Геннадий Прашкевич - Бык в западне
Наконец, видеокассета. Полковник Зимин вычислил в Москве известного убийцу Леню Чирика, но почему-то не арестовал его. Напротив, он, похоже, что-то там пообещал Чирику. Что-то серьезное пообещал. «Есть у тебя варианты пожить подольше… Если мы сумеем договориться, запросто можешь выбрать тихую жизнь…» Он даже дал Чирику определенные гарантии. По крайней мере, каким-то образом полковник Зимин убедил Леню Чирика прилететь в Новосибирск. Пусть под давлением, но в то же время как бы и добровольно. Убедил. Тем же бортом, под постоянным присмотром (вот почему был озабочен Зимин в самолете), но как бы и добровольно.
Может, в аэропорту Зимина встретили приятели Чирика?
Подумав, Куделькин напрочь отказался от такого варианта.
Леня Чирик тем так долго и спасался, потому так долго и оставался на плаву, что всю жизнь работал с тремя, ну, самое большее, с четырьмя подельниками. И, как правило, никого из подельников не оставлял в живых. В этом была его сила. Леня Чирик по складу характера был патологическим одиночкой, потому-то и было так трудно выйти на его след. Не было у Чирика приятелей, которые могли встретить Зимина в здании аэропорта. К тому же, случись такое, это автоматически указало бы на утечку информации из Особой группы. А утечки информации принципиально не могло быть.
А если все-таки такая утечка была? А если все-таки кто-то третий, кто-то, кроме Куделькина и полковника Лыгина, знал о том, что Зимин вылетает в Новосибирск именно этим рейсом? Кто мог об этом знать?
Ну, прежде всего сам Зимин, покачал головой Куделькин. Затем я сам, так несчастливо опоздавший к рейсу. И, наконец, полковник Лыгин.
О себе и о полковнике Зимине Куделькину не было смысла задумываться.
А Лыгин.
Собственно говоря, никогда прежде Куделькин вплотную не работал с полковником Лыгиным. С полковником работал Зимин. Отзывы о полковнике у Зимина всегда были похвальные, потому, наверное, он и пригласил Лыгина в Особую группу. Правда, Лыгин остался при этом в штате. Получил удостоверение сотрудника Особой группы, но остался в штате. Это было решением Зимина. Да иначе и быть не могло.
Полковник Лыгин был редким специалистом. Редким и весьма опытным специалистом по усилению суггестивных эффектов в условиях толпы, опытным специалистом по независимым свидетельствам. То есть, другими словами, полковник Лыгин умел работать с толпой, увеличивая ее паскудное стадное чувство и эффективно управляя этим ее паскудным стадным чувством. Кроме того, он талантливо и с фантазией умел работать со слухами. С их распространением. С их конкретной направленностью. Злые языки в Конторе утверждали, что полковник Лыгин сам не раз ловился на им же самим распространяемые слухи. Если по местному телевидению передавали совершенно определенным образом толкуемое сообщение о неожиданной перестрелке в Первомайском сквере, или о неудачном покушении на кого-то из местных банкиров, или о взрыве в каком-то частном офисе, можно было уверенно предполагать, что прошедшая в эфир информация тщательно обработана в отделе Лыгина.
Понятно, в интересах дела. Понятно, прежде всего, в интересах дела.
Ладно. Оставим Лыгина.
Капитан Маслов… Да, капитан Маслов… Капитану Маслову не повезло. Маслов погиб при взрыве в сауне. Если капитан и владел какой-то важной информацией, вряд ли это могло иметь теперь какое-то значение…
Не сходится Ладно. Что там еще?
Ну да, этот подозрительный иностранец на борту внуковского рейса. Крайне подозрительный иностранец, в итоге оказавшийся бывшим знаменитым чемпионом Кудимой. Тоже случайность?
