Ночной убийца - Александр Александрович Тамоников
Когда Ковалева ушла, в холл вышел Вышинский с бумагами в руках. Шелестов поднялся. Берия тоже встал навстречу и протянул заместителю наркома руку:
– Ну как, Андрей Януарьевич? Получилось?
– Да, мне кажется, что текст убедителен, – твердо сказал Вышинский. – Я немного подправил его. Изменил несколько замечания товарища Сталина, придал его высказываниям характерных эмоций. И сожаления американского посла тоже чуть изменил. У Уильяма Гарримана сложились особые отношения со Сталиным. Они часто встречались эти два года, товарищ Сталин иногда задавал послу личные вопросы о семье. Понимаете, немного доверительные отношения. Гарриман, принимая такое отношение к себе, иногда позволяет в суждениях небольшие непримечательные и вполне безобидные вольности. Товарищу Сталину нравится казаться не только политическим партнером, но и как бы другом. Это подкупает, расслабляет противную сторону. Это важно.
Берия и Вышинский сели рядом на диван и стали перебирать бумаги с машинописным текстом, обсуждая каждый пункт, который в данном варианте решения советского правительства был пунктом отказа начать войну с Японией в 1945 году. По крайней мере, в течение года после победы СССР над Германией.
– Здесь мы изменили результаты обсуждения вопроса о передаче США нам самолетов бомбардировочной авиации, – комментировал Вышинский. – Во-первых, мы якобы посчитали, что японская разведка сразу засечет перегон на Дальний Восток бомбардировщиков и подготовку аэродромов. И у нас сейчас нет возможности подготовить имеющиеся аэродромы для приема бомбардировщиков. Долгая зима, ветра, влажный период, короткое лето, вечная мерзлота. В течение года мы обязались, согласно этому тексту, создать своими силами стратегическую авиационную группу. Но не раньше.
– Да, это убедительно, – согласился Берия. – А с вопросом железнодорожных перевозок вы не переборщили?
– Нет, это реальные цифры пропускной способности Сибирской магистрали. Просто мы добавили проблематику состояния железнодорожного полотна и невозможность увеличения количества пропущенных составов. Более того, генерал Антонов высказал здесь свое мнение, которое может показаться объективным. Это количественный состав Квантунской группировки. Мы ссылаемся на разведывательные сведения, которые, по нашему мнению, более велики, чем на самом деле. Антонов в обсуждении здесь высказался о более высоком боевом потенциале японской армии и усталости нашей армии. Должно сработать. Ну и еще о незнакомой местности, небольшого количества картографического материала. Войска не подготовлены к боям в условиях горной местности, в пустынных районах, влажного муссонного климата.
– Итоговые замечания товарища Сталина?
– Вот здесь, – показал Вышинский. – Не раньше года после окончания боев в Европе и окончательной победы СССР над Германией. Советский Союз будет готовиться к затяжной войне вместе с частями Народно-освободительной армии Китая.
– Ну что же. – Берия с довольным видом посмотрел на Вышинского, потом на Шелестова. – Берите бумаги, инструктируйте нашу барышню. И пусть она падает в обморок натурально. Женщины это умеют делать так, что мужчины верят и попадаются на эту удочку в любовных отношениях. Пусть женские чары послужат работе контрразведки!
Людмила Ковалева оказалась хорошей актрисой и убежденным борцом. То, что молодой дипломат положил глаз на эту женщину, да еще и коллегу, стало понятно сразу. Как только Людмила рядом с ним подвернула каблук и ухватилась за руку мужчины, между ними завязался непринужденный разговор, наверняка интонации и многообещающие ответы взволновали Лазарева. И когда ее начальник подозвал девушку и строго отдал ей распоряжение, которое Лазарев смог услышать, желание продолжить знакомство усилилось. Людмила подошла к Лазареву и томным голосом шепнула:
– Не уходите, Георгий Павлович. Я сейчас только материалы отнесу, сдам под расписку, и вы угостите меня гранатовым соком, хорошо?
– Конечно, Людмила! Я бы очень хотел угостить вас, – заулыбался Лазарев.
И когда Ковалева ушла, когда в коридоре не осталось никого из сотрудников дипломатического ведомства, он задумался. Лазарев прекрасно знал, что сегодня заканчивается обсуждение вопроса вступления СССР в войну с Японией. И материалы понесет Ковалева именно по этому вопросу. «Что делать, как поступить? Ударить ее по голове и сбежать с материалами? Поймают, да и она вспомнит, что я был рядом. Убить? Да как же это, у меня же рука не поднимется. О нет, когда на кону вся жизнь, все будущее, надо решаться!»
Шелестов, наблюдавший за Лазаревым, хорошо понимал, какие мысли мучают этого человека, какие сомнения его терзают. Предать Родину тяжело, еще тяжелее убить человека, но на это он не способен, он считает себя интеллектуалом, непризнанным талантом, почти гением. Этот всегда будет кичиться тем, что переигрывает противную сторону, как в шахматной партии.
Ковалева вышла с папкой через несколько минут. Через неприкрытую дверь стало слышно, как в зале для совещаний двигают стулья, раздался гул голосов на русском и на английском языках. Значит, закончилось совещание, все расходятся. Лазарев сразу подошел к женщине.
– Проводить вас, Людочка?
– М-м-м, как приятно! – улыбнулась Ковалева. – Я уже Людочка? Ну, пойдемте, а то у меня голова что-то кружится. Наверное, от вашего внимания и ваших слов, Георгий Павлович.
Они свернули за угол, и тут Ковалева разыграла предобморочное состояние. Она вдруг пошатнулась, схватила Лазарева за руку и сильнее прижала папку к груди.
– Что с вами? – Мужчина обхватил Людмилу за талию и быстро оглянулся по сторонам. – Вам плохо?
– Да, – прошептала Ковалева, – сейчас упаду… Там диван…
Так заманчиво выглядела приоткрытая дверь в пустую комнату, стол, несколько стульев, торшер и небольшой диван у стены. И самое главное, изнутри в замочной скважине торчал ключ. На это Лазарев «купился» больше всего, потеряв всякую осторожность и здравый смысл от ощущения невероятной удачи. Придерживая Людмилу за талию, он буквально втащил ее в комнату и уложил на диван. В голове бились мысли самые невероятные, страшные. Задушить ее и сбежать. Нет, хватятся, нельзя воровать эти документы, НКВД умеет искать. Мужчина, естественно, и не знал даже, что за ним и в эту минуту наблюдали оперативники с Лубянки. При малейшем намеке на покушение на жизнь Ковалевой его бы скрутили в мгновение ока.
Положив под лампой торшера папку, Лазарев открыл ее и стал лихорадочно просматривать машинописный текст. Удача, вот она удача! Это как раз те материалы, что ему нужны. Не будет войны с Японией, еще год не будет. Сталин отказал Америке в помощи. Объективно отказал, убедительно. Да, глупо надеяться… железная дорога, армия, разведка… Гарриман высказывает свое сожаление и передаст американскому правительству решение маршала Сталина…
Лазарев быстро достал из кармана фотоаппарат и начал фотографировать листок за листком. Еще, еще… спокойно, никто не стучит,
