Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– Но он же вроде расстался с этой Аэлитой?
– Да. Точнее, это она с ним рассталась, потому что он – птица не ее полета. Ей нужно было у меня его отбить, доказать, что она лучше и сильнее. А дальше он стал ей неинтересен. Бедный Фома даже не понял, что стал разменной монетой в игре чужих амбиций.
Натка посмотрела на племянницу с уважением. Вон как заговорила.
– И что? Может, все-таки простишь его? Или у тебя появился кто-то другой?
Сашка снова вздрогнула, и Натка с удовлетворением поняла, что попала в точку.
– Нет, никто у меня не появился. Сейчас все мужики такие странные. Большинство – мелкие какие-то. И я не рост имею в виду, а размер личности. Ни интересов у них сто́ящих, ни целей в жизни. Плывут по течению, как фекалии в канализационной трубе. А те, которые с целями и что-то из себя представляют, оказываются с таким гонором… Вот, Наташа, скажи, если ты в какой-то сфере жизни совершенно не разбираешься просто оттого, что она лежит вне твоих интересов, ты будешь с места в карьер говорить, что эта сфера – пустая и глупая, а твой труд в ней ничего не стоит?
Ясно. Кто-то высмеял Сашкино блогерство. Кто-то, кто произвел на племянницу впечатление, на кого бы она хотела его произвести тоже. И не смогла.
– Я не буду, – дипломатично ответила Натка, – но люди разные. Кроме того, знаешь, я тоже далеко не всегда отличаюсь тактичностью. Так что понять и простить, как говорится. Можешь простить, Саш?
– Да некого прощать, – с досадой отозвалась Сашка. – Я оказалась настолько неинтересной, что человек, высказавший мне свое «фи», исчез, как ветер в поле. Дунул и улетел.
– Так, может, и бог с ним. Ты сколько дней уже об этом думаешь?
– С позавчера, – призналась Сашка.
– И что? Человек достоин того, чтобы о нем думать?
– Да не знаю я, – досада в голосе племянницы стала более явственной. – Высокий, красивый, студент-медик. Факультет фундаментальной медицины МГУ. Еще бизнес-школу какую-то закончил. Понимаешь, все те пятнадцать минут, что мы с ним разговаривали, мне было интересно. А я этого чувства давно не испытывала. К представителям мужского пола так точно. Я после того, как Фому с Аэлитой в кафе тогда увидела, словно чувствовать перестала. Заморозилась. А тут я именно жила. Пока в метро ехала. Так странно.
– Ну, если один раз ожила, то и дальше потихоньку продолжишь, – рассудительно успокаивала Натка. – А о человеке, который тебя не оценил, жалеть не стоит. Это и к Горохову относится, и к этому твоему новому знакомцу тоже.
– Незнакомцу, – задумчиво поправила ее Сашка. – В том-то и дело, что незнакомцу. Только имя и осталось. Антон.
Она допила чай и ушла, а Натка, вспоминая собственную юность, улыбалась, глядя ей вслед. Что ж, незнакомец Антон, по крайней мере, разбудил их юную принцессу от ледяного сна, в котором она пребывала больше трех месяцев. Как говорится, лиха беда начало. И с этими мыслями Натка поспешила в комнату к заболевшей дочке.
* * *
С трудом придерживая тяжелую дверь, я выкатила на улицу коляску с малышом. Путь мой лежал в близлежащий парк, тот, в котором я гуляла всегда. У подъезда на скамейке сидела девушка, точнее, молодая женщина, а рядом с ней мальчик лет девяти. Темненький, с глазами цвета спелой вишни и черными как смоль волосами, выбивающимися из-под лыжной шапочки.
Мальчик что-то сосредоточенно читал в разложенном на коленях планшете, а женщина, то ли сестра, то ли мать, просто сидела, сосредоточенно глядя в одну точку перед собой. У ее ног стояли две большие клетчатые сумки, еще с девяностых годов прошлого века прозванные «челночными». С такими в первые годы перестройки начинающие предприниматели ездили за товарами в Польшу. Мне вдруг подумалось, что в последнее время я этих сумок ни у кого не видела.
Глядя, как я вытаскиваю коляску, девушка отмерла, вскочила со скамейки и кинулась мне помогать. Вдвоем мы выкатили спящего Мишку на улицу, закрыли дверь и с улыбкой посмотрели друг на друга.
– Спасибо вам.
– Да не за что. Гулять собрались?
– Да. Подышим свежим воздухом часа полтора. У меня, конечно, сынишка и на балконе прекрасно спит, но мне самой прогуляться тоже полезно. Столько лет сидела в душном офисе, что грех не пользоваться представившейся возможностью.
– Ну, значит, когда вернетесь, я вам помогу с коляской.
– А вы что, все полтора часа будете здесь сидеть? – удивилась я.
Девушка вздохнула.
– Да, я просто понятия не имею, куда нам идти. Позвонила землячке, думала у нее пока побыть, но она трубку не берет. Может, домой уехала.
– Землячке?
– Да. Я из Киргизии. Меня Джаныл зовут. А это мой сын Афтан.
– Очень приятно. Я Елена Сергеевна, а это мой сын Мишка.
– А я знаю, – серьезно кивнула Джаныл. – У вас еще старшая дочка есть. Саша.
Я снова удивилась. Подобная осведомленность казалась мне странной.
– Вы не удивляйтесь, – заметила мое смятение Джаныл. – Я с вами в одном подъезде три года жила. Вы, наверное, просто меня не замечали.
Точно, это была та самая девушка, которую я несколько дней назад видела выходящей из квартиры напротив. Три года? И за все это время я увидела ее только второй раз, а мальчика не видела вовсе? И это в то время, когда сама она прекрасно знала и меня, и Сашку, и Мишку? Мне стало стыдно за собственную невнимательность.
– Я просто на работе целыми днями, – сказала я извиняющимся голосом. – Когда все время в делах и в проблемах, по сторонам совершенно некогда смотреть.
– Да, я понимаю.
– А почему вы говорите, что вам некуда идти?
Девушка снова вздохнула.
– Я три года за старушкой лежачей смотрела. Ну то есть она не с самого начала лежачая была. Просто старенькая. Из дома не выходила совсем. Я и в магазин бегала, и квартиру убирала, и кушать готовила. А потом у бабушки Анны Ивановны инсульт случился. И после этого она уже не вставала.
– И вы, значит, за ней ухаживали.
– Да. Всем выгодно было. Мне ее дети регистрацию временную оформили, и Афтана тоже прописали. И зарплату платили. Двадцать пять тысяч.
– Сколько? – не поверила своим ушам я. – Джаныл, да круглосуточная сиделка не меньше восьмидесяти тысяч в месяц стоит. Если не больше.
– Но я же у них бесплатно жила. Да еще и с пропиской. Плюс они к бабушкиной пенсии деньги добавляли. На продукты и лекарства, мы с Афтаном сами на еду не
