обложили со всех сторон как волка, я не представляю, как выбраться, Симон, ты слышишь меня, мне некуда бежать. Марченковские гаишники наверняка перекрыли все выходы из города.
Он тихо выругался на чеченском. Симон, не понявший ни единого слова из последней фразы, сказал просто:
– Наверное, вам не слишком понравится то, что я сейчас скажу.
– Последнее время, – Османов оглянулся и буквально рухнул в кресло, – ты приносишь только плохие новости. Согласно восточным обычаям тебя следовало бы за это… – и замолчал на полуслове.
– Извини, что ты хотел сказать? – после короткой паузы спросил Османов.
– Равиль Арсанович, я полагаю, нам могут помочь те, от кого вы меньше всего ждете помощи.
Османов криво усмехнулся.
– Эффектная фраза, – произнес он медленно. – Судя по тому, как ты ее сказал, мне стоило бы всплеснуть руками, хлопнуть ладонью по голове и воскликнуть: «Ну, конечно, как же я сам не догадался!».
Симон улыбнулся.
– Напрасно скалишься, – зло продолжил Османов, – я не думаю, что единственный выход из положения, это – показать фоторобот убийцы Глушенко, составленный по моей памяти, ребятам из компетентных органов. Я вовсе не уверен, что там справятся хоть с чем-то.
– Равиль Арсанович, да бог с оперативниками. Может, справиться они, и не смогут, но вот возможность безопасного выезда вам предоставят. Я сам переговорю, это же, как-никак, мое прежнее место работы.
– Сейчас не то время, чтобы полагаться на связи, даже на твои. – Османов тяжело вздохнул, поднялся из кресла и налил себе и своему подчиненному по рюмке коньяка «Реми Мартен». Молча протянул Симону, тот выпил одним глотком и медленно выдохнул. Османов последовал его примеру. – Если бы у меня не было семьи, все было бы по-иному. Все. Поэтому у меня и болит сердце, поэтому Вагит Караев, если именно он заварил всю эту кашу и не может меня понять. Увы, Симон, никогда не сможет. Чтобы он ни говорил, но он всегда один.
Наташа не удивилась: ни опечалилась, ни обрадовалась, девушка приняла это как должное. Более того, встретив меня в коридоре одного – я только что вошел в дом и искал Тамару Игоревну, Наташа остановила меня и, глядя прямо в глаза, заявила: «Раз у вас так все пошло,
