Чёрные вдовы - Владимир Волкович
В небольшой мастерской художника было темновато, она освещалась лишь торшером, но это даже было к лучшему, так как создавало романтическую обстановку.
Эдмонд достал початую бутылку вина, стаканы и маленькие булочки.
– Ну, давай выпьем за тебя, моя хорошая!
Он придвинулся к ней поближе и обнял за плечи, она не противилась, даже наоборот, приникла к нему.
– Что ты сегодня такой грустный?
– Вот я тебе даю деньги, а ты… – после этих слов Маша подняла голову и внимательно посмотрела на парня, – мне не даёшь ничего.
– А чего ты хочешь, чтобы я тебе дала? – посмотрела девушка с хитринкой.
– Как будто не знаешь, хочу, чтобы ты мне дала… себя.
Маша задумчиво опустила глаза:
– Знаешь, Эдмонд, я не такая, как все женщины.
– Да, я знаю, ты не такая, ты лучше всех женщин! И я люблю тебя!
Он наклонился к её лицу и поцеловал в губы. Прижал к себе, руки его обняли её, скользнули по спине, залезли под кофточку, под блузку, ощутив мягкую упругую атласность кожи.
Она отдавалась без любви, она так и не сказала ему, что не может любить мужчину, но сделала для него всё, что может сделать женщина в постели для любимого. И поняла одно, что с этого дня он жить без неё не сможет.
– Мадам Моро, – остановили её в лобби гостиницы, когда она возвращалась утром от Эдмонда, – нам сообщили, что вы должны за номер.
– Да-да, знаю, я заплачу!
– Когда?
Мария задумалась, и тогда дежурная прервала её молчание:
– Мы выписываем вам предупреждение с учётом, что через три дня вы полностью рассчитаетесь за номер и оплатите ваше предстоящее пребывание здесь.
Дежурная подала Марии квитанцию, и та поплелась в свою комнату, соображая, где можно достать деньги.
Выхода не было, только Эдмонд мог дать необходимую сумму. Но она прекрасно знала, что с того времени, когда в первый раз легла с ним в постель, выдоила его полностью. А прошёл всего месяц. «Ну ничего, если хочет меня, пусть ищет деньги, – думала Мария, – не пойду же я жить в его пыльный сарай под названием «мастерская». Не найдёт, больше ему не дам». Она пока не представляла, что может произойти в случае неуплаты, никто ещё не обнаружил, что она живёт по фальшивому паспорту.
– Я всё понимаю, моя любимая, но ты же знаешь, что денег у меня больше нет, и я не представляю, где их можно достать.
– Ты хочешь, чтобы меня, как щенка, выбросили на улицу?
– Нет, нет, боже сохрани!
– Ну, тогда думай, а я пошла. До скорого!
Мария была холодна и неприступна.
– Может, останешься? Я так хочу тебя.
– Ты ещё предложи мне совсем переселиться в твою конуру.
– Я бы, конечно, предложил, но ведь ты не захочешь.
Маша направилась к двери:
– Прощай!
– Подожди! – остановил её крик отчаяния. – Приходи завтра, я обязательно что-нибудь придумаю.
– Хорошо.
Мария вышла и подумала о том, как любовь превращает человека в беспомощного раба, готового на всё, лишь бы снова очутиться в её объятиях, лишь бы снова почувствовать под собой мягкое, гибкое, упругоподатливое женское тело. Но эта мысль заставила её шире развернуть плечи, ощутить ту бесконечную власть над мужчинами, которой она обладала от природы. Надо только научиться правильно и своевременно ею пользоваться.
На следующий день она смотрела на вдохновенно-радостное лицо своего любовника и не замедлила с саркастической усмешкой спросить:
– Никак тебе пришла в голову гениальная идея?
– Да, смотри сюда, – Эдмонд стал быстро рисовать. – Вот здесь на углу находится продовольственный магазин, он хорошо посещается. Закрывают они в девять вечера, деньги сдают в банк только утром. Там можно снять хорошую кассу.
Мария сощурила глаза:
– Что, он не охраняется, деньги разве не в сейфе?
– Представь себе, что не охраняется, видно, хозяин надеется на запоры. Деньги кладутся в сейф, но сначала надо их посчитать. Хозяин остаётся один и считает выручку, щуплый такой мужичок. Я его одним ударом уложу.
– А если он тебя узнает?
– Я захожу перед закрытием и становлюсь сюда. Здесь такая дверь в нише, ведущая на лестницу в подвал. Она никогда не закрывается. Когда он начнёт считать деньги, я надеваю чулок с прорезями на голову, врываюсь к нему с ножом и требую отдать деньги.
– А если он не послушается?
– Тогда бью его по голове.
– М-да, а ты вообще-то когда-нибудь бил человека или резал?
– Нет ещё, но я смогу.
В эту минуту Мария своим острым умом поняла, что вряд ли у Эдмонда всё это получится, авантюра должна быть реальной.
– Эдмонд, я, конечно, верю, что всё это получится, но для страховки дай мне тысячу франков.
Парень замялся:
– У меня осталась в запасе только одна тысяча, если её не станет, больше не на что будет жить, не на что купить еду.
– Но сегодня вечером у тебя будет очень много денег, ты же уверен в этом?
– Да, уверен, – поспешил ответить Эдмонд.
Мария ждала за углом, а художник, взглянув на часы и нервно передёрнув плечами, вымолвил:
– Ну, мне пора, пожелай удачи.
– Удачи тебе! – произнесла Мария, ни на секунду не веря, что всё обойдётся.
Время тянулось слишком медленно, девушка уже замёрзла, ночи становились прохладными. Наконец послышался отдалённый крик, грохнул выстрел. Стало понятно, что дело пошло не так. Вскоре полицейская сирена разорвала вечернюю тишину улицы. Мария запахнула поглубже куртку и поспешила прочь. Добравшись до гостиницы, выпила кофе, поразмыслила немного о предстоящих делах и крепко заснула сном праведника.
Выйдя утром из номера, попросила свежую газету:
«Вчера в 21 час была совершена попытка ограбления магазина. В порядке самозащиты директор застрелил нападавшего. Полиция идентифицировала грабителя, им оказался художник с Монмартра».
Мария отбросила газету и долго сидела, задумавшись, ей совсем не было жаль парня. Она думала о том, как будет жить дальше, и хвалила себя за то, что взяла у него тысячу франков. Даже не стала читать подробности, а зачем они ей. Девушка чётко осознавала, что это – её второе убийство, но оно нисколько не тревожило. Она к тому времени прочитала уже все материалы, имеющиеся в парижской библиотеке, о своей прабабке. Было с кого брать пример. Но время нынче другое, и церемониться, как Тарновская, со своими ухажёрами Маша не собиралась. Жизнь только начиналась и обещала невероятные приключения, риск, романтику и свободу, в которые прекрасно вписывались убийства влюблённых в неё идиотов. Жаль только, что потомок германских банкиров Альфред фон Виллемер не
