Забытый аромат - Елена Дорош
– Получается, Верстовский приготовил пистолет не для защиты! Он собирается убить Манина! Возможно, уже! Или прямо сейчас…
– Где ты видела пистолет? – спросил Княжич, но Серафима уже бежала в комнату Верстовского.
Одежный шкаф, разумеется, был закрыт, но она знала, что надо просто отжать дверь немного на себя. Однажды видела, как это делает хозяин. Серафима налегла на дверцу, распахнула ее, сунула руку под стопку белья и вытащила пистолет.
– Уффф…
– Я так и думал, что он не будет убивать Манина на глазах у всех. Да и после презентации его будет не так просто подловить.
– Возле него куча народу трется.
– К тому же Манин может увидеть Верстовского и позвать охрану.
– Ты прав. Я просто сразу не подумала. Если Верстовский соберется кого-то убить, то так, чтобы никто ничего не видел и на него не подумал. Он очень умный и осторожный.
– Надеюсь, что и Манин не дурак.
– А если он ни о чем не догадывается?
– Твое сегодняшнее выступление должно его, по крайней мере, насторожить. Ты рассказала его же историю, только в зеркальном отражении. Должен догадаться, что это дело рук Верстовского.
– И что? Пока он будет соображать, Верстовский подберется к нему и прикончит! Надо срочно его предупредить!
Серафима сразу кинулась предупреждать. Княжич схватил ее за руку.
– Постой! Давай сначала все же залезем в компьютер!
– Некогда, Миш! К тому же все и так ясно!
– Да ничего не ясно! Какую роль во всем этом Верстовский отводил тебе?
– Не знаю! Может, никакую!
– Помнишь, я говорил, что ему от тебя чего-то надо?
– Ну что от меня может быть надо? И взять-то нечего!
– Не уверен. Пошли.
Они вернулись в лабораторию, и Михаил набрал пароль – дату рождения Инги Мани.
Серафима зажмурилась. Ну пожалуйста, миленький!
Экран мигнул и открыл заполненный ярлыками рабочий стол.
– А же говорил: все просто. Даже такого жука, как Верстовский, можно просчитать, – самодовольно заявил Княжич.
Они стали просматривать файлы, надеясь найти нужную им информацию.
– Читай внимательно, – предупредил Княжич.
Но Серафима не могла смотреть ни внимательно, ни просто так. В голове у нее царил хаос, сердце то колотилось, то замирало, перед глазами стоял туман. Она все прокручивала то, что узнала сегодня, и сравнивала с услышанным от Верстовского. Как она могла быть такой лошарой? Почему ни разу не усомнилась в том, что он ей говорил? Ведь жизнь не раз макала ее мордой в лужу. Должна бы уже научиться не верить людям на слово. Неужели после всех неурядиц она умудрилась остаться наивной дурой? Колхозной, как говорил Верстовский. Не зря он так ее называл. За это и выбрал. Только вот для чего?
Княжич открыл очередной файл, она мельком взглянула и застыла мраморным изянием.
Гламурное фото на обложке
Это был файл с фотографиями – теми, что сделал Роман. Серафима не могла поверить своим глазам. Верстовский сказал, что фото будут готовы не скоро, потому что фотограф очень занят и освободится не раньше чем через месяц. Оказывается, и тут соврал. Совсем за дуру ее держит.
Княжич тоже молчал, рассматривая фото. На них была совсем другая Серафима – не та девушка в футболке и джинсах, которую он знал. В черном с вычурными ножками кресле, небрежно откинувшись, сидела настоящая светская дама в вечернем платье. Обнаженные плечи, на которые падали тщательно уложенные локоны, расслабленная рука на золоченом подлокотнике, носок узкой туфельки – все было незнакомым и чужим. Даже лицо, которое, как ему казалось, он мог нарисовать с закрытыми глазами, совершенно иное. Высокомерные полукружия бровей, ироничный изгиб красного рта и взгляд львицы, решившей отдохнуть после охоты. Это кто вообще? Его Рыжуха? Огородница и садовница? Та самая, с кем он только что… Да к этой леди он и близко не подошел бы!
Михаил посмотрел еще несколько снимков и вдруг почувствовал себя полным кретином. Выходит, он ее совсем не знает! Думал, что она такая, а она вообще другая. Вернее, может быть другой: загадочной, таинственной, сексапильной… Одним словом, великолепной.
Серафима великолепная – вот как отныне следует ее называть.
Вопрос в том, нужен ли такой женщине какой-то автослесарь, пусть и в собственной мастерской. «Сбитый летчик», как сказала по телефону Алла. И пусть никаким летчиком он себя не чувствовал, но, кажется, этой женщине на снимке он не подходит ни разу.
Эпичные по глубине размышления прервала Серафима, толкнувшая его в бок.
– Смотри, Миш!
Он посмотрел. В отдельном файле была еще одна фотография. То же кресло и Серафима в той же самой позе, но позади нее, опираясь на спинку, стоит Верстовский. На нем ослепительно-белая рубашка и синий, в тон платью Серафимы, галстук-бабочка.
– Так вы вместе фотографировались? – спросил он, удивляясь, с каким выражением на лице стоит Верстовский.
Словно в лотерею выиграл.
Серафима подняла на него очумелый взгляд и покачала головой.
– Не было его. Я часов пять позировала, опупела совершенно. Роман как раз снял меня, когда я поняла, что сейчас свалюсь замертво в этой студии. Видишь, сижу, как будто в обморок хлопнуться собираюсь.
Выглядело все совершенно по-другому, но Княжича интересовало сейчас совсем не это.
– Напомни, откуда вообще взялся этот Роман? Ну то есть расскажи еще раз, как возникла идея насчет фоток?
– Верстовский сказал, что ему нужен предлог для встречи с фотографом. Вот он и придумал заказать фотоссесию для племянницы, которая хочет стать моделью.
– А зачем ему нужен этот фотограф, не сообщил?
Серафима дернула плечом.
– Якобы дело у него, но нужен повод, чтобы подкатить невзначай.
Княжич кивнул.
– Я так и думал. Он хотел, чтобы фотограф сделал коллаж. Совместное фото.
– А зачем ему это?
– Вопрос. Пожалуй, самый главный. Ответа на него мы пока не знаем.
Он посмотрел в тревожные глаза сидящей рядом, но уже как будто чужой девушки.
– Давай просмотрим остальные файлы. Вдруг что-нибудь поймем.
Серафима открыла следующий и вскрикнула:
– Господи! Да что же это!
Это было фото обложки журнала «Парфюмер». Тот самый снимок, где Верстовский и Серафима сняты вместе, но под ним было написано: «Молодой парфюмер, создавшая нишевые духи «Интрига», со своим наставником – знаменитым Константином Верстовским».
– А что такое «нишевые»? – странно глухим голосом спросил Княжич.
– Эксклюзивные. То есть редкие, – ответила Серафима, не отрывая взгляда от картинки на экране.
– А ты что, в самом деле их создала?
Серафима медленно покачала головой.
– Что происходит, Миш? Зачем он придумал такое? Чего ему надо?
Княжич молчал, и ей вдруг стало страшно.
