Спешащие во тьму. Урд и другие безлюдья - Адам Нэвилл
На скатерти, расстеленной на полу перед капитанским столом, лежат бок о бок две маленькие фигурки. Размером с пятилетних детей, почерневшие от времени, но не похожие на мумии древних людей, хранящиеся под стеклом в исторических музеях. На вид они сморщенные и деформированные. Остатки каких-то волокнистых соединений слиплись с их окаменелой плотью, скрыв руки, если у них вообще имелись таковые. Фигурки отличаются неправильной формой и строением черепа. Головы кажутся чрезмерно большими, непомерных размеров черепные коробки дополнены кожистыми, застывшими в гримасах лицами. Затылки обрамлены веером шипов, а вытянутые лбы выступают вперед. Нижние конечности высохших фигурок плотно сжаты вместе, отчего напоминают длинные загнутые хвосты.
Во втором ящике лежит большой черный камень с грубо выдолбленной сердцевиной. Тусклый цвет и сколы на поверхности также указывают на его большой возраст. В полость вложено современное дополнение: человеческая ступня. Обездвиженная конечность обута в такую же туфлю, что и лежащая в душевой кабине одной из кают.
Содержимое третьего ящика почти не потревожено. В нем находятся несколько артефактов, напоминающих зазубренные кремни, сохранившиеся лезвия старого оружия или ножи, у которых отсутствуют ручки. Эти орудия изготовлены вручную из камня, такого же черного, как и чаша, ставшая вместилищем для человеческой ступни.
Снимки корабля и карты, заключенные в рамки, сняты с самой широкой стены, и на ней маркером изображены контуры двух носатых или трубящих в трубы фигур с длинными переплетенными хвостами. Рисунок выполнен грубо и напоминает детский, но силуэты походят на забальзамированные останки, разложенные на скатерти.
Под двумя фигурами изображены примитивные человечки, которые будто скачут, подражая более крупным носатым персонажам. Наверху неровной пирамиды неряшливо, явно в состоянии возбуждения, нарисована еще одна группа человечков с шипами, выступающими из голов или головных уборов. «Венценосные» держат над собой другую, более примитивно изображенную фигурку, из торса которой в поджидающий сосуд стекает кровь. С помощью дополнительных деталей показано, что ноги у жертвы связаны, а ступни удалены.
Кровавые следы ведут из капитанской каюты, по лестнице на верхнюю палубу и в неосвещенную кают-компанию.
Свет проникает в это помещение из коридора, в полумраке виднеются два длинных стола и один поменьше, для офицеров. На двух больших лежат, поблескивая, длинные красноватые фигуры. Двенадцать тел, тающих во тьме по мере удаленности от двери. Спереди у них будто расстегнуты молнии. И то, что было внутри, теперь сложено кучами на стульях, на которых некогда сидели эти люди. Их ступни, некоторые босые, некоторые обутые, ампутированы и сложены грудой во главе столов.
В дальний конец кают-компании свет почти не проникает. На фоне темной стены, не представленные на суд живой аудитории, в некоем извращенном и неуместном, но все же жутко трогательном танце скачут два мерцающих уродливых силуэта. Будто в счастливом воссоединении, они кружатся вокруг друг друга, неистово, но не без изящества. Кажется, вместо ног у них по длинному шипастому хвосту.
Снаружи на палубе видно, что корабль продолжает свое скитание, потрясенный от одиночества и усталости и, возможно, утративший рассудок из-за произошедшего под палубой.
Нос на мгновение поднимается над небольшой волной и бросает выжидающий взгляд в сторону далекой гавани, к которой судно медленно относит всю ночь после того, как оно изменило курс.
На берегу и примыкающей голой суше горят белыми точками огни портового городка. Тут и там в их свете видны неровные силуэты маленьких зданий, на каменных фасадах которых поблескивает стекло, формируя невольный маяк для того, что несут эти волны.
Невзирая ни на что, корабль скользит по волнам, неумолимо уносимый течением, которое подхватило его стальной корпус днем ранее и теперь медленно толкает к берегу, хотя, наверное, не так уж и бесцельно, как представлялось на первый взгляд.
На носу, крепко привязанная веревкой к перилам, одинокая раздетая фигура кивает поникшей головой в сторону суши. Бледная плоть упитанного торса то и дело омывается брызгами морской воды, но на нем все еще видны следы страшных увечий, нанесенных как с неистовством, так и с тщательностью. Это причудливое носовое украшение вскрыто от пупка до грудины, и являет стихии чернеющее нутро. Инструмент, использовавшийся для столь грубого доступа к сердцу, давно исчез. Возможно, выпал из мокрых скрюченных пальцев в обсидиановый грохочущий вихрь величественного океана.
Будто в подражание короне, в том месте, где срезан скальп, через всю верхнюю часть черепа неровным рядом, в форме гребня или плавника, вбиты гвозди. Обе ступни у мертвеца отсутствуют, а связанные бечевкой ноги образуют один жуткий хвост.
Призови имя
На песке цвета ржавчины, под зеленовато-желтым небом распростерлась гигантская фигура, заняв собой весь длинный ровный пляж. Беспорядочно рассыпанные по огромной туше десятки молочных глаз смотрят в никуда. Черная соленая вода плещется о серую массу безжизненной плоти и покрывает труп пеной. Протянувшееся далеко, до красноватых мысов, ограничивающих пляж с обоих концов, тело сохраняет блеск в неповрежденных местах и становится рыхлым в тех, где гладкие бока тронул распад. К счастью, во сне не ощущается запах. В желтом свете, проникающем сквозь плотные неподвижные облака, виден длинный клюв, усеянный по краю мелкими, как у кита-убийцы, зубами и раскрытый в некоем подобии улыбки. Огромный плавник напоминает парус, разорванный шрапнелью, но по-прежнему направленный в небо.
В других местах береговой линии, которая вполне могла бы граничить с высохшим марсианским озером, песок испещрен вытянутыми в длину студенистыми массами, будто эту гору плоти выпотрошили в битве между Левиафанами в темных глубинах черного океана.
Клео ничего не может сказать. Даже птицы не садятся на выброшенного на берег гиганта.
В ужасе осматривая труп, она понимает, что берег – это старая Эспланада Пейнтона. Становятся видимы останки ресторана «Побережье». Его стальные опоры рухнули. Здание, похоже, приняло на себя удар и было смыто в море. Берег претерпел изменения, как и окружающая атмосфера и сам океан. Клео пытается постичь эти перемены, но потом осознает, что на пляже она уже не одна.
Из-за выступа из красного щебня, в паре сотен футов от того места, где она стоит, разинув рот, появляются две усатых головы. Они черные и гладкие, как у тюленей. Но их ухмыляющиеся морды вовсе не напоминают тюленьи. И у них не бывает мускулистых плеч и рук.
Оглядываясь через плечо на скалы, Клео пытается убежать по рыхлому песку настолько быстро, насколько это возможно во сне. Но тщетно.
Гладкие головы исчезают и вновь появляются
