Нина Васина - Приданое для Царевны-лягушки
- Прекратите.
- Хорошо, - легко согласился Птах.
- Нас ведь сейчас кто-то слушает, так?
- Пусть вас это не беспокоит. Я веду дело, я сейчас здесь, с вами.
- Ее звали Алевтина. Богуслав подобрал девчонку где-то у трех вокзалов, она сказала, что убежала из дома.
- Ох уж эти нежные беззащитные нимфетки, - притворно вздохнул Птах.
- Она знала? - отважно посмотрел Платон в глаза своему мучителю.
- Что? Девчонка? Конечно, нет. Никто не знал об этих фотографиях, как-нибудь при случае я вам поведаю удивительную историю, каким образом они попали ко мне. Скажу вам больше. Она исчезла. Совершенно бесследно. Даже я не нашел никаких следов, а уж я-то, сами понимаете... Вы могли бы сообразить, что я прислал вам анонимно эти фотографии именно потому, что никак не мог ее найти. Вы могли бы это понять, если бы знали специфику нашей работы, но вы были всего лишь бухгалтером.
- И братом Богуслава Омолова, - кивнул Платон.
- Вот именно, - кивнул Птах. - Спасибо за сотрудничество, Платон Матвеевич.
- Я почему-то все время ее вспоминаю, - заметил Платон, а сам крепко-крепко сжал веки, испугавшись, что расплачется и не сможет потом остановить слезы, по крайней мере из непослушного правого глаза они будут сочиться, пока тот не вытечет печалью и жалостью к девочке, которая когда-то с выражением блаженства на лице пила его дыхание.
- Вы справились с важным заданием.
- Она сказала мне, что ей восемнадцать, - не слышит Платон.
- Правда, полгорода видело вашу машину и вас, размахивающего пистолетом в открытом "Шевроле", но это уже детали.
- Что вы сказали? - очнулся Платон.
- Я сказал, что вы отлично справились с важным заданием. Теперь каждый второй житель Ялты может присягнуть, что видел, как убийца стрелял в бандита Пончика из открытого автомобиля на большой скорости. И вы подумайте - попал в глаз!
- Это полный бред! - дернулся Платон. - Я был последним дураком, что согласился на эту вашу аферу, но попасть в глаз?.. Это правда? Как такое возможно?
- Снайпер, - коротко ответил Птах, развалился на лежанке и стал подсовывать себе под голову и под спину подушечки.
- Да хоть вы не говорите мне этого слова, я больше не могу его слышать, это же... - Платон вдруг запнулся и внимательно посмотрел на Колю Птаха. - Вы хотите сказать, что там был настоящий снайпер?
- Конечно, - кивнул тот и потянулся к деревянной резьбе.
- Не трогайте руками! На дереве потом остается жирный след! - Платон подкатился по коврам к лежанке и всмотрелся в лицо Птаха. Тот уже больше не казался ему веселым старичком.
- Собачка с собачкой, бык с коровкой, а вот тут недоработка - осел трахает женщину, - Коля Птах показал пальцем, предельно близко подведя его к резьбе.
Платон выдержал эту его выходку, потому что был занят обдумыванием обстоятельств убийства бандита на террасе гостиницы.
- Значит, я выстрелил, и в этот момент...
- Через полторы секунды, - уточнил Птах. - Никак было не разобрать, когда же вы станете стрелять. Вы размахивали пистолетом, кричали и совсем не целились, понимаете? Мои люди даже стали беспокоиться, не спугнете ли вы своим поведением Пончика.
- И ваши люди вот так запросто прикончили человека? - шепотом спросил Платон.
- Очнитесь, Платон Матвеевич! Он третий год в розыске. Если бы не ваши племянники, мы бы его в жизни не нашли.
- Но раз вы его пристрелили, значит, уже знали, где он? - ничего не понимал Платон. - Почему не арестовали?
- Где? На Украине?
- Не выкручивайтесь! - возмутился Платон. - Как говорят мои племянники не надо базара о границе!
- Никакого базара! - кивнул Птах. - Операция была проведена совместными силами русских и украинских спецслужб. А ваш покорный слуга получил денежное вознаграждение за сведения о местонахождении разыскиваемого преступника. А то, что преступник был нечаянно убит при проведении операции...
- Нет, вы не выкручивайтесь, я знаю, почему вы
его не арестовали, а застрелили, да еще в глаз! - откатился Платон и погрозил Птаху пальцем еще не совсем хорошо слушающейся правой руки. - Чтобы утвердить в умах моих дебилов племянников, что я киллер! Авторитет! А зачем, спрашивается, вам это нужно? Чтобы они мне доверяли безоговорочно и слушались во всем!
Коля Птах смотрел на Платона спокойно, с хитринкой в глазах.
