Гребень Матильды - Елена Дорош

Она злилась и понимала, что на саму себя. Как такое могло случиться? Ведь о том, что поедут к Грачеву, она сама узнала только на месте. От Рудницкого. Грачев – его креатура. В смысле, он вышел на ювелира.

А, кстати, как? Кто подсказал?

Это она скоро выяснит у Аркадия Нестеровича. Возможен вариант, что тот, кто поделился с ним информацией, сделал то же самое и для убийцы. Если восстановить всю цепочку, можно выйти на след преступника.

Но есть и другой вариант.

Анна покосилась на Бездельного.

Нет! Быть того не может! Макарка? Да ни за что!

– Макар, а ты в управлении куда-нибудь заходил после нашего возвращения?

– Нет, никуда.

– А вообще разговаривал с кем-нибудь? Ну… там… где мы были, куда ездили.

– Ни с кем. Просто воды налил и… папироску выкурил на крыльце.

– Один?

– Да. А чего вы спрашиваете?

Он повернул к ней румяное щекастое лицо. На лбу – три складки.

– Да просто так.

Они проехали еще целый квартал.

– Товарищ Чебнева, вы на меня думаете? – неожиданно спросил Макар.

Костяшки пальцев побелели, так вцепился в руль.

Анна постаралась быть честной.

– Нет, не думаю. Но ты мог упомянуть случайно. Рыклину мы ничего не говорили. Он знал только, что ездили куда-то, и все.

– Выходит, знали только мы двое.

Трое. Рудницкий знал обо всем раньше их.

Она потянула ворот рубашки.

– Макар, открой на минуточку окно. Душно в машине.

– Да приехали почти. Вон за поворотом.

– Сама вижу, – буркнула она.

Зрелище, как и ожидалось, было печальным.

Старик Грачев, уронив голову, сидел в кресле. Старушка, скрючившись, лежала у самого порога. То ли ползла позвать на помощь, то ли удар был внезапным и застал ее входящей в комнату.

Гнатюк уже был на месте. Повернувшись, он молча дернул подбородком и склонился над телом Грачева.

– Жалко как, – прошептал себе под нос Макар.

Анна развернулась и четко произнесла:

– Товарищ Бездельный, займитесь осмотром помещения. И попрошу без бабских причитаний.

Необидчивый Макар кинулся исполнять.

Анна подошла к криминалисту.

– Что скажешь?

Тот молча приподнял рукав халата, надетого на Грачеве. Рука была проткнута и пришпилена к подлокотнику ножом для разрезания бумаги.

– От кровопотери умер? – удивилась Анна, глядя на залитую кровью руку убитого.

– Нет, это я к другому.

– К чему?

– К тому, что его так пытали. А смерть наступила от проникающего ранения в сердце. Будешь смотреть или поверишь, что его характер совпадает с тем, что я видел на Крюковом?

– Покажи.

Гнатюк обнажил грудь жертвы.

– И крови нет.

– Я ж еще тогда тебе сказал: ювелирная работа. В сердечной мышце таких мест, чтобы без крови и на раз, практически нет. Как только этот шельмец умудряется!

– Зато рука вся в крови. Всяко попала на одежду преступника.

– Не факт. Сдается мне, удар был нанесен сзади. – И пояснил: – Преступник стоял у старика за спиной и оттуда резко воткнул нож в руку. Брызги полетели на одежду убитого.

– Старушку таким же способом убил?

– Да, и правильно сделал. Хоть не мучилась.

– Если бы так, то упала бы плашмя, – подал голос Макар. – А эта еще клубочком свернуться успела. Значит, не сразу преставилась.

Гнатюк пожал плечами.

– Может, и не сразу. Секунды две или три прошло.

– Помнишь девочку Надю, Олесь? Дочку ювелира Савицкого? Ее тоже ударили ножом в сердце, но умерла она не сразу. Успела произнести кое-что, когда ее нашла тетка. А случилось это через несколько минут после того, как убийца покинул место преступления.

Гнатюк оторвался от лупы, в которую рассматривал рану на груди жертвы.

– Было такое дело.

– И как ты это объяснишь?

– Вскрытие показало, что с девочкой он не рассчитал. Ударил чуть правее.

– То есть не такой уж он и ювелир?

– Нет, просто ему детей убивать не приходилось. Не учел возрастные особенности.

– Так, может, ему и бабушек убивать не доводилось? – вступил Макарка.

– Правильно мыслишь, Бездельный. Кто обнаружил тела?

– Милиционер караулит свидетелей в соседней квартире.

– Их несколько?

– Двое. Муж и жена из дома напротив. Зашли якобы с просьбой починить колечко. Камушек выпал.

– Я сниму показания, а ты продолжай осмотр.

Проходя мимо старушки, Анна отвернулась. Прав Макар. Жалко стариков. Очень жалко.

Вид сжавшихся от страха свидетелей был не менее печальным.

– Назовитесь по очереди, – произнесла Анна, устраиваясь за столом и доставая лист бумаги.

Дрожащими голосами те назвались.

– Расскажите все, как было.

– Так мы ничего не знаем, – заторопился мужчина, – ничего не слышали, никого не видели.

– По пути никто не попался? Рядом с домом?

– Никто. Ни одного человека не встретили.

– Правду говорите?

