Самое королевское убийство - Беннет Си Джей
– Не правда ли?
– Так вот почему полиция не волновалась. Должно быть, они знали.
– Залегла на дно. Не могу сказать, что не понимаю ее, – сказала леди Кэролайн. – Назойливость журналистов – это кошмар. Но даже так, весьма нахально с ее стороны, не думаете? Поступим как обычно? “Ее Величество просила поблагодарить за ваше письмо…”
– Да. И вырази еще раз наши соболезнования. Этого будет достаточно.
Но о письме снова вспомнили после ужина за игрой в шарады в салоне. Леди Кэролайн присоединилась к семье и гостям, среди которых теперь были юные принцессы и эклектичный круг старых друзей. Пока все думали над фильмом, книгой и телесериалом, который нужно было записать и положить в шляпу, леди Кэролайн повернулась к королеве и сказала:
– Смелости этой девице не занимать! Астрид Вестовер. Все не могу перестать думать о письме. А вы?
Голос у леди Кэролайн был громкий, еще со времен игр в лакросс ее юности, и все навострили уши.
– Ооо! Астрид? Которая должна была выйти за Неда Сен-Сира? – уточнила Беатриса. – И что она пишет?
– Она ясно дала понять, – начала леди Кэролайн, – что ей хочется посетить Сандрингем. Правда же, мэм?
– Да, весьма недвусмысленно.
– Никогда не видела столько намеков в одностраничном письме. Я почти ждала, когда она скажет, что заскочит к нам утром на чай.
– А нельзя ее пригласить? – спросила Евгения. – Она же может что‐то знать о случившемся.
– Какая мрачная тема для беседы, – сказала королева. – Особенно для близкого к Неду человека.
– Но она хотела приехать. Может, она хочет об этом поговорить.
– Что она хочет, так это экскурсию по дворцу и возможность поглазеть, как мы собираем пазл, – заметил Филип с большой проницательностью, по мнению королевы, особенно с учетом недавнего визита главного констебля.
– Всегда можно пригласить ее и убедиться, – предложила Беатриса.
– Должна признаться, – сказала леди Кэролайн, – мне очень интересно, будет ли она так же прямолинейна в личной беседе, как на бумаге.
– Не уверена, что это та черта, что требует поощрения.
– Стоит отдать должное, хуцпы ей не занимать, – пошел на попятную Филип.
– Ну пожалуйста, бабушка! – взмолилась Евгения. – Бедная женщина скорбит. Мы ее поддержим. Может она приехать поскорее? У нас осталось всего несколько дней, потом нас ждут в шале.
Королева намеревалась проявить стойкость. Она не приглашала людей к себе домой только потому, что они проявили интерес. Если бы она так поступала, ей потребовалось бы помещение размером с несколько стадионов “Уэмбли”. Однако она была снисходительной бабушкой. Возможно, взыграли остатки ее ревности к Джорджине Сен-Сир и Неду. Еще до того, как разошелся графин с портвейном и появилась тележка для коктейлей, она каким‐то образом согласилась позволить семье “оказать поддержку”.
Если не считать, что Астрид Вестовер скрывалась, в ее графике не значилось никаких дел. Она приехала на утренний кофе через сорок восемь часов после приглашения, до того как юные принцессы отбыли на лыжный курорт. Вышла из машины в разноцветной шубе из искусственного меха, в которой девочки сразу признали модный бренд, созданный одним из их друзей, и на мгновение остановилась спиной к дому, не подозревая, что семья наблюдает за ней из окна салона.
– Думаю, она делает селфи, – сказала Евгения.
– Кому‐то придется ей сказать, чтобы никуда их не выставляла.
Когда Астрид вошла в салон, королева была поражена тем, что вблизи она выглядела так же безупречно, как отретушированная модель в глянцевом журнале. Макияж упрощал лицо до кукольной чистоты линий. Лоб был неестественно гладким, а рот напоминал рыбий – королева все чаще замечала этот тренд среди знакомых молодых женщин. Софи Уэссекская сказала ей, что это модная “уточка”, но королева так и не была убеждена, что столь преувеличенные черты предпочтительнее естественной красоты. Ей было интересно, как выглядит Астрид без всего этого. Однако гостья обладала великолепной выдержкой и, окинув взглядом зал, полный членов королевской семьи, присела в глубоком реверансе.
