Гастон Леру - Призрак Оперы
Но она медлила. Ему показалось, что сейчас она скажет «да». Однако ресницы ее дрогнули, и девушка сказала:
— Нет! Завтра!
С этими словами она поспешно, в полном смятении покинула его, продолжая на ходу бессознательно ощупывать пальцы, будто надеясь, что кольцо вот-вот обнаружится на своем месте.
Что касается Рауля, он пошел домой, чрезвычайно озабоченный тем, что услышал от Кристины.
— Если только я не вырву ее из лап этого негодяя, — вслух сказал он, ложась в постель, — она погибнет. Но я ее спасу!
Он потушил лампу, и в темноте на него нахлынула бессильная ярость. Он трижды выкрикнул:
— Негодяй! Негодяй! Негодяй!
Тут он внезапно приподнялся, опершись на локоть, и холодный пот выступил у него на висках. У подножия кровати, как тлеющие угольки, светились два глаза. Они пристально, настойчиво смотрели на юношу в кромешной тьме.
Рауль не был трусом и все-таки не мог унять дрожь. Он протянул руку, пошарил на ночном столике, нашел коробок спичек и зажег свечу. Горящие глаза исчезли. Ничуть не успокоенный, он подумал: «Она мне сказала, что его глаза можно видеть только в темноте, они исчезли, но он сам, возможно, еще здесь».
Он встал, осторожно обошел комнату, обшарив все углы, не забыв заглянуть даже под кровать, и в полном недоумении громко произнес:
— Ничего не понимаю. Нельзя же верить в подобные сказки. Где кончается реальность и где начинается фантастика? Не померещилось ли все это ей самой? А может быть, и мне померещилось? Может быть, никаких горящих глаз и не было, все это лишь игра воображения? Теперь я и сам не уверен в этом.
Он снова лег в постель и потушил свечу.
В темноте вновь заблестели два глаза.
Рауль вскрикнул. Усевшись в постели, он пристально всматривался в две горящие точки. Через некоторое время он собрал все свое мужество и неожиданно для себя самого выкрикнул:
— Это ты, Эрик? Человек, гений или призрак? Это ты?
И его пронзила жуткая догадка: «Если это он, то он на балконе».
Тогда он вскочил, прямо в ночной рубашке бросился к письменному столу и нащупал в ящике револьвер. Потом открыл стеклянную дверь балкона. Ночь была холодная. Рауль быстрым взглядом обвел пустой балкон и тут же вернулся, захлопнув за собой дверь. Залез под одеяло, с трудом унимая дрожь, положил револьвер на ночной столик рядом с собой.
И опять задул свечу.
Глаза по-прежнему светились на том же месте, у изножия кровати. Между кроватью и оконным стеклом, за стеклом, на балконе? Вот что интересовало Рауля. И еще — он хотел узнать, принадлежат ли эти глаза человеческому существу. Он наконец хотел знать все.
Хладнокровно, не спеша, стараясь не потревожить окружавшую его ночь, юноша взял револьвер и прицелился в темноту.
Он целил прямо между двух золотистых звездочек, смотревших на него со странным неподвижным блеском. Потом взял чуть выше: ведь если это глаза, и если над ними есть лоб, и если он не промахнется…
Выстрел страшным грохотом раскатился в тишине спящего дома… По коридорам застучали торопливые шаги. Рауль вытянул руку и, готовый выстрелить еще, всматривался в темноту.
На этот раз звездочки исчезли.
Загорелся свет, в комнату вбежали люди, и перепуганный граф Филипп затормошил брата.
— Что случилось, Рауль?
— Да нет, ничего, наверное, мне это привиделось во сне. Я стрелял по двум звездочкам, которые мешали мне уснуть, — ответил юноша.
— Ты бредишь? Ты заболел!.. Умоляю тебя, Рауль, что случилось? — И граф отобрал у него револьвер.
— Нет, нет! Это не бред!.. Впрочем, сейчас поглядим.
Он встал, накинул халат, надел шлепанцы, взял из рук слуги подсвечник и открыл балконную дверь.
Граф заметил, что окно пробито пулей на уровне человеческого роста. Рауль нагнулся, осматривая балкон.
— Ага! Кровь… Кровь! Вот и здесь кровь! Прекрасно! Призрак, из которого течет кровь, это уже не так страшно…
— Рауль! Рауль!
Граф тряс его, как трясут лунатика, чтобы привести в чувство.
— Не надо, брат, я же не сплю! — отбивался недовольный Рауль. — Ты же видишь эту кровь. Мне показалось, что это мне снится, но я выстрелил в Эрика, и вот его кровь…
Потом, как-то вдруг разволновавшись, добавил:
— В конце концов, может быть, я зря выстрелил, и Кристина не простит мне… Этого бы не произошло, если бы я опустил шторы, когда ложился спать.