– Да чего нам врать-то? – всплеснул руками свидетель. – Ни единой души. Кошка с собакой у забора, вот и вся живность! Только вошли, с порога поняли, что хозяева убитые, и побежали милицию вызывать.

– Оба побежали?

Мужчина растерялся.

– В смысле? А… нет…. Маня тут осталась.

Маня судорожно сглотнула и вцепилась в мужнину руку.

– А где вы находились в то время, когда ваш муж бегал за милицией?

Маня смотрела круглыми глазами и молчала.

– Ну, говори! – слегка толкнул ее муж.

– Так… тута.

– Где тута?

– В комнате.

– В той самой, где находились убитые?

– Ну да.

– А почему не ушли в другую или в кухню, например? Рядом с трупами неприятно находиться.

– Да… не знаю…

Маня бросила отчаянный взгляд на мужа.

– Так это я ей велел. Сказал с места не сходить. Сторожить.

– Чего сторожить?

– Как чего? Чтобы никто посторонний не вошел и… не стащил чего-нибудь.

Маня громко икнула и прикрыла рот ладошкой.

Так. Попались, голубчики.

Анна поднялась и нависла над тощей Маней, как грозовая туча.

– А ну, быстро говори, что взяла?

Мужичонка, видя, что у Мани зуб на зуб не попадает, вздумал ерепениться:

– Да вы, милая девушка, что, с ума сошедши?

– Кто тебе тут милая девушка? Перед тобой сотрудник уголовного розыска города Петрограда! Сознавайтесь сейчас же, а то обоих в камеру с уголовниками посажу!

При этих словах Маня скукожилась и стала похожа на газетный фунтик, что давеча приносил Бездельный.

– Я… ничего… не… брала, – проблеяла она и судорожно сжала руку в кармане.

– Все из карманов на стол! Живо! – скомандовала Анна таким живодерским голосом, что Маня и ее муженек резво стали выкидывать на стол содержимое карманов.

Среди прочего звякнуло колечко без камешка, а потом другое – уже с камешком, да не с простым. Как ни была Анна несведуща в настоящих драгоценностях, но этот блестящий камень узнала сразу. Да и то – перепутать бриллиант трудно.

– Это чье? – ткнула она.

– Мое!

– Раз твое, почему не на руке? А ну надень!

Маня схватила перстень и попыталась надеть на палец. Никак.

– Мал, что ли?

– Так мы и пришли к Грачеву, чтобы его раскатал пошире, – вступил мужичонка, почуяв, что дело пахнет керосином.

– А почему раньше говорили, что камень вставить? И откуда у вас, простых рабочих, кольцо с бриллиантом, а?

Анна вспомнила: на руке старухи было тоненькое колечко без камушка. Теперь ясно – она камень внутрь поворачивала, чтобы проклятый бриллиант не сверкал и не вводил в искушение.

Анна вернулась за стол и проговорила добрым голосом:

– Пока кольцо лежит на столе, украденным оно не считается. А вот если вы его вынесете отсюда, тогда, считай, тюрьма. Выясним, был ли у сестры Грачева такой перстень, и тогда вам уж точно – exitium.

Незнакомое слово повергло воришек в состояние, близкое к истерике.

– Простите, гражданин… гражданка начальница! – взмолился мужичонка. – Бес попутал! Простите ради Христа!

– Да не кричите вы! – поморщилась Анна. – Ну как услышит кто. Тогда уж точно каторги не миновать!

Она посмотрела на обмершую Маню.

– Вы когда перстень снимали, старушка еще жива была, так? С мертвого пальца так легко не снимешь.

Маня только пошевелила белыми губами.

– Она что-нибудь произнесла при этом?

Из ее глаз покатились крупные слезы.

– Только одно слово. Я еле разобрала.

– Какое же?

– Тайна.

– Какая еще тайна? – высунулся из-за угла Макар. – От нас тайн не бывает, запомни.

– Она так сказала, – дернувшись от испуга, пролепетала Маня.

– Произнесла слово «тайна»? – переспросила Анна и взглянула на Бездельного.

Тот недоуменно пожал плечами.

Тайна, тайна…

А может, не тайна, а тайник?

Тайник, где спрятаны драгоценности Матильды?

Спрятавшись от дождя под лавку, собака и пушистая серая кошка проводили вышедших из дома людей глазами. Подождав, когда они скроются из виду, собака поднялась и неторопливо потрусила в сторону кладбища, время от времени стряхивая с морды капельки влаги.

Лучшая ресторация

Про ее обещание пойти с ним в ресторан Никита не забыл. Утром нарисовался в управлении, держа в руках кипу папок, и напомнил. А когда она согласилась, засиял, как песочком начищенный.

На душе сразу стало муторно. Она хотела узнать хоть что-нибудь о Николае. Или, наоборот, убедиться, что Румянцеву о нем ничего не известно. Это было бы лучше всего. Ей почему-то казалось, что по лицу Никиты она сразу поймет – знает или нет.

– Приходи нарядная! – крикнул он, убегая.

«Вот еще докука», – подумала Анна с тоской.

Но по мере приближения к заветной цели – Никита говорил «ресторация» – она трусила все больше. Надо было подготовиться получше. Ресторан – это вам не чайная и не распивочная, где до революции бывать случалось и не раз. Не затем, чтобы гульнуть, разумеется, а по работе – ловили там жуликов и бандитов.

Когда все питейные заведения были