Платон Беседин - Книга Греха

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Платон Беседин

Книга Греха

Любимой и родной.

Мы не знаем себя, мы, познающие себя, не знаем сами себя: это имеет свою вескую причину.

Мы никогда не искали себя — как же могло случиться, чтобы мы нашли себя?

Я неисправимый идеалист; я ищу святынь, я люблю их, моё сердце их жаждет, потому что я так создан, что не могу жить без святынь, но всё же я хотел бы святынь хоть капельку посвятее; не то стоит ли им поклоняться?

Этот роман — художественное произведение, и ни один персонаж не призван намеренно изображать реальное лицо или сочетание реальных лиц, живых или же мертвых. Все совпадения случайны.

Автор не обязательно разделяет религиозные, политические, национальные и прочие оценки и мнения, высказываемые персонажами книги и рассказчиком.

Пролог

Когда вы прочтёте эти строки, всё закончится. Для меня — не для вас. Эта история длится ровно столько, сколько человек умирает от потери крови.

Меня валят со стула на холодный, липкий пол, бьют в голову, живот. Мои руки связаны проволокой, и я не могу закрыться от ударов.

— Говори, сука, говори! — орёт человек в форме.

Вы могли посещать школу и прилежно учиться, ходить на работу и аккуратно завязывать по утрам галстук. Могли делать вид, что ваша жизнь — не просто ожидание очередной беды. Но теперь вы — это парализующая боль, крошево зубов на окровавленном полу и чистосердечное признание.

Говорят, что раскаяние облегчает душу, — не верьте.

— Убивал их, Грехов, убивал?!

У нас есть имена, паспорта, идентификационные коды, водительские удостоверения — все те напоминания, помогающие нам не забыть, кто мы есть. Мы ведём дневники, встречаемся с друзьями, воспитываем детей, работаем — делаем всё то, что помогает нам почувствовать себя живыми.

Двадцать семь лет я собирал эти бесполезные доказательства реальности своего бытия. Коллекционировал их, чтобы верить в то, что жил.

Но всё то, что есть на самом деле, это истории, которые мы рассказываем друг другу. В них мы сами, в них наша жизнь. И самое сложное — завоевать право на то, чтобы у нас была хоть какая-нибудь история.

«Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому…»

Меня поднимают с пола, ставят на ноги и тут же бьют о край металлического письменного стола. Те, кто так поступает, совсем не жестоки. Это их работа — уничтожать таких, как я. Чтобы распять, нужно верить в вину распятого.

Завтра вновь придут журналисты. Будут задавать вопросы. Мучил ли я домашних животных? Страдал ли нарушениями эрекции? Вступал ли в гомосексуальные связи? Подвергался ли насилию со стороны близких?

Такие правила игры. В убийстве всегда виновно тяжёлое детство убийцы. Мне придётся разочаровать журналистов.

У меня было нормальное детство. Нормальная сексуальная ориентация. Нормальная жизнь. И даже сейчас, когда я прикуриваю сигарету переломанными пальцами, наблюдая, как капает кровь, всё в норме.

Жалею ли я о том, чего лишился? Нет. Я ничего не потерял — только приобрёл. Завоевал право на свою собственную историю. Историю, в которой я по-настоящему жив.

Глава первая

I

В любой компании у каждого менеджера по продажам есть график встреч с клиентами. Он должен провести их и написать отчёт. Например, результат — успех. Или категорический отказ. Всё это нужно для выполнения плана, установленного директором по продажам.

Говорят, что люди и встречи с ними отнюдь не случайны. Каждый встреченный человек нужен для той или иной цели, как этап на пути, который уготовлен нам Богом. Словно Бог — директор по продажам самой большой в мире корпорации. Планирует генетикой и местом рождения. Организует ситуациями. Мотивирует страданиями. Контролирует грехами.

Когда мне предложили прийти на ту встречу, я ухмыльнулся. Мол, и такое бывает. Встретил знакомую, и она предложила прийти. После работы. На пару часов.

Я здесь уже в третий раз. Среди людей, которые собираются в недействующем кинотеатре. Будто клуб анонимных алкоголиков или кружок кройки и шитья. Человек четыреста в зале. Собрание идёт, и звучит моё имя.

Я выхожу на середину зала. Человек, назвавший моё имя, жмёт мне руку и лобзает в щёку. Жидкие аплодисменты.

