Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– Не уверена, что это правильно, – Натка вздохнула, – получается, что те же Адиль и Муратбек смогут зарабатывать только три месяца в году. А на что все оставшееся время будут жить их семьи?
– Наташ, тебя больше волнует, как будут жить их семьи или как будет жить твоя и другие местные семьи, которые сейчас не защищены от полулегального размещения иностранцев и отсутствия хоть какого-то контроля за ними? Закон, кстати, еще предусматривает создание цифрового профиля иностранца, контролируемый режим пребывания в России иностранных граждан, усиление контроля в отношении работодателей, привлекающих иностранную рабочую силу, а также внесудебное ограничение прав нелегальных мигрантов и запрет государственным органам, организациям, физическим и юридическим лицам оказывать нарушителям миграционного законодательства какие-либо услуги. Тоже скажешь, что это перебор?
– Да не знаю я, – Натка вздохнула. – Ты просто представь, что для того, чтобы прокормить семью, тебе пришлось бы уехать в чужую страну, жить там на птичьих правах, без медицины, на какой-то грязной койке в вонючем общежитии и питаться голым рисом не потому, что ты отправляешь нам с детьми большую часть своей зарплаты, а потому, что ее отбирает какой-то чужой дядя, который отличается от тебя только тем, что у него есть связи.
– Наташа, мир вообще несправедлив, если ты не заметила.
– Адиль тоже так говорит. Но всеобщую несправедливость можно признать и если не смириться с ней, то хотя бы как-то привыкнуть, а к беззаконию привыкнуть нельзя. С ним нужно бороться. И мне странно, что эти азбучные истины я объясняю тебе, полицейскому.
– Какие-то подвижки идут, Наташа. Уже в этом году станет запрещено коммерческим фирмам принимать участие в приеме экзаменов и выдаче сертификатов на знание русского языка для иностранцев. Именно этот документ нужен, чтобы получить патент и разрешение на официальное трудоустройство. Сейчас зачастую экзамен сдают на «отлично» те, кто по-русски вообще не говорит. Проплати тест и получи результат. Именно это и обеспечивают диаспоры, у которых свои связи.
– Да-да. Адиль отлично говорит по-русски. А Муратбек только жестами изъясняется, а работают они бок о бок. Костя, нужно разобраться, почему так происходит. Пожалуйста, займись этим. Очень тебя прошу.
– Ладно, – нехотя пообещал Таганцев. – Наташа, вот почему то ты, то Лена все время подкидываете мне лишнюю работу? То я с частными клиниками, занимающимися суррогатным материнством, разбираюсь, то полуподпольными салонами красоты… Теперь вот мигранты и диаспоры подоспели. С этой темой ни Госдума, ни Совет Безопасности не знают, что делать, а ты хочешь, чтобы такой простой опер, как я, разобрался.
– Потому что я в тебя верю, и ты уже не простой опер… – промурлыкала Натка. – Ты у меня самый умный, самый сильный и самый справедливый.
– И самый слабохарактерный, – пробурчал Таганцев, но видно было, что похвала жены ему приятна.
После разговора с мужем Натка немного успокоилась. Таков уж был ее характер, что бездействовать она не могла в любой ситуации, и сейчас обещание Кости помочь уже означало, что дело сдвинулось с мертвой точки. Следующие несколько дней Адиля и Муратбека на объекте не было, вместо них трудились какие-то другие, и Натка подозревала, что новые лица, так что рассказать им, что она решительно вступилась за их права, она не могла.
Зато этой новостью она поделилась с племянницей, забежавшей в гости, чтобы повидать Сеньку и Настеньку. Натка сразу заметила, что Александра какая-то смурная. Нет, естественно, после того, как племянница рассталась с Фомой Гороховым из-за его неверности, она долгое время пребывала в сумрачном настроении, но сейчас ее грусть была какая-то другая, хотя Натка, даже если бы очень захотела, не смогла бы объяснить разницу.
Рассказ про бесправие мигрантов Сашка выслушала вполуха, видно, что не заинтересовалась, хотя Натка рассказывала не просто так, а с дальним прицелом. Если Александра Кузнецова поднимет тему бесправия мигрантов в своем блоге, то наверняка привлечет к ней внимание, и полиции будет сложнее спустить дело на тормозах.
Но Сашка не «пристала» к разговору, а слишком нажимать на нее Натка не хотела. Знала, что племянница болезненно относится к любым поползновениям в сторону своей блогерской независимости. Ну и ладно. Пару дней выждем и снова попробуем.
Вялой в этот день, впрочем, была не только Сашка, но и Настенька. Приходу двоюродной сестры обрадовалась, но на шею к Сашке не бросилась, на принесенный подарок – новую куклу – посмотрела без должного азарта, а к вкусностям – пирожным и суфле – и вовсе не притронулась, что было совсем уж странно.
Сенька, наоборот, к приходу двоюродной старшей сестры отнесся с восторгом, они с Сашкой давние дружбаны, потащил ее в свою комнату – показывать грамоту с последнего соревнования по плаванию. Настенька пошла, конечно, с ними, но тихонько залезла на кровать брата и прикорнула там в уголке.
– Чего это она? – удивилась Сашка.
Подошла поближе, поцеловала девочку в лоб, резко отпрянула:
– Наташа, у нее температура.
Настена действительно находилась в температурном забытье, сквозь которое тряслась в ознобе и даже тихонечко стонала. Надо же, простудилась. Занятия фигурным катанием, на которые Натка в каком-то припадке отдала дочку в начале учебного года, успели благотворно сказаться на здоровье девочки. За последние полгода Настя ничем не болела. Даже насморка банального не подхватывала. И вот стоило занятиям сойти на нет, как она тут же заболела. Хотя и на улице-то уже теплеет. Почти весна.
– Блин, неудобно-то как, – огорчилась Натка. – Придется завтра дома остаться и врача вызвать. А я с этим ремонтом вообще не могу «РАЙ-ОН» без присмотра оставить. Ладно, за день-другой ничего не случится, я надеюсь. А температура спадет, буду Настю на работу с собой возить. Не впервой.
Пока же она ограничилась тем, что перенесла дочку в ее комнату, раздела, обтерла полотенцем, смоченным в разведенном уксусе, дала все необходимые лекарства, предварительно измерив температуру. Та оказалась тридцать восемь градусов ровно. Много, но ничего тревожного.
После принятия всех необходимых микстур девочка снова уснула. Теперь она ровно дышала во сне и не стонала, видимо, чувствовала себя лучше, так как лекарство начинало действовать. Натка тихонько притворила дверь и вышла в кухню, где Сашка в задумчивости пила чай в полном одиночестве. Вид у нее был странный.
– Санька, случилось что? – спросила Натка. – Фома приходил? Или звонил?
– Что? – Сашка вздрогнула от неожиданности, даже не заметив возвращения в кухню тетки. – Нет, Ната, Фома не звонил и не приходил. Я же дала
