Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
План казался ему разумным и безупречным, но ровно до того мгновения, когда на пороге возникли два новых следователя. Первый, ростом семь чи и восемь цуней[3], головой задевал дверные проёмы и имел плечи в пять чи шириной. Вылитый Гао Чангун[4]. Но воинское сложение не шло ни в какое сравнение с лицом: в глазах молодого следователя проступал лисий ум, а губы кривила нагловатая ухмылка. «Слишком умён, чтобы предпочесть Сю Чуньхуа и Сю Чуньшен. Такой и на принцессе не женится», — с тоской подумал Сю Бай.
Второй оказался писаным красавцем, «прекрасным белым нефритом». Такие, подобно Пань Аню, по улице проехать не могут без того, чтобы их повозку не закидали фруктами[5], но они же, подобно Суй Юю, чертовски переборчивы[6].
Однако внешность — это всего лишь внешность. Эти молодцы, подумал Сю Бань, стали победителями имперских экзаменов, значит, толковы и честолюбивы, и кто знает, не готовы ли они породниться с начальником, если выпадет такой шанс? Сам Сю Бань, сказать честно, невысоко оценивал молодых мужчин, ошивающихся в знатных родовитых домах в надежде приглянуться чьей-либо дочке, однако в данном случае готов был смириться с чужим честолюбием.
Между тем Чень Сюаньжень осторожно принюхивался к магистрату и его служащим и пришёл в недоумение. Здесь царила странная атмосфера: без особой зависти и взаимной неприязни, но с кисловато-зловонным душком уныния, напоминавшем запах тухлой рыбы. Откуда бы ему взяться?
До того Сюаньжень и Шэн осмотрели казенную квартиру и остались довольны: два их флигеля оказались объединены одним двором, в котором были насажены плодовые деревья, на искусственно сделанном возвышении — выстроена беседка, где так приятно выпить чаю весенними вечерами. Внутри флигелей царила роскошь: дорогая мебель и посуда, ширмы с древовидными пионами и начищенные до блеска медные жаровни. Господин Сю Бань лично провел их по новым апартаментам, был вежлив и внимателен, словно родной отец, беспокоящийся о любимых сыновьях. Жаловаться было не на что.
Едва они появились на службе, господин Сю Бай снова тепло приветствовал их и тут же передал им поручение его величества: расследовать дело о красной удавке. Этим делом занимался один из сотрудников магистрата, потом ему дали в помощь второго, но дело застопорилось.
Чень Сюаньжень вежливо попросил посвятить их в подробности. Чиновник, который вёл дело, Ли Женьцы, с готовностью кивнул, выразив полную готовность рассказать обо всём. Сю Бань устроился на стуле рядом и постарался стать как можно менее заметным.
_________________________________________________
[1] жуцюнь — топ и длинная юбка, которую завязывали чуть выше груди.
[2] праздник третьего дня третьей луны
[3] 180 см
[4] Красавец эпохи Южных и Северных династий Гао Чангун был высок, имел приятную внешность, и был талантливым военачальником. Однако никто не воспринимал умопомрачительного красавца как отважного воина. Поэтому, отправляясь в сражение, Чангун надевал маску, которая скрывала лицо.
[5] Когда Пань Ань ехал по улице в повозке, девушки толпами собирались, чтобы увидеть его неземную красоту и закидывали его повозку фруктами. "Закидать повозку фруктами" — "восхищаться красотой мужчины".
[6]Три года красивая девушка проявляла внимание к красавцу Сун Юю, но тот за все три года ни разу даже не посмотрел на неё.
Глава 17. «Хэн». 恆 Постоянство
Постоянная приверженность далёкому.
Сожаления исчезли.
Непостоянна добродетель.
Некто примет позор.
В полях нет дичи. Постоянство добродетели.
Постоянная приверженность далёким целям
По мнению Ли Женьцы, четыре совёршенных преступлений несли печать безумия. Два месяца назад по всем районам Центрального города начали находить задушенных людей, причём на шее каждого была одинаковая удавка — красная джутовая веревка. Когда орудия убийства сопоставили, оказалось, что верёвка обрезана с одного мотка: такое заключение Ли Женьцы сделал, сравнив нитки в каждом отрезе верёвки.
Первой жертвой стал Му Чан, одиннадцатилетний племянник мельника, часто выполнявший мелкие поручения рыночных торговцев и доставлявший им с мельницы мешки с рисовой мукой. Его тело нашли, в районе Девяти рынков, в простенке двух рыночных павильонов. На шее парнишки была затянута красная верёвка.
Мельник Му Жун, дядя убитого, был задержан и допрошен, но он утверждал, что никогда не убил бы племянника, единственного сына своей покойной сестры: тот был работящим и надёжным, и других наследников у него не было, и потому, когда он взял мальчика в свой дом, дал ему свою фамилию. Соседи подтвердили, что ни о каких распрях в доме Му слышно не было, а тело убитого не имело следов побоев, — только след на шее от удушения.
Тем не менее, едва ли Му Жун был оправдан, если бы не второе преступление. Пока его допрашивали в ямыне, в Южном районе городе, на обнесённом стеной пустом поле, где раньше продавали рабов и скот, а затем преобразованном в военную тренировочную площадку для практики арбалетчиков, нашли ещё одно тело. На этот раз жертвой преступника стала старуха Минь Яо, почти глухая и полуслепая.
Тут всё оказалось ещё сложнее: у старухи не было близких, она зарабатывала на жизнь скупкой старья, а нашли её спустя несколько часов после смерти. На её шее была точно такая же верёвка, как и на шее Му Чана, но некого было спрашивать о её смерти: дело было в сумерках, незадолго до комендантского часа.
На этом месте рассказ Ли Женьцы был прерван: на пороге магистрата появились Сю Чуньхуа и Сю Чуньшен. Взгляд их сразу упал на молодого Ван Шэна, который так впечатлил девиц своей внешностью, что обе замерли на пороге. Чень Сюаньжень обернулся, услышав шуршание шелков, заметил девиц и унылое выражение, появившееся на лице Ли Женьцы, однако не стал прерывать разговор.
Третьей жертвой неизвестного негодяя оказался молодой Гао Лан, один из сыновей Гао Лина, известного чиновника третьего ранга, с титулом «великий муж блистательного преуспевания с серебряной печатью и синим шнуром», человека богатейшего и весьма известного в столице. Увы, господин Гао Лин был так расстроен смертью сына, что слёг, хоть его здоровье и без того было сильно подорвано службой на севере. Молодой господин Гао погиб в Восточном районе города, неподалёку от дома с привидениями и лекарственного сада наследника престола, рядом с древним святилищем Лисы, куда горожане приходили каждый третий день третьей луны и девятый день девятой. Удалось узнать, что незадолго до смерти молодой человек посетил книжную лавку «Цветы мудрости» и вышел оттуда с покупками. На его шее была та же алая джутовая верёвка.
Здесь повествование Ли Женьцы было впервые прервано