— Рауль, ты с ума сошел? Проснись же!
— Опять ты за свое! Вы бы лучше, дорогой брат, помогли мне найти Эрика. Ведь призрак, из которого течет кровь, может…
Его прервал камердинер графа:
— Это правда, сударь, на балконе кровь.
Слуга принес лампу, и они увидели кровавый след, который тянулся вдоль края балкона к водосточному желобу и спускался по нему до самой земли.
— Друг мой, — сказал граф Филипп, — ты стрелял в кошку.
— Дьявольщина! — выругался Рауль, и этот крик болью отозвался в ушах графа. — Вполне возможно. С Эриком возможно все. Эрик? А может, кот? Или призрак? Живое существо или тень? С Эриком возможно все!
Рауль продолжал бормотать такие же странные и непонятные слова, которые были тесно и логически связаны с его собственными размышлениями и рассказом Кристины Даэ, но которые вконец убедили присутствующих, что юноша спятил. Сам граф начал опасаться того же самого, а позже судебный следователь, прочитав рапорт комиссара полиции, не знал, о чем и подумать.
— Кто такой Эрик? — спросил граф, сжимая руку брата.
— Это мой соперник. И если он еще жив, тем хуже для меня!
Граф отослал слуг, братья остались одни. Но камердинер графа услышал, как Рауль решительным тоном произнес за закрывшейся дверью:
— Сегодня ночью я украду Кристину Даэ!
Впоследствии эта фраза была передана судебному следователю Фору. Однако никому не известно, какой разговор произошел между братьями в ту ночь.
Слуги рассказывали, что это была не первая ссора между ними. Через стены слышны были крики, и не раз повторялось имя Кристины Даэ.
За завтраком — обычно граф завтракал в своем рабочем кабинете — Филипп приказал позвать к нему Рауля. Пришел Рауль, мрачный и молчаливый. Разговор был коротким.
Граф: Прочти вот это! (Он протянул брату газету и ткнул пальцем в одну из заметок.)
Виконт, шевеля губами, прочитал следующее:
«Сенсация в предместье: только что состоялось обручение мадемуазель Кристины Даэ, лирической певицы, и виконта Рауля де Шаньи. Если верить закулисным разговорам, граф Филипп поклялся, что в первый раз за всю историю семьи один из Шаньи не сдержит своего обещания. Поскольку любовь — и в Опере более чем где бы то ни было — всемогуща, возникает вопрос: какими средствами располагает граф Филипп, чтобы помешать своему брату повести к алтарю «Новую Маргариту»? Говорят, братья обожают друг друга, но вряд ли братская любовь одержит верх над просто любовью, пусть даже и мимолетной».
Граф (печально): Ты видишь, Рауль, что ты делаешь нас посмешищем. Эта девица совсем вскружила тебе голову своими рассказами о привидениях. (Значит, виконт передал брату рассказ Кристины.)
Виконт: Прощай, брат!
Граф: Значит, это решено? И сегодня ночью ты уезжаешь? Вместе с ней? Надеюсь, ты не сделаешь такой глупости! (Молчание виконта.) Я найду способ остановить тебя!
Виконт: Прощай, брат! (Выходит.)
Об этом разговоре судебному следователю поведал сам граф, который в последний раз в жизни увидит младшего брата в тот же вечер в Опере, за несколько минут до исчезновения Кристины.
Рауль провел весь день за приготовлениями к похищению.
Лошади, экипаж, кучер, продукты, багаж, деньги на дорогу, маршрут — было решено воспользоваться железной дорогой, чтобы сбить призрака со следа, — все это занимало мысли виконта до девяти вечера.
В девять часов к веренице экипажей перед ротондой присоединилась двухместная карета с плотно зашторенными окнами и поднятыми стеклами. В нее были впряжены две резвые лошади, на козлах сидел кучер, лица которого почти не было видно за многочисленными складками длинного шарфа. Перед этой каретой стояли еще три. Позже следствие установило, что это были экипажи Карлотты, неожиданно возвратившейся в Париж, Сорелли и графа Филиппа де Шаньи. Из двухместной кареты никто не выходил. Кучер все время оставался на козлах. Трое других кучеров также не покидали своих мест.
Какой-то неизвестный, закутанный в черное пальто, в черной шляпе из мягкого фетра прошел по тротуару между ротондой и экипажами. Казалось, он внимательно разглядывает двухместную карету. Он подошел к лошадям, потом к кучеру, затем удалился, не сказав ни слова. Следствие решило, что это был виконт де Шаньи, что касается меня, я в это не верю, потому что знаю, что в тот вечер, как обычно, виконт де Шаньи был в цилиндре, который, кстати, был найден позже. Я считаю, что это был призрак, который знал обо всем, как мы впоследствии увидим.
