Последнее отражение - Наталья Николаевна Тимошенко
Его снова встретила та же девушка в маске, снова провела в большую, полутемную гостиную. На этот раз Всеволод чувствовал себя несколько свободнее, даже рискнул поддержать разговор с мужчиной лет тридцати пяти, с тонкими чертами лица, в элегантном темном костюме, оказавшимся рядом во время ожидания хозяйки.
– Это ваше первое посещение? – заговорил тот по-немецки с легким акцентом.
– Второе, – ответил Всеволод, чуть помедлив. – Хотя, признаться, я все еще не понимаю, зачем прихожу.
– Никто не понимает, – иронично усмехнулся собеседник. – В этом и есть притяжение, не так ли? Меня зовут Этьен Бонвиль. Меня пригласили преподавать в Венском университете с осени, но я приехал чуть раньше.
– Ордынский, – представился Всеволод, а затем рискнул блеснуть догадливостью: – Будете преподавать историю, полагаю?
– Да, но не ту, что пишут в учебниках. Я читаю курс о крахе иллюзий. О том, как идеалы оборачиваются пеплом. Впрочем, студенты называют его «историей революции».
Этьен усмехнулся, глядя Всеволоду в глаза.
– А здесь? – спросил тот, окинув взглядом гостиную. – Здесь тоже крах?
– Здесь посмертие. Тонкий слой между светом и тенью. Вас еще не пустили за красные занавеси, верно?
Всеволод вздрогнул. Он уже заметил тяжелые бордовые шторы, что-то скрывающие в углу. В первый раз думал, что за ними прячется окно, но сейчас понял: там дверь.
– Нет.
Этьен кивнул, чуть сузив глаза.
– Значит, пока вас только рассматривают. Не бойтесь. У них хороший вкус. И плохие намерения.
– Вас уже пускали? – тихо спросил Всеволод.
– Я умею ждать, – ответил Этьен. – А вы?
Ответить он не успел – в гостиную царственно вплыла Мария. Сегодня на ней было снова черное платье, но уже другого кроя. В волосах поблескивали нити жемчуга, лицо опять скрывалось за маской. Однако в этот раз она была разговорчивее, даже подарила улыбку нескольким мужчинам. Снова все сели вокруг круглого стола, и стульев опять было ровно по количеству присутствующих, хотя на этот раз Всеволод насчитал лишь девять человек.
Теперь, уже зная, что будет происходить, Всеволоду было легче сосредоточиться и не провалиться в эмоциональную яму. Справившись с первым страхом, он осторожно приоткрыл один глаз и вдруг с удивлением обнаружил, что почти все присутствующие, кроме одного бледного молодого человека, которого не было на предыдущем сеансе, сидят с открытыми глазами. Увидев, что он подсматривает, Мария улыбнулась ему и одарила легким кивком. Очевидно, это было испытанием, и Всеволод прошел его.
Мария скользнула взглядом по кругу, не произнеся ни слова, словно считывала дыхание каждого. Огоньки свечей дрогнули и вдруг вспыхнули ровнее, как будто подчиняясь чьей-то воле. Музыка, до этого почти незаметная, зазвучала громче.
– Сегодня мы вызовем лишь облик, – произнесла Мария, и голос ее звучал негромко, но проникал под кожу, как холодный воздух в щель. – Облик того, кто явился во сне Фредерику.
Всеволод заметил, как тощий, нервный мужчина справа от него легонько кивнул.
Мария положила руки на стол, остальные последовали ее примеру. Лишь бледнолицый юноша продолжал сидеть, не шевелясь, будто не видел и не слышал всего, что тут происходит. Должно быть, в прошлую пятницу Всеволод сидел так же. Сейчас же он почувствовал, как чьи-то пальцы легли поверх его. Сухие, холодные, будто неживые. Он вздрогнул, но не отдернул руку.
Мария начала говорить что-то на языке, которого Всеволод не знал. Слова шипели и перекатывались, как змеи на теплом песке. Они были чуждыми, неестественными, и с каждым словом в комнате становилось холоднее. Дыхание Всеволода превратилось в пар. Легкие облачка вырывались изо рта каждого присутствующего, кроме Марии.
Свечи задрожали. Тень, отбрасываемая столом и всеми, за ним сидящими, расползлась по полу, словно чернила в воде. На мгновение Всеволод увидел, как она приобретает форму вытянутого лица с зияющим ртом. Кто-то за его спиной тихо всхлипнул.