— Братья и сёстры, рад вам представить нового члена нашей семьи, — он делает паузу, — Даниил.

Ещё одна порция вялых аплодисментов. Пожалуй, теперь я должен сказать что-то вроде «меня зовут Даниил, я неудачник». Но вместо меня вновь говорит кто-то другой:

— Даниил, ты готов пройти посвящение и послужить на благо семьи?

— Да.

«Кто говорит, тот не знает; кто знает, тот не говорит». Вы когда-нибудь задумывались, сколько раз сказали «да» просто так?

— Всё элементарно, как в сетевом маркетинге, — в зале раздаются смешки, — ты должен привести к нам ещё одного человека, сделать его одним из нас. Понятно?

— Да.

— У тебя будет наставник, с которым ты и пойдёшь «в поле». — Он жмёт мне руку. — Возвращайся в зал.

Я усаживаюсь на деревянное сиденье рядом с чудовищно костлявым парнем в красном свитере. Он шепчет своими синюшными губами:

— Поздравляю.

— Спасибо, — благодарю я.

Миллионы людей считают себя жертвами. Жертвами политики, экологии, экономики, порчи, неважно чего — важно быть жертвой. Те, кто в кинотеатре, не просто жертвы: они считают себя избранными, и их тщеславие порождает действие. Каждый из них болен. Каждый хочет сделать больным весь мир.

Встреча заканчивается, ко мне подходит тот самый человек, что говорил на сцене. Нос с горбинкой и неизменная рыжая щетина. Его зовут Николай. Рядом с ним интеллигентный мужчина в изящных очках.

— Это Михаил Петрович, — представляет Николай, — твой, так сказать, наставник.

— Очень приятно, — протягиваю руку.

— Первый раз, да? — как перед прыжком с парашютом, вздыхает Михаил Петрович.

— Угу.

— Тебе понравится. Это как, — он подыскивает слова, — как побыть Богом. На время.

На улице ливень. Зонтика нет. Я закуриваю и, съёжившись, бросаюсь под крупные капли дождя.

— Укрыть тебя в теремке? — меня окликает стройная блондинка. В её руках зонт баклажанного отлива.

— Нет, спасибо.

— Чего же так? — она идёт рядом. — А, новенький! Понимаю! Даня, да? А я Юля.

Сигарета, размокнув от дождя, ломается. Я сплёвываю и ускоряю шаг. Она, не отставая, идёт рядом, ступая своими длинными ногами, обтянутыми колготками в сеточку.

— Зайдёшь ко мне на чай? — вдруг предлагает она.

— Вот так сразу? — я останавливаюсь.

— Да, — у неё чудные васильковые глаза, — это одно из преимуществ нашей семьи. Мы все свободно, без ограничений, можем заниматься любовью друг с другом.

— Любовью? — вновь закуриваю я. — Или сексом?

— О! — Она кокетливо смеётся. — Да вы романтик, молодой человек! Если вам угодно — сексом! Мы же семья.

Она кладёт свою ладонь на мою. Сигарета вновь намокает и тухнет. Я отдёргиваю руку:

— Спасибо, инцест не интересует.

II

Дождь превратил мир в монолитную бурлящую стену, и добавившийся к нему густой туман разукрасил её в белёсые тона с сизыми узорами. Казалось, тает невообразимых размеров сахарное изваяние, колосс прошлой жизни, и на его месте вот-вот должны вырасти новые могучие идолы. С затянутого непроглядной мглой неба колючими стрелами устремляются вниз водяные стрелы, отчего вся земля походит на кипящую лаву, вздувшуюся мириадами крохотных вулканов.

Я ступаю на пешеходный переход, тщетно пытаясь рассмотреть сигнал светофора. Наконец, решившись, бросаюсь через дорогу.

Слышится визг тормозов. Перед моими глазами двумя мутными маяками вспыхивают автомобильные фары. Из тумана вырастает стальная туша. Меня чуть не сбила машина «скорой помощи». И вызывать бы не пришлось.

Я так и стою. Посредине дороги, а из «скорой помощи» выскакивают двое. Крупный, усатый мужчина и невысокая блондинка. Оба в медицинских халатах. Что-то кричат мне.

— Вам нужна помощь? — наконец, доходит до меня.

— Нет, нет, — твержу я.

И вот мы сидим на скамейке. Я и медсестра. Усатого нет. Машины «скорой помощи» тоже. Я говорю:

— А где ваш коллега?

— Уехал.