Масонская касса - Андрей Воронин
— Ничего, — вслух сказал Якушев, когда телефонный разговор закончился, — скоро я тебя, ментяра, избавлю от всех твоих проблем. А заодно и группу риска приберем, хватит уже им небо коптить…
Его голос прозвучал в тесном, тускло освещенном пыльными плафонами в колпаках из прочной металлической сетки помещении одиноко и странно, как голос сумасшедшего, ведущего диалог с самим собой за две минуты до самоубийства. Майор невольно вздрогнул от этого неуместного звука, раздавил окурок о пыльную крышку стола, рассеянно уронил его на пол рядом с креслом и закурил новую сигарету.
Он провел в пункте прослушивания еще три часа, но не услышал больше ничего существенного. Вернее сказать, он вообще ничего не услышал; подполковнику Журавлеву звонили с разных номеров, но он так никому и не ответил — видимо, поговорив с Зямой, напился до полного беспамятства.
Придя к этому глубоко ошибочному выводу, майор Якушев с некоторым сожалением обесточил аппаратуру и отправился в гостиницу, где обнаружил своего в стельку пьяного подопечного. Обозвав его чертовой свиньей и испытывая наряду с вполне понятным отвращением не менее понятное облегчение — как-никак, а необходимость присматривать за этим подонком на сегодняшний вечер отпала, — Якушев отправился в ресторан. Он проголодался, да и рюмочка-другая коньячку ему бы сейчас не помешала: майор сегодня хорошо поработал и имел полное право немного расслабиться.
Глава 14
Машину Глеб оставил за углом. Выйдя из здания, в котором располагался офис Зимина и которое, насколько он понял, целиком принадлежало этому олигарху местного розлива, Глеб в своем черном пальто фланирующей походкой двинулся по скользкому тротуару. Пару раз он останавливался возле витрин, делая вид, что разглядывает глупо улыбающиеся, упакованные в такое же, как на нем, второсортное тряпье манекены или разложенную на черном бархате, сверкающую в свете мощных ламп фальшивым бриллиантовым блеском бижутерию. Слежки за ним не было, да он ее и не ждал: Зимин слишком долго жил спокойно, будучи в ладах со всеми, и успел изрядно обрасти мхом. Ему требовалось время, чтобы по достоинству оценить предпринятый Глебом маневр. Сейчас он, наверное, сидел, ковыряя в ухе, на прежнем месте и мучительно старался понять, что это было: чистая случайность или звоночек, предвещающий неведомые пока неприятности?
Забравшись в остывшую машину, Глеб запустил двигатель и переставил автомобиль таким образом, чтобы, никому не мозоля глаза, хорошо видеть парадное крыльцо только что покинутого здания. Дом был двухэтажный, аккуратно оштукатуренный, накрытый двускатной крышей из металлочерепицы веселенького травянисто-зеленого цвета и со стеклопакетами в окнах. Неширокий проезд между ним и соседним домом — точно таким же, но далеко не так свежо выглядящим — был перегорожен коваными чугунными воротами затейливого рисунка. Что-то подсказывало Глебу, что ворота эти должны вскоре открыться. Он порылся в сумке и задействовал изъятое из тайника подслушивающее устройство. Горошина микрофона привычно легла в ушную раковину; повернув переключатель, Глеб услышал аппетитное бульканье жидкости, льющейся из бутылки в стакан.
Некоторое время Зимин молчал, развлекая Сиверова лишь мелкими звуками чисто бытового характера: скрипом кресла, гулкими глотками, щелканьем зажигалки, протяжными вздохами, вызвавшими в воображении Глеба образ изнемогающего от страсти племенного быка, шелестом бумаг («Карту, наверное, разглядывает», — подумал Слепой) и прочей не имеющей отношения к делу ерундой. Потом щелкнула какая-то клавиша, и голос Зимина отрывисто бросил: «Машину».
— Вот это правильно, — вполголоса сказал Глеб. — А то Сан Саныч вернется, а партнера по лесозаготовкам нет…
Он отключил микрофон, укрепленный на обратной стороне крышки Зяминого стола, и задействовал тот, что лежал у Зимина в кармане. Слышимость ухудшилась, но ненамного. Когда в наушнике послышался деликатный стук дверцы и обращенное к водителю: «В горотдел, к Журавлику», Глеб снова запустил двигатель своей машины. Зимин действовал, как посредственный актер, восполняющий недостаток таланта усердием и старательно следующий каждой букве сценария. Решение, принятое им, было продиктовано ему Сиверовым, выступившим в роли сценариста. В самом деле, когда к тебе в офис является какой-то, как принято выражаться в определенных кругах, мутный фраер, одетый, как чучело, и пытающийся при этом выглядеть крутым московским бизнесменом, это еще полбеды. В конце концов, фраера для того и существуют, чтоб обувать их в лапти. Но когда этот мутный тип открыто и нагло, явно держа тебя за лоха, не знающего, что творится у него прямо под носом, проявляет интерес к месту, загадка которого давно беспокоит многих серьезных людей, в том числе и тебя самого, — тут поневоле потянет провентилировать этот вопрос с человеком, сведущим в подобных вещах. Кто быстрее и оперативнее всех может выяснить, с кем приходится иметь дело? Ясно, кто — начальник милиции. Особенно если ты давно с ним знаком, знаешь к нему подход и способен его заинтересовать…
Кованая решетка ворот плавно распахнулась, и на улицу выкатился, сверкая черным лаком, новенький «мерседес». Машина была хороша; честно говоря, Глеб сильно сомневался, что такая имеется хоть у кого-нибудь еще из обитателей автономии, включая президента. Старенький «форд», за рулем которого сидел Сиверов, конечно же, не был способен угнаться за этим немецким чудищем на прямой. Но Глеб и не собирался висеть у него на хвосте, поскольку и без того прекрасно знал, куда направляется господин лесопромышленник.
Джип с охраной, этот неизменный атрибут богатства и власти, отсутствовал. Да, Зимин действительно чувствовал себя здесь как дома и никого не боялся. Если бы Глеб и впрямь намеревался ограничиться лишь выполнением порученного генералом Прохоровым задания, сделать работу было бы проще простого. Он мог шлепнуть Зяму в любой момент — да вот хотя бы во время исторической встречи у него в кабинете, куда оказалось на удивление легко проникнуть, — и спокойно уйти, оказавшись вне пределов досягаемости раньше, чем секретарша обнаружила бы, что у ее шефа прорезался во лбу третий глаз. Глеб предполагал, что то же справедливо и в отношении остальных его клиентов. Да, если бы дело ограничивалось только тем, о чем они условились с Прохоровым, управиться можно было бы денька за три, максимум четыре…
Дав «мерседесу» скрыться за углом, он тронул машину с места и вскоре припарковал ее неподалеку от городского отдела милиции. Разговор, состоявшийся в кабинете подполковника Журавлева, оказался для Слепого весьма познавательным: в нем, помимо мутных москвичей, которых необходимо в кратчайшие сроки прояснить и вывести на чистую воду, упоминались также квадрат Б-7 и покойный мэр, Константин Захарович Губарев. Оказывается, подполковник Журавлев был почти на сто процентов уверен, что вертолет разбился не там, где его обнаружили, а где-то в другом месте — вероятнее всего, в