– Ваше Величество. – Королева не ожидала такого глубокого контральто. – Благодарю за приглашение. Я принесла джем.
Астрид порылась в похожей на корзину сумке, которую взяла с собой, и протянула ближайшему лакею две банки с чем‐то клейким и неприятно фиолетовым. Как и многие до нее, она, должно быть, читала, что герцогиня Кембриджская покорила семью своим первым рождественским подарком – партией домашнего джема. С тех пор банкам не было числа. Королева относилась к ним довольно настороженно. Дело в том, что Кэтрин делала действительно вкусный джем, и в этом была вся суть.
– Так вот где Нед провел свое детство, – контральто дрожало от волнения, когда Астрид подняла глаза на гобелены на стенах, балкон и королевские портреты. – Я прямо чувствую здесь его присутствие, представляете?
Королева заметила, как брови Филипа поднялись не более чем на миллиметр. Она надеялась, что родня будет вести себя прилично.
– Он провел здесь не так уж много времени. Очень давно.
Астрид продолжала сканировать помещение и слегка пискнула, когда добралась до пианино.
– Вот и пазл! До сих пор здесь! Нед рассказывал об этом. Он обожал Сандрингем. Для него дворец был такой особенной частью детства.
– Хорошо вы его знали? – спросил Филип. – Я имею в виду, как давно? Он не всегда был фанатом королевской семьи.
– Разве нет? – удивилась Астрид. – Уверена, Нед очень вас уважал. Столько о вас рассказывал. Говорил, вы потрясающе ведете хозяйство. Очень прогрессивно, особенно для людей вашего поколения. Он говорил, что иногда фермеры постарше оказываются впереди, потому что видели все на своем веку.
Филип и королева обменялись взглядами, но Астрид не заметила.
– Не хотите кофе? – предложила королева. – Думаю, в гостиной уже накрыли.
Так и было, кофе ждал со свежим печеньем и пирожными, а также с остальными гостями, которым было так же любопытно увидеть Астрид, как и ей их. Вскоре она уже сидела за одним из карточных столов, грызла лавандовое песочное печенье и вполне уверенно вела беседу.
– Нед говорил, вы много чего поменяли в поместье, – обратилась она к принцу Филипу. – В плане устойчивого развития.
– Он заметил?
– О да. Очень интересовался. Он, как вы знаете, вырос на ферме в Ледибридже. Но Эбботствуд – совсем другое дело. Сплошные леса и болота, и Нед не мог заставить себя вырубить деревья. Некоторым по четыре сотни лет.
Филип кивнул:
– И я о том же. Так у него была идея “одичить” землю?
– Вообще‐то мысль ему подала я, – сказала Астрид. – Услышала об одичании в командировке по Европе. Нед разузнал подробнее и пришел в полный восторг. Так мы могли духовно соединиться с землей, понимаете?
Гости неопределенно похмыкали.
– Он хотел, чтобы дети могли им гордиться. Поэтому я была абсолютно убеждена, что полиция ошиблась, когда они арестовали его сына. Я встречалась с Джеком в Эбботсвуде, он обсуждал с Недом проект по одичанию. Милейший парень, так поддерживал отца. На них было приятно посмотреть. Я надеялась, что он вернется и будет работать в поместье.
– Не понимаю. У меня создалось впечатление, что Джек ненавидел отца? – спросила королева.
– У них были непростые отношения, – признала Астрид, – но Нед очень старался навести мосты. Мы много говорили с психотерапевтом на великолепном ретрите в Керале в прошлом году. Нед хотел восстановить контакт со всеми детьми и внуками. Когда он узнал, что девушка Джека беременна, это очень на него повлияло. Ведь главное – что ты оставишь после себя, не так ли? Мы хотели, чтобы наш дом стал местом силы, роста. Чтобы природа взяла верх. Нед был в своей дзен-эре. Нужно было видеть его в позе лотоса.
– Очень рад, что не довелось, – с чувством сказал Филип.
– Я слышала, он стал мягче, – поддержала беседу королева. – Так считает дочь лорда Манди.
