Апрель в Испании - Джон Бэнвилл
Размышляя над этими вопросами, Фиби чувствовала, как внутри нарастает чувство беспокойства, окрашенного, помимо всего прочего, смущением. Ей словно рассказали о том, что её подруга совершила что-то ужасное и постыдное, а затем сбежала от последствий.
И всё это при том, что она, как считалось, благополучно мертва.
Благополучно.
Придя на ум, это слово заставило Фиби виновато вздрогнуть и прервать поток рассуждений. Однако она должна была признать, что не хочет иметь дело с подругой – уж явно не сейчас, после всего, что произошло, или всего, что она считала случившимся. Апрель была слишком тесно связана с болезненным прошлым. Пусть бы в нём и оставалась…
Фиби закрыла глаза и прислонилась лбом к холодному, липкому оконному стеклу.
Бедная Апрель.
20
Фиби стала искать фотографию с Апрель. Перебрала ящики и порылась в комоде у кровати, где хранила всякую всячину. Уже собиралась прекратить поиски, как вдруг вспомнила о старой коробке из-под обуви в шкафу. В неё Фиби не заглядывала годами. Коробка стояла на верхней полке, и чтобы до неё дотянуться, девушке пришлось встать на стул.
Она сдула с крышки пыль – какой же прелестной бывает пыль, когда лежит вот так, точно гладкий слой меха, тускло-лиловый и как будто даже бархатистый на ощупь! – и села на край кровати, поставив коробку на колени. Там оказались катушки ниток и лоскуты различных тканей, а также шляпная булавка с гранатом – единственное, что она сохранила с тех времен, когда работала у миссис Кафф-Уилкс в «Maison des Chapeaux» [27] на Графтон-стрит. И вот, наконец, под всеми остальными вещами обнаружилось то, что она искала.
Это был всего лишь моментальный снимок. Карточка с фотопозитивом, отпечатанная в изысканном стиле, с зубчатыми краями, по моде прежних лет. Уголок был оторван, а поперёк карточки от верхнего правого до нижнего левого угла шла неровная, белёсая линия сгиба.
Интересно, кто сделал снимок? Она предположила, что это наверняка был Джимми Майнор. К настоящему моменту он тоже умер. Джимми работал репортёром и в своё время был причастен к одному из «дел» Квирка.
На фотографии Апрель и она сама позировали в тени дерева у утиного пруда в парке Сент-Стивенс-Грин. Дерево – вроде бы каштан? – усыпано белыми цветами, так что снимок, похоже, сделан поздней весной или в начале лета. Всё залито ярким солнечным светом, а подруга стоит на краю тени дерева, приподняв одно плечо и прижавшись к нему щекой, в той самой кошачьей манере, которую так хорошо помнила Фиби. Тёмные, коротко остриженные волосы, бледный, острый маленький носик, широкий рот с тонкими губами и выступающий подбородок. Фактурное лицо с отчуждённым и загадочным выражением. Апрель никогда не была красавицей, но никто, казалось, не обращал на это внимания, особенно те, кто её вожделел, а таковых было много.
Чего, разумеется, никак не мог уловить фотоаппарат, так это вкрадчивой, слегка зловещей ауры, которой Апрель окружала себя и которая играла на её остром личике, подобно фосфоресцирующему свечению гнилого дерева. Также на фото не отобразилось и следа её мрачного чувства юмора, склонности к проказам и, прежде всего, ощущения подспудной неизбывной боли.
Да, Апрель была несчастна, всегда несчастна, несмотря на всю хрупкую бойкость манер и живость ума. И жестока, каковыми, по опыту Фиби, часто бывают травмированные люди.
В сознании возникла внезапная мысль – возникла и застряла, как сломанный ноготь, зацепившийся за шёлк. Если Апрель жива, то кого она хотела обмануть, разыграв трюк со своей предполагаемой гибелью? Возможно, у неё не оставалось выбора, кроме как исчезнуть. Возможно, она оказалась в опасности и бежала, спасая жизнь. Но кто же мог желать ей смерти и почему? И по какой причине её брат выдал себя за её убийцу, прежде чем покончить с собой?
Всё это не имело никакого смысла. Квирк был либо пьян, либо ему всё это приснилось. Или?..
Она вернулась в переднюю, взяв с собой фотографию. Карточка вызывала у неё мысль о тех небольших поминальных открытках, которые семьи отправляют родственникам и друзьям, когда кто-то умирает.
Нет, Квирк не был пьян, когда позвонил ей посреди ночи, Фиби была в этом уверена – по горькому опыту она умела определять, когда отец пьян, – но у него имелась привычка иногда зацикливаться на определённой теме, доходящая до мании, особенно когда ему бывало скучно. А в отпуске он непременно должен был заскучать. А скучающий Квирк оказывался едва ли не хуже пьяного Квирка.
Если Апрель не умерла, то годы, прошедшие с её исчезновения, придётся прокрутить в обратном порядке, как плёнку, и скорректировать, чтобы встроить в них её незримое присутствие. От одной этой мысли у Фиби закружилась голова.
Однажды ночью, когда ей было четыре или пять лет, ей приснился кошмарный сон, настолько пугающий, что воспоминание о нём сохранялось у неё с тех пор, не теряя жуткой свежести. В том сне она бродила по кладбищу сумрачным зимним днём. Тем не менее Фиби ясно видела могилы и поросшие мхом надгробия, и стеклянные колпаки с букетами цветов, сгнившими до состояния слизи, и размытые, выцветшие фотографии людей, захороненных под плитами. Видела тисовые деревья, стоящие, как закутанные в саваны часовые, и узкие тропинки, одни – бегущие параллельно, другие – пересекающиеся друг с другом под прямым углом. Даже слышала хруст и скрип влажного гравия под ногами.
В конце концов она наткнулась на недавно вырытую могилу, рядом с которой располагались высокий холм мокрой желтоватой глины и небольшой белый крест с именем покойника. Фиби остановилась – во сне она ясно видела себя со стороны, стоящую у могилы девочку в подпоясанном пальтишке, толстых шерстяных чулках и ботиночках на шнуровке – и её охватил ползучий ужас. Из могилы под углом, словно увядшая ветка или толстый стебель засохшего цветка, торчала рука, бескровная рука с когтистыми пальцами.
Она знала, каков источник этого ужасного видения. В школе им рассказывали, что именно так кончают жизнь девочки, которые лгут: их хоронят в сырой могиле с торчащей наружу рукой, чтобы все знали, какие они обманщицы и греховодницы. И вот образ мёртвой руки вдруг снова всплыл в её сознании.
Возможно ли это? Может ли Апрель быть мертва и жива одновременно?
* * *
Дождь за окном снова сник и медленно сходил на нет. Фиби надела пальто, взяла сумочку и перчатки,
