Я оставляю тебя в живых - Флориан Дениссон

Максим уже тысячи раз прокрутил в голове эти вопросы. Будучи по натуре скорее молчуном, он не имел привычки болтать понапрасну, а потому, встречаясь с Борисом, редко делился с ним своими соображениями. Однако новое послание позволило ему выстроить некую теорию.

– Вспомни тот день, – начал он. – Следственная бригада в полном составе прибыла максимум через час после происшествия. Тот, кто тайком наблюдал за нами, сразу бы сообразил, что мы из конторы. Почти двухметровый блондин и брюнет с мрачной физиономией – парочка незабываемая. Следовательно, куда как просто установить наши фамилии и адреса.

Борис снова пожал плечами:

– Тогда почему он до сих пор на нас не донес?

– Потому что мы сами флики, – напомнил Максим.

Его слова будто поставили разговор на паузу. Уставившись в пустоту, Борис, казалось, задумался о другом.

Поначалу каждое анонимное письмо ужасно будоражило его, и он днями напролет опасался за свою карьеру и за все, чего с таким трудом успел добиться. Он плохо спал, тяжело просыпался, дошло до того, что ему пришлось принимать таблетки, чтобы держаться. А потом ощущение угрозы стало постепенно исчезать, а страх – отступать, ослабевая раз от раза. В конце концов, человек привыкает ко всему.

Максим допил кофе и резко поставил чашку на блюдце. От звяканья фарфора Борис очнулся. Посмотрел на Максима.

– Что будем делать? – спросил тот.

– Как и все прошлые разы: ничего. Будем ждать.

– Так не может продолжаться вечно, однажды непременно выяснится, кто это.

– И что потом?

Борис вытаращил глаза. Он никогда по-настоящему не задавал себе такого вопроса. Внезапно перед его мысленным взором на мгновение возникла картина, захороненная глубоко в памяти. Сноп искр, пистолет, направленный на человеческую фигуру, и его палец на спусковом крючке. Неужто отныне все свои проблемы он будет решать подобным образом? Как бы он поступил, если бы перед ним оказался ворон?

Чтобы прогнать мрачные мысли, Павловски потряс головой и вымученно улыбнулся.

– Ну а ты, значит, заделался ковбоем? – спросил он, чтобы сменить тему.

Борис имел в виду сотрудников отдела расследований, которых в Анси прозвали ковбоями: они брались за дело, как будто нагрянули на Дикий Запад, чтобы завоевать новую территорию.

После того как его отношения с начальницей были засвечены, Максим покинул бригаду, желая во что бы то ни стало уберечь Ассию от неприятностей. Его решению немало способствовали повышение в чине и поддержка лейтенанта Дюпраза из отдела расследований.

Узнав о предстоящем переводе, Эмма, коллега и преданная союзница Максима, была убита горем. И как обычно, он не сумел отреагировать адекватно. Однако не сомневался, что в глубине души Эмма знает, что и он жалеет о расставании. Холодок в отношениях с Борисом тоже сыграл свою роль. Ежедневные встречи с напарником напоминали Максиму, насколько уязвима состряпанная ими история; они с Борисом, как канатоходцы, шли над пропастью без всякой страховки. Ради собственного блага, а также ради напарника Максим стремился поскорее выйти из опасной ситуации и ступить на твердую почву. От этого зависело психическое здоровье их обоих.

– Это было лучшим решением, – ответил Максим.

После короткой паузы Борис продолжил:

– Знаешь, я хотел…

Он умолк, набрал в грудь воздуха, и Максим заметил, что его собеседник часто поглядывает куда-то вправо. Тот явно подыскивал слова, чтобы поведать что-то, имеющее отношение к прошлому.

Борис уже было открыл рот, но тут к их столику вернулась официантка и, стараясь перекричать гвалт посетителей, объявила:

– У меня заканчивается смена. Вы не могли бы расплатиться?

Максим протянул ей смятую купюру в пять евро.

– Я заплачу, – опередил он Бориса.

Когда официантка принялась искать в поясной сумке сдачу, он бросил:

– Не надо, все в порядке.

Она улыбнулась ему и пробормотала спасибо, которое потонуло в гомоне, потом развернулась и исчезла, будто унесенная людской приливной волной.

Максим уперся локтями в стол и подался вперед:

– Так что ты говорил?

– Нет, ничего. – Борис помотал головой. – Не важно.

Он знал, что Максим наверняка читает его мысли как открытую книгу, однако слова не шли с языка. Пожалуй, это шумное заведение далеко не лучшее место, чтобы рассказать о том, что долгие недели тяготило его.

Максим полез в карман за мобильником, взглянул на время и резко поднялся.

– Мне еще ехать, – словно оправдываясь, сказал он. – В первый рабочий день хорошо бы не опаздывать.

3

Предназначенный для города электрический мини-кар катил по трассе в сторону Шамбери. В салоне царила почти полная тишина, едва слышное урчание двигателя успокаивало Максима. Он нисколько не сомневался, что выбор машины вызовет насмешки коллег-жандармов. А когда обнаружится, что Максим соблюдает строго вегетарианский режим питания, это наверняка спровоцирует шквал неодобрительных комментариев. Его, разумеется, сочтут придурком или малахольным защитником природы. Но Максим, который никогда не стремился придерживаться общепринятых норм, привык к подобной реакции, а его панцирь со временем затвердел.

Ему с большим трудом удалось объяснить руководству, что он не хочет жить в казарме Шамбери, предназначенной для расселения жандармов и расположенной буквально в нескольких метрах от основного здания. Начальство дало понять, что в таком случае не потерпит никаких опозданий. Чтобы убедить старших по званию, он пообещал, что справится с ситуацией, просто ему потребуется время, чтобы адаптироваться к новой жизни.

Тридцать пять минут туда и тридцать пять обратно, если не будет пробок; в подобных обстоятельствах его решение пересесть на электромобиль выглядело вполне разумным.

Он ехал уже двадцать минут, когда подключенный по Bluetooth телефон на приборной панели сообщил о входящем звонке. Ассия. По спине Максима пробежал легкий озноб. Какое-то мгновение он даже думал пропустить вызов, но в итоге все же решил ответить. Он молчал, и его собеседнице пришлось заговорить первой:

– Привет, Максим. Не отвлекаю?

– Нет, я за рулем. Ехать еще добрых пятнадцать минут.

– Я просто хотела пожелать тебе удачи в первый рабочий день на новом месте.

Максим перестроился в правый ряд, пропуская шедший на обгон автомобиль, и лишь затем откликнулся:

– В таком случае скорее говорят «ни пуха ни пера».

Он запоздало сообразил, что это прозвучало слишком холодно, а ему вовсе не хотелось, чтобы у Ассии сложилось такое впечатление. Напротив, ее звонок даже тронул его.

Помолчав, она нарочито непринужденно, как показалось Максиму, заметила:

– Так говорят артистам.

– А я и есть своего рода артист, – парировал он, стремясь шуткой сгладить неловкость.

В салоне автомобиля прозвучал искаженный динамиком смех. Максим с облегчением вздохнул.

– Во всяком