Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
— О, в столице есть дом с привидениями?
— Да, там уже много лет никто не живёт, несколько семей въезжали в дом, но ни одна не задержалась…
— Вы сказали, он неподалёку от лекарственного сада наследника и древнего лисьего святилища?
— Да, его сразу видно по красной крыше.
— Благодарю, продолжайте.
Ну а последнее преступление — и как раз после его совершения дело передали в Имперский судебный магистрат, — это гибель господина Синь Цао. Этот небогатый торговец был задушен после того, как вышел от певичек в северном квартале Бейли. Тут всё то же самое: сумерки, красная удавка на шее, отсутствие свидетелей.
— О! Весь город говорит уже об этом сумасшедшем! — заговорила Сю Чуньхуа, нисколько не интересуясь, нужно ли кому-то её мнение. — Многие теперь ходят только вместе, торгаши стали закрывать лавки на час раньше! Мы с Чуньшен уверены, что новое убийство будет в Западной районе.
— Где вы были? — недовольно спросил Сю Бань дочерей.
— В лавке мамаши Чжан, — ответила Сю Чуньшен. — Погода такая нелепая! Вчера взяли зонтики — как дурочки шли с зонтами! Сегодня не взяли зонты — и как дурочки намокли без зонтов!
По лицу Ли Женьцы было абсолютно ясно, что дело тут не в зонтах, однако он вежливо молчал.
— Отец, а кто эти молодые люди? — с улыбкой, которую она считала обворожительной, спросила отца Сю Чуньхуа, вынудив его представить им с сестрой Ченя и Вана.
Навязчивость девиц начала раздражать Ченя Сюаньженя, и он сразу осведомился в Сю Баня, если у него встреча с семьёй и нет времени на следствие, может, стоит отложить обсуждение дела на завтра? Намек был слишком прозрачен, Сю Бань зло шикнул на дочерей, приказав им замолчать. Девицы надулись, но умолкли. Сюаньжень же осведомился у следователя.
— Что вы сами думаете о происходящем, господин Ли?
Ли Женьцы только вздохнул.
— Давно замечено, что подобные дела обычно совершаются не совсем здоровыми людьми и раскрываютсяна пятом-шестом преступлении. К этому времени преступник теряет бдительность, а так как молва о его преступлениях широко разносится по городу, его потенциальные жертвы бывают настороже: не ходят по одному и начинают внимательно приглядываться ко всем странным субъектам.
Сюаньжень лучезарно улыбнулся.
— Вы полагаете, преступник окажется странным?
— Обычно такого рода люди — это голь перекатная с мозгами набекрень, — с виноватым видом отозвался Ли Женьцы.
Чень Сюаньжень снова улыбнулся и попросил показать ему орудие преступления. Ли тотчас поднялся и направился в соседний зал. Девицы продолжали стоять за спиной отца, не произнеся ни слова, заворожённые красотой сидящего лицом к ним молодого мужчины. Сам Ван Шэн, до того смотревший в пол, подняв глаза и бросив мельком взгляд на девиц, вздохнул и повернулся к другу.
— Ты уже о чём-то догадался, Сюаньжень? Или хочешь разыскать убийцу по запаху? — тихо спросил он друга, стараясь спрятаться за его спину от настырных взглядов надоедливых девиц.
— Чтобы найти запах, надо поднять нос по ветру, но что, если ветра нет? Прежде чем бежать по следу, надо подумать. Я и вправду кое-что уже понял…
Тут вернувшийся следователь принёс в мешочках для вещественных доказательств четыре куска веревки с прикрепленными бирками, на которых были написаны имена жертв, и положил их перед Сюаньженем. Стазу стало ясно, что Ли Женьцы был прав: веревка была перерезана на четыре части длинной по три чи каждая, срезы были выполнены наискось, похоже, их перерезали мечом.
— Нелепость, — пробормотал Ван Шэн, разглядывая верёвку, — зачем её покрасили? Что за безумие?
Сюаньжень с шумом втянул воздух длинным носом, обнюхивая каждый фэнь верёвки. В глазах его заплясало пламя, губы разъехались в ухмылку.
— Никакого безумия. Никакой нелепости. Убийцы, разумеется, редкостные подонки, но в находчивости и остроумии им не откажешь.
— Убийцы? Их несколько? — оживлённо спросил Ли Женьцы.
Сю Бань тоже с любопытством уставился на Ченя. Что? Неужто этот гений уже что-то понял?
— Если не ошибаюсь, их двое. Они родственники. Мне нужно будет осмотреть трупы, чтобы окончательно разобраться с запахом, но пока попробуем просто порассуждать. И прежде чем мы ответим на твой вопрос, Шэн: «Зачем покрасили верёвку?», разберемся с другим вопросом: чем её покрасили?
Джутовые верёвки прочны, им не страшны ни влага, ни плесень, ни солнце, и ты прав, их никто не красит: в этом просто нет ни необходимости, ни смысла. Тут же верёвка выкрашена. Красный цвет для окрашивания тканей получают из цветков сафлора, шипов и стеблей сорго или корней марены. По сути, любая хозяйка может заняться этим у себя на заднем дворе и получить шёлковую ткань красноватого, желтоватого, оранжевого или коричневого цвета. Но покрасить джут — не то, что выкрасить шёлк. Просто не прокрасится. И потому здесь джут покрыли киноварью.
Киноварь — дело непростое. Недаром даосы сделали её символом бессмертия! Чтобы получить натуральную, придётся основательно заморочиться, но можно сжулить: смешать ртуть с серой и нагреть в колбе. Образуется чёрное соединение, которое начнёт испаряться, а потом осядет в верхней части колбы. Разбив колбу, надо измельчить осадок. По мере измельчения появится красный цвет. Чем дольше он измельчается, тем ярче становится. Но даже эта дешёвая киноварь обойдётся в пятьсот веней. Баночка же натуральной влетит в таэль. Однако только киноварь сможет протравить джутовую верёвку.
Все молча слушали.
— Так что делаем пока первый вывод: никакая это не голь перекатная, господин Ли. У голи нет пятисот веней серебра на баночку киновари. Теперь разберёмся с вопросом: зачем надо было покрывать орудие убийства красной киноварью? Что, обычной, непрокрашенной верёвкой не задушишь? Зачем заморачиваться? Но цель у ибийц, безусловно, была. Это было проделано именно затем, чтобы орудие преступления стало необычным, заметным и легко узнаваемым, а заодно склонить нас к мысли, что все убийства — дело рук безумца и тем самым скрыть основной мотив убийства. Пока мы будем думать, что убийца убивает кого попало без причины, мы не найдем виновных.
— А это не так?
— Совсем не так. При этом убийцы — подлинные негодяи: они готовы убивать трижды, чтобы скрыть четвёртое убийство. Вернее, я не прав: полагаю, скрыть надо было третье убийство — господина Гао Лана. Ни в убийстве мальчишки Му Чана, ни старухи Минь Яо, ни Синь Цао — пользы никому нет. А вот убийство наследника богатейшего рода — тут куш делится большой. У господина Гао наверняка есть несколько наложниц. Конечно, преимущественное право наследования принадлежит старшему сыну первой по времени вступления в семью наложницы, которая получила статус хозяйки дома. Но положение остальных наложниц в семье может поменяться, если их сыновья оказываются наследниками.