– Он с нами, – прошептала Мария. – Не оборачивайтесь, не смотрите в глаза.
Все тут же опустили головы, лишь нервный Фредерик не выдержал. Он обернулся и в следующую секунду вскочил с криком. Его стул с грохотом опрокинулся, свечи вспыхнули, по стене пронеслась тень: не человека, не зверя, а чего-то иного, с руками до колен и лицом без глаз.
Мария резко поднялась. Щелчок пальцев – и тень исчезла. Фредерик продолжал кричать что-то неразборчивое, из носа у него пошла кровь. Двое мужчин, имен которых Всеволод не знал и даже не видел, откуда они появились, подхватили Фредерика под руки.
– Отведите его в заднюю комнату, – приказала Мария, и голос ее теперь звучал как у капитана на тонущем корабле. – Остальные – молчать. Пока круг не закрыт, никто не должен вставать.
Всеволод не шелохнулся. Холод добрался до его костей. Он чувствовал, как что-то скребется внутри него. Он боялся даже пошевелиться.
– Все нормально, так бывает, – едва слышно прошептал кто-то рядом, и Всеволод с удивлением обнаружил, что по левую сторону от него сидит Этьен. Надо же, а ведь он даже не заметил, куда сел новый знакомый! Оказывается, это его ледяные пальцы напугали Всеволода в начале сеанса.
Мария тем временем произнесла еще несколько слов, и тьма в углах комнаты рассеялась, как дым. Но ощущение чьего-то присутствия осталось.
– Круг еще не закрыт, – напомнила хозяйка. Она стояла, чуть наклонив голову, и прислушивалась, но не к гостям, а к чему-то другому. Казалось, она ловит остаточное эхо той силы, которую только что впустила в свою гостиную. Наконец Мария удовлетворенно кивнула. – По одному. Медленно. Назовите свое имя и выйдите из круга.
Первым заговорил пожилой мужчина в бордовом жилете. Его голос дрожал, но он справился с собой:
– Генрих. Признаю присутствие духа. Освобождаю круг.
Он отнял руки от стола и медленно поднялся. От Всеволода не укрылось, как дрожат его ноги. Следом каждый произносил свое имя, отпускал руки и только после этого вставал со стула. Предпоследним назвался Этьен. Его пальцы наконец оторвались от Всеволодовой руки, и только тогда он встал.
Всеволод остался последним, не считая бледнолицего парня. Сердце его билось неровно. Он не знал, почему тянет время. Но, встретившись взглядом с Марией, наконец выдохнул:
– Всеволод. Признаю… присутствие духа. Освобождаю круг.
Он поднялся. Комната все еще была затянута мраком, хотя свечи горели ровно. Все стояли молча. Только в углу, за дверью, куда увели Фредерика, что-то царапнуло, будто коготь по дереву.
– На сегодня достаточно, – сказала Мария. – Лира вас проводит.
Дверь скрипнула, и на пороге гостиной показалась девушка в маске, которая встречала Всеволода. Она жестом поманила всех за собой, и Всеволод, к собственному стыду, ринулся к двери первым. Уже выходя из гостиной, он не выдержал и обернулся. Мария все еще стояла у стола и не двигалась. И ему вдруг почудилось, что от ее ног по полу ползет тень: длинная, неровная, почти не похожая на человеческую.
С каждой новой пятницей Всеволоду открывались новые грани салона Марии и его хозяйки. Его уже не встречала молчаливая девушка в маске, Лира, он сам открывал дверь и проходил по темному коридору, где витал устойчивый запах ладанника, горьких трав и чего-то металлического.
Мария приветствовала его легким кивком, порой даже улыбалась, и это казалось высшей наградой. Этьена Всеволод уже мог бы назвать своим другом, хоть они и не встречались за пределами салона. Познакомился он и с другими участниками сеансов. Теперь он приходил пораньше, чтобы успеть пообщаться с ними. Они обсуждали химические свойства металлов, влияние планет на кровь, писали латинские фразы в кружках на полу. Всеволод учился молчать и наблюдать, запоминал странные обряды, где иголки втыкали в пучки сухой травы, а чернила пахли кровью.
Среди посетителей салона не было необразованных людей. Каждый из них казался носителем особого знания, частью некой тайной традиции, куда Всеволода еще не пускали, но уже давали приглядеться.
Старейшим в их круге был господин фон Крузе – немногословный сутулый мужчина с печальными глазами и волосами цвета пепла. Он всегда приходил в строгом костюме и с неизменной тростью, которую не выпускал из рук даже
