Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– А сейчас Анна Ивановна что, умерла? И они вас просто выгнали?
– Да. Она умерла неделю назад. А квартиру они сразу на продажу выставили. А мне велели вещи собирать и сматываться, чтобы не отпугивать потенциальных покупателей. Мол, они скидку хорошую делают, потому что продают квартиру с прописанными в ней людьми. У нас с Афтаном регистрация на пять лет сделана, еще два года осталось.
До меня вдруг дошло, что Джаныл и Афтан жили именно в той квартире, про которую мне несколько дней назад говорил Виталий. Ну да, все сходится. Двушка на моей площадке с двумя прописанными в ней мигрантами, или, как сказал Миронов, обременением. Сейчас это обременение сидело на скамейке рядом со мной и, сопя, что-то сосредоточенно читало.
– А вы давно в России живете? – спросила я у Джаныл.
– Я десять лет. А Афтан тут родился. Я приехала, когда мне двадцать лет было. У нас дома плохо совсем стало. Я старшая в многодетной семье. Нас у мамы двенадцать. Отец тоже на заработки в Россию ездил. На стройку. У нас работы нет. Даже для мужчин нет, а уж для девушки вообще только один путь – за богатого старика выйти. А я не хотела так, я работать хотела. Вот и уехала. Сначала с отцом на стройке работала. А потом, когда забеременела, стыдно стало. У нас так не принято. Я ушла. В общежитии жила, швеей работала. Афтана родила, устроилась в частный детский садик нянечкой. Там у них и жила в подсобке.
Я представила эту картину и передернулась. Абсолютное бесправие наряду с полнейшей нищетой ужасали.
– Потом проверка была, а у меня регистрация кончилась. И патент на работу. В общем, я не знала, что делать, но тут по объявлению в газете нашла Анну Ивановну и ее семью. Они нас прописали, поселили, я работать начала. А Афтана в школу устроила. Раз регистрация есть, то это возможно. Только он дистанционно учится. Онлайн. Вы не подумайте ничего. Он у меня очень сообразительный. Я тоже такая была. Лучше всех в школе была. Мечтала на медсестру пойти учиться, да только невозможно это.
– Я правильно понимаю, что российского гражданства у вас нет? Несмотря на то что Афтан в России родился.
– Так ведь у вас гражданство по праву рождения не дают. Это целая процедура нужна. А мне некогда было этим всем заниматься. Да и страшно.
– Надо заниматься, – горячилась я. – Все, что тебе положено, надо получить. Тем более что ты не нелегалка, на миграционном учете состоишь. И русский вон как хорошо знаешь. Так что экзамен легко сдашь. И Афтану надо в школу ходить, раз он сообразительный. Глядишь, он нормальное образование получит и мечту твою исполнит. Люди же как-то устраиваются, почему ты не можешь?
– Нам теперь для начала надо что-то с жильем решить. А то мы фактически на улице остались.
Решение пришло мне в голову внезапно, но с самого начала я была уверена в том, что оно правильное. И Миронов будет доволен.
– Вот что, Джаныл, – сказала я. – Возвращайся в квартиру. Ключи у тебя остались?
– Да, внук Анны Ивановны сказал, что сегодня после пяти приедет. Я просто больше не могла в квартире эту неопределенность переносить, вот на улицу и вышла.
– Вот и иди обратно. Мы с моим… другом приняли решение купить эту квартиру. Она меня полностью устраивает. Так что ты сможешь там пока жить. Выгонять я тебя не буду и регистрации лишать тоже. Попрошу участкового помочь тебе с оформлением гражданства, потом найдем постоянную работу, тогда и съедешь, когда сможешь себе квартиру снять.
Джаныл не отрываясь смотрела на меня, и в ее взгляде была такая гамма чувств, что мне даже плакать захотелось. Неверие, благодарность, счастье, облегчение и снова неверие сменялись с невиданной быстротой, как картинки в калейдоскопе.
– Вы не шутите, Елена Сергеевна? – наконец спросила она.
– Нет. Зарплату я тебе платить не смогу, потому что сама сейчас не работаю. Но какую-нибудь подработку ты себе найдешь. Я видела объявление, что в магазинчике через два дома продавец в овощной отдел требуется. На первое время нормально, а потом что-нибудь придумаем. Когда с документами разберемся.
– Ой, Елена Сергеевна, спасибо вам огромное, – Джаныл молитвенно сложила руки на груди. – А вы точно квартиру Анны Ивановны купите? Она плохонькая совсем. Старенькая. Там ремонта много лет не было.
– С ремонтом со временем разберемся. Мне пока есть, где жить. Это просто вложение средств, – заверила я ее.
– Я помогу. С ремонтом. Я ведь умею, – теперь Джаныл тараторила быстро-быстро. Как будто боялась, что я передумаю и велю ей убираться подобру-поздорову. – Вы только материалы купите. Обои, краску, плитку. А я штукатурить умею. И красить. И клеить. А с плиткой мне ребята помогут. Земляки. Они в двух кварталах отсюда на стройке работают. По ночам работать будем, все сделаем.
– Значит, ты все-таки не совсем одна.
– Нет. Диаспора помогает. Не деньгами, конечно. Но плечо подставляют, если уж совсем беда.
– А с родителями ты общаешься? Они хотя бы внука видели?
Девушка повесила голову.
– Нет. Сначала стыдно признаваться было. А потом, где-то через год, как Афтан родился, отец умер. На стройке с высоты упал. Куда я к маме поеду? Она и так с младшими осталась. Зачем ей лишний рот. Братья помогают, конечно. Тоже на заработки в Россию уехали. В Санкт-Петербурге живут, не в Москве. Старшему, тому, кто после меня родился, уже квартиру купили. Теперь семье следующего на квартиру копят.
– Это как? – не поняла я.
Мое стремление пойти с коляской в парк давно было забыто. Я присела на скамейку рядом с Джаныл и Афтаном и с интересом слушала ее рассказ о нравах и обычаях, про которые я, признаться, к своему стыду, совсем ничего не знала.
В большинстве семей, поставляющих рабочую силу в Россию, сохранялся традиционный уклад, согласно которому родительский дом, а вместе с ним и обязанность помогать стареющим родителям доставались самому младшему сыну в семье.
Девочки выходили замуж и в раскладе не учитывались, а старшие братья уезжали на заработки, выделяя с зарплаты довольно значительный куш в общесемейный кошелек. Если семьи братьев оставались дома, то переводы отправлялись им. Зачастую жены всех братьев селились вместе, чтобы расходовать средства экономнее. Часть денег из общего кошелька шла на помощь родителям, а остальное оставалось в копилке, месяц за месяцем складываясь во вполне приличную сумму.
К примеру, первый брат Джаныл, работающий в