- Какие же они дебилы? - спросил он. - Младший полностью спланировал операцию - за один день, только подумайте, а старший обеспечил три автомобиля, самолет, фургон "Скорой помощи" и оружие. Вас вывезли с места убийства настолько профессионально и быстро, что, вероятно, теперь это войдет в пособие для подготовки специальных агентов. Не говоря о том, что братья обнаружили место пребывания человека, успешно прятавшегося уже три года. И еще, что касается ваших племянников. Информация о том, что вы киллер номер один, законспирированный под бухгалтера и работающий под прикрытием спецслужб, поступила к ним от меня.
- Что?.. - опешил Платон. - От вас? - Он схватился за колеса, спустил ноги и резко встал на них.
- Конечно, - спокойно ответил Коля Птах, легким тычком указательного пальца в живот отправив Платона обратно в коляску. - А вы думали, почему они ринулись к вам с уважением и радостью?
- Да как же такое возможно, - не мог поверить Платон, - кто вам позволил и зачем это было нужно?!
- Сами сказали зачем. Чтобы они вам доверяли безоговорочно и слушались во всем.
Помолчав, Платон торжественно заявил:
- Коля Птах! Вы - сволочь!
- Тоже мне новость, - отмахнулся Птах. - А вот вы скоро станете материться и плевать на пол сквозь зубы. Где ваш телефон?
- Телефон? - осмотрелся Платон Матвеевич. - Не знаю, потерял, наверное. Я перед путешествием в Ялту напился, как свинья, потом опохмелился каким-то мексиканско-хохлатским соусом, запил его полубутылкой пива с растворенным в нем наркотиком, а вы спрашиваете, где мой телефон?
- Спокойно, Платон Матвеевич. Потеряли - не страшно. Вот вам новый аппарат.
Птах встал и, как ребенку, надел на шею Платона разноцветную веревочку с мобильником на ней.
- Нажмете кнопочку пять, вам ответят - "бухгалтерия слушает"...
- Прекратите разговаривать со мной, как со слабоумным.
Птах наклонился поближе и, поправляя на груди Платона телефон, прошептал:
- Ей было пятнадцать.
Уставший до оцепенения Платон вдруг захватил левой рукой пиджак Птаха и притянул того еще ближе, чтобы смотреть в скривившееся розовое личико сверху вниз.
- Хотите поговорить о пристрастиях? - спросил Платон.
- Это пристрастие называется опасным для общества сексуальным отклонением, - просипел Коля Птах, вырываясь. Впрочем, совершенно безуспешно.
- Так вы хотите поговорить о сексуальных отклонениях! - удовлетворенно кивнул Платон и оттолкнул от себя Птаха. - В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, если не ошибаюсь, на дружеской вечеринке после празднования годовщины Великого Октября ваши коллеги - достойные коммунисты и семьянины засовывали некоторым комсомолкам из бухгалтерии бутылки в заднепроходные отверстия. И что же? Кто-нибудь назвал это сексуальным отклонением или воспользовался для шантажа отснятой тогда пленкой?
- А что, была пленка? Кто снимал? - встрепенулся Коля Птах.
Платон обессилел:
- Вы скучны в своем профессиональном рвении шантажиста и совершенно бесполезны, как собеседник.
- Это потому, что я сознательно не поддерживаю навязанную вами интригу, огрызнулся Птах. - Давайте придерживаться общепринятых норм морали.
- Морали, - ухмыльнулся Платон. - При чем здесь мораль? Мы по-разному воспринимаем прекрасное в эротике. То, что вы называете "сочными сиськами", я определяю для себя, как вымя. Для вас - "шикарная задница", для меня - круп. Когда вы говорите о предмете желаний, вы очерчиваете в воздухе силуэт фантийского кувшина - узкое горлышко переходит в расширенное вместилище жидкости. А я представляю удлиненный настенный светильник коринфян.
- Чего? - нахмурился Птах. - Скажите проще. Что может привлекать в недоразвитом теле?
- Смысл жизни, - просто ответил Платон. - Смысл жизни в ее священной хрупкости.
- Странно слышать подобное от человека вашей комплекции.
- Кто знает, - вздохнул Платон, - кто знает...
- До определенного вашим братом совершеннолетия Федора Омолова осталось чуть больше месяца, - вдруг заметил Птах, рассматривая себя в зеркале. Платон уставился на его отражение и вдруг разглядел страх.
- Вы сейчас задаете себе вопрос, кто мне позволил вторгаться в вашу жизнь, да? - подловил его взгляд Птах. - Рыться в интимном, заставлять выделывать совершенно невероятные вещи, так?
- Это смерть позволила, - ответил Платон тихим голосом. - Я уже думал об этом. Только смерть брата могла позволить вам вытворять со мной такое. И знаете, что еще мне пришло в голову? Раз вы используете даже смерть себе на пользу, что вам стоило самому ее организовать?
Они смотрели друг на друга в зеркале, и тоска сковала сердце Платона предчувствием горя. И еще он подумал, что сейчас может умереть - еще один инсульт. Или просто превратиться в неподвижный обрубок, а этот человечек с детским розовым личиком, которое бывает у "доброго пьяницы", как подметил в своей книжке Рабле, будет приходить и высасывать остатки жизни из его обездвиженного тела или бесцеремонно топтаться у могилы.
