Масонская касса - Андрей Воронин
Усевшись в одно из кресел и внимательно осмотрев это хозяйство, Якушев нервно хихикнул. Он представил себе, каково ему пришлось бы, имей он необходимость перенести сделанные при помощи данного оборудования записи на современный цифровой носитель. Ведь разъемов, при помощи которых эти ископаемые жестянки можно было бы соединить, скажем, с компьютером, в наше продвинутое время днем с огнем не сыщешь!
Но необходимости в копировании записей у него не было. Никто не ждал от него доказательств чьей-то вины; он пришел в это место, чтобы прояснить обстановку. Для этой цели годилось даже такое допотопное оборудование, тем более что находилось оно, как не без удивления убедился Якушев, в превосходном состоянии. Честно говоря, все это добро выглядело попросту нетронутым. Консоль и кресла заросли пылью, и на полу, там, где ступали растоптанные ботинки майора, оставались следы в пыли. Вот уж, действительно, «на пыльных тропинках далеких планет»…
Похоже было на то, что всю эту аппаратуру не включали с тех самых пор, как она была установлена и прошла проверку на работоспособность. Более того, майор преисполнился уверенности, что нынешнее руководство местного управления ФСБ даже не подозревает о существовании данного пункта прослушивания. Кто-то поддерживал его в рабочем состоянии, производил необходимые подключения к вводимым в строй новым линиям связи, но в архаичные вращающиеся кресла никогда не садились операторы в погонах с синими просветами. Это, помимо всего прочего, служило косвенным доказательством того, что, по мнению Якушева, в доказательствах не нуждалось: «профсоюз» был силен не только в Москве, но даже и в этом забытом богом медвежьем углу.
Освоившись с управлением, Якушев подал на приборы питание и нацепил старинные, обрамленные мягкой пористой резиной головные телефоны. Потом, спохватившись, раскрыл принесенный с собой ноутбук, подключил к нему компактную коробочку определителя телефонных номеров и, следуя полученным от здешнего агента нехитрым инструкциям, грубо, путем простого скручивания проводов, соединил все это со здешними ископаемыми железяками. Приготовившись таким образом к работе, майор откинулся на спинку кресла и закурил.
Правда, в полной мере насладиться заслуженным отдыхом ему не удалось. Удача сегодня сопутствовала Якушеву. Мало того, что номер первый в списке кандидатов на ликвидацию откинул копыта без посторонней помощи, так еще и номеру второму приспичило обсудить обстоятельства его смерти с номером третьим как раз в тот момент, не раньше и не позже, когда майор заступил на пост!
Это выглядело так, словно господин Зимин специально ждал, пока майор подключится к телефонной линии, и позвонил начальнику милиции Журавлеву только после того, как убедился, что разговор прослушивается. Майор не имел ничего против; он считал, что давно заслужил немножко везения.
Покосившись на бездействующие, припорошенные пылью бобинные магнитофоны, майор стал слушать разговор, небрежно и быстро, как профессиональный референт, стенографируя некоторые, особо любопытные реплики. При упоминании о пришельцах он ухмыльнулся: подполковник Журавлев стал подполковником и начальником городской милиции по «профсоюзной» линии, с аккуратной подачи генерала Прохорова. Он был одним из распространителей нелепых слухов, призванных замаскировать правду о квадрате Б-7; ясно, подполковнику было не слишком приятно выслушивать шуточки в свой адрес, однако овчинка стоила выделки. Если бы Журавлев в свое время отклонил сделанное ему предложение, на пенсию он ушел бы, самое большее, капитаном, а уж о должности начальника милиции ему, пьяни подзаборной, нечего было и мечтать.
Когда Журавлев заговорил о записи разговора, которую якобы вел Зимин, ухмылка Якушева стала еще шире. Впрочем, она тут же уступила место выражению крайней сосредоточенности, а рука стремительно забегала по бумаге. Да, Павел Петрович был прав: четыре года — долгий срок, особенно когда человек не чувствует над собой постоянного контроля и, прямо скажем, не вполне ясно представляет себе, чем именно занимается. Да еще если человек на поверку оказывается сущим дерьмом, слякотью — непонятно, как на нем еще погоны держатся, не соскальзывают…
Журавлев в данный момент откровенно двурушничал, сливая Зимину, отпетому бандиту, которому личина респектабельного бизнесмена шла как корове седло, сугубо служебную информацию повышенной секретности. Конспектируя его выступление по телефону, Якушев внутренне ликовал, поскольку ему посчастливилось одним выстрелом уложить двух зайцев: во-первых, он убедился, что Журавлев неблагонадежен и подлежит уничтожению, а во-вторых, получил от этого поганого мента информацию, которую при иных обстоятельствах тот не выдал бы даже под пыткой. Выходит, этот их мэр, Губарев, собирался не куда-нибудь, а в квадрат Б-7! Его не пускали, отговаривали, ему не давали вертолет (можно было не сомневаться, что и тут поработал «профсоюз»), а он все равно полетел. И, надо думать, был сбит к чертовой матери охраной объекта «Барсучья нора»…
Продолжая записывать, Якушев покачал головой. Собрать горячие обломки, погрузить на машину, отвезти за добрых пятьдесят километров, разбросать их там в художественном беспорядке, оборвать провода высоковольтной ЛЭП — это же просто невообразимый труд! Интересно, кто охраняет объект?
Впрочем, вопрос был праздный, да на самом-то деле Якушева это и не интересовало. Сумели спрятать концы в воду, и слава богу. А может быть, этот Журавлев, дурья башка, окончательно помешался и несет заведомую ахинею. Ну, собирался Губарев лететь в квадрат Б-7, а потом взял и передумал. Ведь все кругом его отговаривали, да и народу там без следа исчезло — мама, не горюй! Мало ли что Сенатор нажимает. Жить-то все равно хочется! Переупрямил всех, поставил на своем, раздобыл вертолет чуть ли не из-под земли — короче, продемонстрировал характер и силу воли, — а когда выкобениваться стало не перед кем, кроме собственной охраны и пилота, приказал изменить курс. Сделаю, думает, кружочек и вернусь — на коне и весь в белом. А Сенатору так и скажу: нет там ни хрена, в этом твоем квадрате, а если и есть что-то, так с воздуха этого не видать. Нашел бы, короче, что сказать, по части вранья и придумывания отговорок наш народ кому угодно сто очков вперед даст…
Но это уже была ерунда. Чокнутого начальника милиции в городе никто не стал бы терпеть. Нет, Журавлев знал, что говорит. И сказал он все это Зимину по одной простой причине: Зяма тоже интересовался квадратом Б-7 и рано или поздно полез бы туда со своей едва-едва легализовавшейся братвой. Полез бы и сгинул; невелика потеря, конечно, но смерть крупнейшего в республике лесопромышленника повисла бы на шее у начальника милиции, как мельничный жернов. Ему пришлось бы проводить заведомо безрезультатное расследование, которое вкупе с целым ворохом дел подобного же рода сулило подполковнику в перспективе сплошные неприятности. Вот он и решил заняться, так сказать, профилактической работой с