Когда я заметил, вспомнил Куделькин, что как бы здесь не запахло вторым трупом, бывший чемпион ответил: «Не будет тут пахнуть вторым трупом. И не надо искать этого иностранца». А когда я спросил бывшего чемпиона: «Почему?», он, не без некоторого раздражения, ответил: «Да потому что Морис Дюфи, гражданин Франции, это я».
Сильный ответ. Ответ, снимающий все вопросы.
Но какого черта бывший чемпион, так неожиданно оказавшийся офицером Иностранного легиона, появился в Новосибирске именно сейчас, незадолго до губернаторских выборов? Просто поглазеть на Сибирь? Так не бывает. Что-то стоит за этим. Я не могу не верить отцу, подумал Куделькин, но и верить отцу у меня нет оснований. В конце концов, бывший знаменитый чемпион, друг отца, прожил вовсе не безупречную жизнь
Офицер Иностранного легиона. Пулевой шрам на виске. Офицерская выправка. Что-то такое в глазах. Что- то действительно неуловимое, уверенное, как бы слегка чужое.
Наверное, имеет смысл копнуть давно прошедшие времена. Что там за странная история приключилась в питерском морском порту пять лет назад? Сохранились же на этого Кудимова какие-то документы!
Человек не может просто так исчезнуть и превратиться в совсем другого человека За любым человеком остаются следы. Иногда очень даже заметные. Как бы тщательно ни пытался человек заметать следы, следы всегда остаются.
Куделькин поднялся и вышел на балкон, где, навалясь на перила, курил бывший чемпион.
Плоский утренний город. Плоская серая площадь. Бетонные серые фигуры на плоском розоватом постаменте.
За высокими канадскими елями просматривается бело-оранжевый, но все равно серый и как бы плоский фасад Краеведческого музея.
— Что вы там высматриваете, дядя Валя?
— Елку жалко.
— Какую елку?
— А вон видишь? — указал Валентин. — Ребятишки вчера елку сломали. Обломали самую вершину. Красавица была елка. Вон там. Правее. Смотрится теперь, как прореха.
Зазвонил телефон.
— Дядя Валя, — сказал Куделькин, коротко ответив по телефону и перекидывая через плечо синюю спортивную сумку Зимина. — Я сейчас ненадолго исчезну. Действительно ненадолго. А потом пообедаем. Лады?
— Лады, — кивнул Валентин.
Перейдя Красный проспект возле Дома книги, Куделькин свернул к коммерческим киоскам, расположенным между Домом книги и аптекой.
Куделькин думал увидеть неразговорчивого сержанта Лапшина, но, к его удивлению, которое Куделькин, впрочем, постарался скрыть, под высокими окнами аптеки с черным видавшим виды «дипломатом» в руке стоял и сосредоточенно изучал рекламу неизвестного синеватого напитка, возможно, лекарственного, но почему-то украшенного линялыми берцами и черепом, полковник Лыгин. Он был в штатском и походил на аккуратного вежливого бухгалтера. На самого обыкновенного вежливого бухгалтера. Именно своей аккуратностью и вежливостью очень чувствующейся в каждом его жесте, в каждом движении. А может, еще и некоторой настороженностью. Должны же аккуратные и вежливые бухгалтеры испытывать некоторую настороженность?
— Ищете средства от полысения?
— Привет, Юрий Иванович, — усмехнулся Лыгин. — Если бы…
В обращении к Куделькину Лыгин часто сбивался с «ты» на «вы», и обратно. Какой-то специальной системы в этом не было, но Куделькин не раз замечал, что полковник обращается к нему на «ты» вовсе не в самые худшие минуты. Может, даже наоборот, в лучшие.
— Не от полысения, — подумав, пояснил Лыгин. — Давно хочу бросить курить.
— Не удается?
— Никак. — Лыгин усмехнулся: — Вообще на моей памяти такое удалось только однажды. Был у нас такой, служил лейтенант Щитов.
— Бросил? — не поверил Куделькин.
— Бросил.
— Совсем?
