Женщина в библиотеке - Сулари Джентилл
— Трусиха. — Он потягивается, разминаясь. — Я подумал: можно собраться на ужин, пожаловаться друг другу на писательский блок и слова без синонимов.
Я смотрю на часы. В очередной раз отказывать будет грубо, и мне правда хочется обсудить с ним мою работу и отчеты для стипендий, которые нам обоим придется составлять.
— А давай. Куда пойдем?
Он чешет голову и вновь надевает кепку:
— Я могу заказать что-нибудь, и мы поедим у меня… или у тебя, если хочешь.
— Нет, можно в твоей квартире. У меня бардак… Муза большая неряха.
— Они такие. — Лео начинает бежать на месте. — Полседьмого? У меня как раз будет время принять душ.
— Хорошо, увидимся тогда.
Я машу ему вслед, смутно осознавая, что почему-то считала Лео старше, чем он есть. Возможно, дело в его южном акценте, навевающем мысли об «Унесенных ветром», или в его довольно консервативном стиле одежды. Даже на пробежке он одет не особо спортивно.
Заходя в фойе дома, вижу, как миссис Вайнбаум поливает цветы. Это работа уборщика, говорит она, но женщине кажется, что он дает цветам недостаточно воды. Она интересуется, помог ли мне йогурт — хочет попробовать с его помощью лечить свое люмбаго. Честно говоря, я понятия не имею, что такое люмбаго. Знаю только, что его часто приписывают старикам в ситкомах. Пытаюсь объяснить, что я не болела, мне просто нравится йогурт, но миссис Вайнбаум меня не слушает. В конце концов мы соглашаемся, что йогурт стоит попробовать, и она обещает известить меня о результатах.
Закончив довольно теплый разговор, я возвращаюсь в квартиру в приподнятом настроении. Снять обувь, заварить кофе, достать ноутбук. Пара часов для работы есть. Встреча с Лео напомнила мне, что я здесь, в первую очередь, чтобы написать роман, а не расследовать убийства и кушать пончики; что у меня есть коллега, не связанный с криком и последующими за ним событиями, с которым можно сравнивать свой прогресс.
Время я замечаю без пяти шесть. Бегу в ванную чистить зубы, переодеваюсь с щеткой во рту. На макияж времени нет, но я успеваю намочить руки и пригладить пушистые кудри. Вновь обуваюсь, хватаю бутылку вина и направляюсь по коридору к квартире Лео.
— Открыто! — звучит в ответ на мой стук.
Архитектурно квартира Лео — отражение моей, но оформлена более современно. В гостиной взгляд тут же цепляется за желтые диваны и крутящееся кресло-яйцо. На последнем тут же хочется посидеть.
Лео понимающе улыбается.
— Не стесняйся, — говорит он. — Все, кто заходит, хотят его опробовать.
Я так и делаю. Уютное кресло вращается легко и плавно.
— Ты в нем пишешь? — спрашиваю я, наблюдая, как он то пропадает из вида, то вновь появляется.
Он качает головой:
— Предпочитаю развалиться на диване. Постоянное движение немного отвлекает.
— Понимаю. Но зато весело!
— Я заказал пиццу, — говорит Лео. — Надеюсь, тебе нравится пеперони.
Я прекращаю вертеться и морщусь:
— Надо было раньше сказать: я вегетарианка…
— Ох, блин! Надо было спросить. Вас так много в наше время, а я не догадался…
— Я могу убрать пеперони…
— Ничего подобного! Я изменю заказ.
Он звонит в пиццерию и добавляет вегетарианскую пиццу.
— Раз с этим порешили, могу предложить тебе выпить?
Я протягиваю свою бутылку вина, и вскоре мы уже сидим с бокалами на диванах — Лео предупредил, что кресло и алкоголь опасно сочетать. Я спрашиваю о его книге. Всегда думала, что Лео пишет исторический фикшен, и почему-то была убеждена, что именно про Римскую империю.
— Я пишу любовные романы, — говорит он.
Мое удивление понятно без слов, и Лео продолжает объяснять:
— Мой агент расскажет тебе, что это история о крепкой дружбе и непростых отношениях в сеттинге современной Америки, но на самом деле это любовный роман.
— О… про наши дни? — Я все еще думаю о гладиаторах.
— Современная Америка, я же говорю.
— Ты всегда… всегда писал любовные романы?
— Да, и более того, ты тоже. Авторы детективов, исторических романов, политических триллеров, научной фантастики… все, кроме тех, кто занимается инструкциями к электроприборам, пишут любовные романы. Мы добавляем в наши истории убийства, дискуссии о морали и обществе, но важны нам в первую очередь отношения.
— Ты шутишь. Хочешь сказать, что Стивен Кинг пишет любовные истории?
— Да, мэм! — Лео откидывается на спину дивана. — Клоун-убийца — это, конечно, весело, но на самом деле нам больше интересно, заполучит ли толстяк красивую девчонку.
— Мне кажется, ты несколько упрощаешь.
Стук в дверь предвещает появление нашей пиццы. Прежде чем продолжить разговор, мы открываем коробки и вооружаемся аппетитными кусочками.
— Не знаю, как назвать то, что пишу я, но это точно не любовный роман. — Я рассказываю о своем произведении: трое людей, связанных криком. Лео внимательно слушает.
— Классический любовный треугольник, — говорит он. — Кто завоюет сердце Девушки с Фрейдом: Красавчик или Героический Подбородок?
— А как же крик, убийца?
— Фон для украшения.
— Это же смешно. По такой логике любую книгу можно назвать любовным романом.
— О чем я и говорю.
Я молча на него смотрю.
— О чем думаешь? — спрашивает он.
— Хорошо ли я тебя знаю и могу ли назвать идиотом, сидя на твоем диване и поедая твою пиццу.
Лео вдумчиво кивает:
— Да, мэм, полагаю, можешь.
— Наверное, подожду, пока не доем пиццу.
— Так эти твои персонажи, они списаны с людей, которых ты повстречала в библиотеке?
— Да. Мы сидели в читальном зале и услышали крик.
— А Красавчик знает, что ты называешь его Красавчиком?
— Нет… нам обоим было бы неловко.
— Я бы не переживал. Привлекательные мужчины знают, что они привлекательные. Все-таки у нас есть зеркала.
Я резко поднимаю взгляд. Он правда сказал то, что я услышала? Глаза его смеются, и я понимаю, что он меня дразнит.
— И что вы делаете с этим знанием? Ты и остальные мужчины.
Он пожимает плечами:
— Все дело в отвлечении внимания.
— Ты идиот.
Теперь Лео и вправду смеется. Мы разговариваем о наших книгах. Он задает мне несколько гипотетических вопросов, интересуясь, как бы я повела себя в некоторых ситуациях.
— Лео, ты на мне опыты ставишь?
— Возможно, — робко признается он. — У меня проблемы с одной сценой. Ты же не против?
— Ни капли. Хочешь, покажи мне эту сцену. Может, я смогу помочь.
— Хорошо. Только имей в виду, что это первый черновой вариант.
Мы работаем над его рукописью и доедаем пиццу. Черновик еще сырой, но уже выстраивается общая картина отличного романа. Персонажи у Лео нереалистичные, немного идеализированные — наверное, поэтому ему нужна была помощь. Или не совсем помощь. Скорее дружеское ухо, которое выслушает его
