Смерть в прямом эфире - Кирстен Уайт
Айзек паркует машину на заправке. Если позволить себе помечтать, то можно вообразить, что они вдвоем совершают путешествие, а после того, как купят что-нибудь перекусить, отправятся дальше к парку Зайон или Гранд-Каньону. Вэл всегда хотелось там побывать. А теперь ей еще больше хочется посмотреть на достопримечательности вместе с Айзеком. Она гораздо отчетливее представляет, как стоит бок о бок с ним на краю мира, чем встречу с собственной матерью. Это понимание вызывает укол вины. Только-только узнав о погибшей сестре и до сих пор живом родителе, Вэл уже старается о них снова забыть.
Когда она выбирается из автомобиля наружу, в лицо ударяет волна удушающего тепла, как от раскаленной духовки. Но, по крайней мере, вездесущее гудение пропало. Видимо, насекомые не живут в такой жаре. В здании заправки ничуть не холоднее и вдобавок очень тесно. На слишком близко расставленных друг к другу стеллажах разложена обычная для магазинчиков в маленьких городках мешанина самых разнообразных товаров, которые только могут понадобиться покупателям. Презервативы помещены рядом с зарядными устройствами, затем следуют детские игрушки, а завершает ряд дикий ассортимент шляп с рекламой пунктов Второй поправки к Конституции[5]. Айзек замирает перед пледом с изображением «Моны Лизы», после чего указывает на него широким жестом ведущего любимого шоу Глории «Угадай цену».
– Тебе случайно не нужен вот этот бриллиант?
– Больше всего в жизни, – смеется Вэл, хотя не сумела бы определить стоимость пледа за все выигрыши мира, а затем проскальзывает дальше, чтобы воспользоваться туалетом.
По пути обратно берет с полки банку колы. Хотя и жаль тратить свою скромную наличность, но поддержка сахара и кофеина сейчас просто необходима. За кассой немолодая продавщица с копной черных волос и роскошной пурпурной помадой на губах читает книгу в потрепанной мягкой обложке. Айзек уже вышел наружу, поэтому на заправке они остались вдвоем.
Вэл ставит банку колы на прилавок.
– Привет.
– Ага, – поднимает взгляд собеседница. – Едете в Сент-Джордж?
– Нет, в Благодать.
Женщина хмурится, впервые глядя прямо на Вэл.
– Ты не местная. Так зачем направляешься туда?
– Я… – Что ответить? «Хочу расспросить мать, которую считала мертвой, про свою действительно мертвую сестру, которую не помню, чтобы либо подтвердить, либо опровергнуть реальность своей вины за все последующие ужасные события в жизни»? Вряд ли. Вместо этого она говорит: – Присматриваю себе дом.
– Ищи в любом другом месте, дорогая, – фыркает продавщица. – Поверь мне, здесь тебе точно не захочется поселиться.
– Но мне нравится пустыня – Вэл чувствует потребность защитить свой надуманный предлог.
– Она действительно может прийтись по душе. Это единственный пейзаж, который сообщает о тебе неприкрытую правду: что ты крохотная, незначительная песчинка, но так даже лучше. – Собеседница замолкает, достает салфетку и вытирает конденсат с банки, прежде чем снова вручить ту покупательнице. – Но только не Благодать. Тебе точно не понравится правда этого городка. Поэтому езжай в любое другое место, ладно? – Под пристальным взглядом Вэл невольно кивает. – Вот и отлично. Умница. Два пятьдесят.
– Два пятьдесят?
– За колу.
– А, точно, – Вэл отдает деньги и забирает сдачу, после чего спешит покинуть здание заправки, немного напуганная: не из-за настойчивости брюнетки, а из-за собственного побуждения соврать.
Если не получается даже вслух признаться о цели своего визита в Благодать, то как может пройти разговор с матерью?
– Я справлюсь, – старается убедить себя Вэл.
Отец обратил упрямство дочери против нее же самой, воспользовался, чтобы удерживать ее рядом. Теперь она больше не позволит никому и ничему помешать выяснить, что случилось на самом деле. У нее всё обязательно получится.
С этой мыслью Вэл забирается обратно в машину. Айзек уже завел мотор и включил кондиционер, так что внутри царит блаженная прохлада. Запечатанный кокон, защищающий от окружающей жары, от остального мира.
– Всё будет в порядке, – заверяет спутник.
Видимо, Вэл не так уж хорошо скрывает свои эмоции. Она удерживает его взгляд, цепляясь, как за спасательный круг.
– Ага. Встреча ничего не изменит.
– Э-э… – морщит нос Айзек.
– Ну ладно, может, и изменит. Всё, – Вэл издает дрожащий смешок. – Но именно этого я и хотела. Перемен. О них просила.
– Ты просила о них?
– В тот день, когда умер отец. Когда просунула руку в открытую дверь и озвучила свое желание. Не мольбу, чтобы папа был в порядке. Нет, просьбу совсем о другом. Чтобы произошло хоть что-то – что угодно. И получила в итоге именно то, что хотела, так ведь?
– «Когда окажешься в беде…» – срываются с губ слова, а рука будто сама собой начинает подниматься.
Айзек быстро перехватывает ее. Слишком быстро. Вэл удивленно смотрит на него, но он лишь улыбается и сжимает ее пальцы.
– Мы не в беде, – затем отпускает ее руку и возвращает внимание дороге впереди, добавив: – Тебе следует знать: у твоей матери очень много лягушек.
– Лягушек?
– Ты скоро поймешь, что я имел в виду.
– Ладно? – Вэл смеется, развеселенная попыткой собеседника создать интригу.
Они не возвращаются на трассу, а сворачивают на восток в сторону холмов. Дорога длинная и пустая, но хотя бы асфальтированная. Спустя почти час, без всяких вступлений или предупреждений, машина въезжает в небольшой городок.
– Здесь… прелестно?
Может, именно поэтому продавщица с заправки так ненавидит это место. Потому что оно способно посрамить невзрачную Гармонию с разбросанными там и тут жилищами. Аккуратные домики Благодати выстроены идеальными рядами. Дороги сверкают чистотой, бордюры выкрашены белой краской, подстриженные газоны хвастаются зеленью. Расположенные вдоль тротуара высокие деревья предоставляют убежище от солнца, защищая каждое здание. Город напоминает приготовленную к партии настольную игру. В которую Вэл хочется сыграть. Частью которой желает быть.
Впереди появляется главная улица, обрамленная внушительного вида строениями из красного кирпича с темно-синей окантовкой. Айзек не снижает скорость, к большому сожалению пассажирки. Они проезжают мимо рынка, мимо школы, мимо церкви, мимо мэрии и мимо здания, которое выглядит как отель: с белым балконом вдоль всего фасада и красивыми арочными дверями. И почему они не заночевали здесь?
– Ага, – соглашается спутник. – Тут довольно мило, – он не смотрит по сторонам, направляя машину прямо и немного прибавляя газ.
Вэл гадает, каково было бы расти в этом месте. Ходить в школу и возвращаться в обычный дом на обычной улице. Даже посещать церковь. Интересно, какой конфессии она принадлежит? Шпиль гордо воспаряет в небо, но креста наверху нет. А мама тоже молится здесь? Последовала бы
