Магазин для киллеров. Том 2 - Джиён Кан
Пока он мог защитить свой склад оружия, красные, фиолетовые и желтые коды не разорвали бы сотрудничество с ним. Алекс проникла в нашу деревню так же, как дядя на ее территорию. Она подписала контракт с разорившимся магазином ттока, купила участок земли неподалеку от дядиного склада и устроила там укрытие. Наняв агентов разных национальностей на соседней кожевенной фабрике, она назначила день «D». То самое событие в 16:00, о котором говорил Минам.
Дядя с самого начала знал, кто он такой. Он долго думал, как бы заманить Минама на склад, поэтому заказал тток и свиную голову, которые даже не особенно любил. В голове свиньи находился диффузор с высокотоксичным веществом под названием VX. Он должен был активироваться после того, как Минам, завершив доставку, нажмет и удержит кнопку детонатора, замаскированную под электронную сигарету. Время окончания операции было назначено ровно на 16:00. Он бы убил людей, а приспешники «Вавилона» спокойно забрали бы оружие со склада. Но и на этот раз дядя догадался об их плане и оказался на шаг впереди.
Через фиолетовый код – работника ночной смены в круглосуточном магазинчике – дядя получил доказательства, что «Вавилон» недавно приобрел химическое оружие вроде VX, трихотецена и зарина. Дядя планировал убить Минама и одновременно совершить тотальную атаку на логово Алекс. Однако появились неожиданные переменные. Впервые за год к дяде приехала Со Минхе, а я заподозрила, что с Минамом что-то не так, и применила снотворный газ.
За этим инцидентом стоял совершенно неожиданный человек, хотя дядя и не был готов это признать. Как в фильме, где преступником оказывается калека, этот человек был самой незначительной фигурой в мире тьмы. О недостатке опыта и способностей и говорить не стоило. К тому же этот чрезвычайно эмоциональный новичок не боялся действовать импульсивно и был совершенно неуправляем.
Имя новичка – Чон Джиан. Это я тайно стояла за всеми этими событиями и была их организатором.
* * *
Я вспомнила ночь прошлого понедельника, когда Дана еще была жива. Она поставила перед собой пустую тарелку из-под ттокпокки и раскрыла свою настоящую тайну. Ее лицо было спокойным, как море во время штиля, а слова лились приливной волной.
– Это из-за моей матери моя поджелудочная железа не может выдать ни капли инсулина.
– А? Это что-то генетическое?
Диабет первого типа не является наследственным заболеванием, но тогда я этого не знала.
– Я ребенок, которого неправильно запрограммировали. Мать продала меня за пять миллионов долларов, когда я была эмбрионом. Иными словами, она дала право ученым модифицировать мои гены, как им вздумается. Сейчас мне сделали операцию, но я родилась аж с тринадцатью пальцами. Я дальтоник, не различаю красный и зеленый цвета, мои почки вдвое меньше, чем у нормальных людей, и у меня растут злокачественные новообразования. У меня есть антитела к СПИДУ и гепатиту, а также почти стопроцентная вероятность того, что до тридцати лет я начну страдать от цереброваскулярных болезней. К тому же я понятия не имею, кто мой отец.
Эта история была почище рассказа о дяде – торговце оружием, работающем с наемными убийцами. Мои руки, державшие миску с ттокпокки, задрожали.
– И несмотря на все это она называет себя матерью…
Родители, которые считают детей собственностью или трофеями, встречаются повсеместно. Я нередко видела людей, которые не гнушались резких слов и даже ударов, если ребенок делал что-то не так, и называли это воспитанием, которые обменивали будущее своих детей на деньги, а становясь старыми и больными, начинали вести себя раболепно. Но мать, которая искромсала гены еще не родившегося ребенка и теперь наблюдала, как дочь медленно умирает, я видела впервые.
– Да уж, не повезло мне родиться у такой женщины. Причина, по которой мать навязывает мне природное исцеление, указана в контракте, который она заключила с учеными. Она пообещала, что мы будем просто следить за всеми заболеваниями, кроме полидактилии, и не использовать лекарств. Вероятно, через пару лет я умру от кровоизлияния в мозг или инфаркта миокарда.
– Не волнуйся. Я буду рядом и отвезу тебя в больницу.
Я говорила это искренне. Потому что у меня был надежный тыл – человек, который мог позаботиться о психованной мамаше и ученых-извращенцах.
– Ни ты, ни твой дядя не сможете меня спасти.
Дана достала из рюкзака пистолет, но я не ощутила опасности. Может быть, дело было в том, что на нем я увидела наклейку с пони, а может, в том, что его держала Дана. Тем не менее я инстинктивно сжалась и закрыла глаза.
– Я не выстрелю. Я здесь, чтобы убить тебя… Но так хочет мама, а у меня другое мнение.
Дана объяснила, кто ее мать и почему она собирается меня убить. Так я узнала об Алекс Ким, или Ким Джинён. Местом, откуда Алекс получила пять миллионов долларов, был «Вавилон», который также называли канализацией мира. Там не только ставили эксперименты на животных и людях, но и редактировали геномы растений. Так и появился кондодендрон. Как и ожидалось, число зависимых от него росло с каждым днем, и товара становилось недостаточно. Алекс потребовала максимально увеличить масштабы выращивания кондодендронов и дать ей эксклюзивные права на его распространение по всему миру, а в ответ ей выдвинули условие: уничтожить murthe-help, азиатский арсенал оружия.
– Верно, я не Дана. Я всего лишь киллер с ограниченным сроком жизни. У меня не было права отказаться. Вместо лекарств я каждый день принимала кондодендрон, чтобы облегчить боль, и мне промыли мозги, заставив любить мать. Сегодня ты должна умереть, и после этого план придет в исполнение. Метод чем-то похож на то, как действовал Бэйл, когда убил твоих родителей. Только в отличие от того раза твой дядя, которому нечего больше защищать, может легко сдаться. Ты ведь понимаешь, что будет дальше? В скором времени прибудут сотрудники штаб-квартиры «Вавилона». Думаю, в субботу они отправятся в murthe-help.
Дана вылила остатки ттокпокки в раковину вместо меня. Она выглядела, как всегда, спокойной. Дана намочила тряпку, вытерла стол, вытерла «глок», еще раз ополоснула тряпку, а затем вытерла раковину и руки. Продолжая хлопотать, она напевала песню Ричи Валенса Oh Donna.
Ooh, Donna, ooh, Donna
Ooh, Donna, ooh, Donna
I had a girl,
