Геннадий Прашкевич - Бык в западне
Он снова почувствовал опасность. Опасность, как это ни странно, исходила вовсе не от подозрительной видеокассеты, которую он уже вставил в видик. И уж не от бывшего чемпиона. Опасность, скорее, исходила от безмолвно лежащего на столе радиотелефона. За всю ночь звонок в квартире не прозвучал ни разу. Это могло означать только одно: после того, как был найден труп Зимина, полковник Лыгин снял дежурных и никто больше не пытается дозвониться до Зимина. Конечно. После находки трупа такое занятие выглядело бы нелепо.
И все же… По всем правилам игры, кто-то обязан был дозвониться по этому телефону. Или эта игра без правил? Такая крупная игра, что правила уже не имеют никакого значения?
Какие, например, правила были в Чечне? Кому там нужны были какие-то правила? Капитану Ларину? Но он сам там никому не был нужен. Лейтенанту Гродникову? Да разве лейтенант был там нужен кому-то больше, чем Ларин. Или ему, капитану Куделькину? Вздор! Все мы там работали по приказу. Инициативу проявляли те, кто выше. Если проявляли… Правила игры устанавливались не теми, кто в упор расстреливал друг друга. Но, в конце концов, так оно чаще всего и бывает. Опасные машины, как правило, обкатывает не сам изобретатель. Вот черт, выругался Куделькин. Какие правила? Мы в работе даже письменных отчетов не даем.
Он очень сильно и остро чувствовал опасность. Какую-то серьезную и сильную опасность, перед которой все отступало на второй план.
К черту, решил он. Пока я спал, сотрудники полковника Лыгина, наверное, многое проанализировали. Им сейчас, наверное, много что известно. В том числе и о полковнике Зимине. Что ж… Пора сделать еще один подарок полковнику Лыгину Полковник явно будет доволен — спортивная сумка и радиотелефон Зимина наконец нашлись. У меня есть еще час. Могу спокойно посмотреть старый-престарый фильм о Тарзане в исполнении Вайсмюллера. Несомненно, час еще есть. А потом все. Потом ему начнут звонить. Может, черт побери, ему позвонят даже по радиотелефону Зимина. Почему нет? Он ведь дозвонился по этому телефону. Если сотрудники Лыгина не поставили окончательный крест на этой детали операции, ему непременно позвонят
Он посмотрел на часы.
Развлечемся. Устроившись в кресле перед телевизором, Куделькин нажал на кнопку. Экран зарябил. Куделькин сбросил звук до минимума.
«—…Уберите, к черту, эти цветы.
— Они тебе мешают?
- Да.
— Хорошо. Переставь их на стол… Нет, не туда… Пусть они будут у тебя перед глазами. Ты должен их видеть.
— Зачем?
— Я чувствую, что цветы действуют на тебя так, как надо…»
Что за чертовщина? Это был вовсе не Тарзан.
По фотографиям в газетах в Новосибирске многие до сих пор помнили человека, которого Куделькин увидел на экране Он отрастил бороду и сбрил усы. И вовсе не походил на Тарзана. Правда, он был жилист и крепок, но хрен ему было бы перелететь с одной елки на другую. Тем более что у нас и лиан нет, хмуро усмехнулся Куделькин.
Наверное, это и есть пассажир Сковородин, подумал Куделькин. Тот самый, ради которого Зимин летал в Москву Молодец Зимин, подумал Куделькин. В Москве он сумел разговорить не кого-то там… В Москве Зимин сумел разговорить очень известного типа. Человека, которого в свое время вся пресса Новосибирска называла не иначе как чемпионом по убийствам.
Молодец, господин полковник!
Куделькин хорошо помнил начало карьеры Лени Чирика.
Карьера Лени Чирика начиналась вовсе не в Москве и даже не в Тульской области. Карьера Лени Чирика начиналась в Сибири. Еще точнее, в Новосибирске. Еще точнее, на даче в Кировском районе и в гараже на Чукотской…
«— Неверно, но не совсем… — голос, несомненно принадлежал Зимину, но сам он в кадре не появлялся. — На самом деле ты ошибаешься. Улик и доказательств много. Их хватает по каждому отдельному эпизоду. Вполне хватает, чтобы даже по трем-четырем эпизодам подвести тебя под вышку. Но, с другой стороны, общего единого дела на тебя пока действительно нет. Следователь, который занимается убийствами на улице Панфилова, пока никак не связал это дело с лихими ребятами, ограбившими «Икарус». А дело с «Икарусом» ведет совсем другой следователь. И оба они пока не обращали нужного внимания на «подснежники» из-под Мариничей. Но на вышку тянет и каждое отдельное дело. А если не на вышку, так уж точно на пожизненное. Ну, может, на тюрьму с особо строгим режимом… А зачем тебе пожизненное в тюрьме с особо строгим режимом, гражданин Чирик, если ты собрался жить долго? Невыгодное дельце. Да и меня не устраивает. Меня, не дай Бог, на воле подстрелят, а ты, пусть в обстановке особо строгого режима, но будешь коптить небо? Пусть низкое, северное, но все равно небо? Нехорошо… Не устраивает меня это… И уж я, гражданин Чирик, соображу, как найти удобный способ подкинуть следователям догадку, так сказать, озарение, которое вдруг сразу объединит такие, казалось бы, разные дела. А это опять, не забывай, вышка. Это вышка по всем, даже по самым мягким законам. Без каких бы то ни было амнистий и помилований. Тебе даже апелляцию не позволят подать. А ведь есть еще всякие дела и делишки по Сибири, гражданин Чирик. А? Дела и делишки, которых мы с тобой пока еще и пальцем не касались. Нет, вышка, вышка светит тебе, гражданин Чирик. Мы ведь еще не отказались от смертной казни. Народ России считает смертную казнь полезной и необходимой. Да, собственно, гражданин Чирик, чего там? Ты же должен понимать, что особо строгий режим — это тоже что-то вроде вышки. Только медленной. Там время долго течет. Там люди на луну воют и в религию ударяются. Ты должен догадываться. Так что…
— Что?
— Так что никуда тебе не деться.
— Москва город большой.
— Это верно. Москва город большой. Вот Ташкент город хлебный, а Москва большой. Это ты угадал. Только ты напрягись и вспомни, гражданин Чирик. Ты ведь ездишь по Москве с сотовым телефоном. И номер твоего сотового известен немногим. А разве за последние полмесяца у тебя не случалось каких-то странных звонков? Вот то-то и оно… Кто-то тебе звонил, не раз звонил. Кто-то интересовался тобой. Сильно интересовался. А дозвонившись, почему-то не назывался, дышал в трубку и отключался, так и не вступив в разговор. И домой тебе звонили не раз… И на дачу… А вспомни ночные клубы, приятелей. Разве тебя не подзывали к телефону?.. Нам, мол, дядю Леню… Нет, Леонида Иваныча… Уважительно просили подойти тебя к телефону или просто взять трубку в руку, если ты был при сотовом. А потом молчали, только дышали в трубку… Заметь, что все это очень разные места и находятся в разных районах города… Понятно, ты сейчас скажешь, ну, телефон, дескать, он и есть телефон, ошибались люди… Только я могу совершенно точно перечислить тебе все места, в которых тебя доставали неожиданные звонки. Значит, хотели от тебя чего-то. Напоминали… Ау, гражданин Чирик! Ау, это для вас звоночки, гражданин Чирик! Помним, помним вас!.. А чтобы ты совсем не сомневался, мы тебе, гражданин Чирик, сегодня тоже позвоним… Я вот уйду, а ты соберешься в гости, или на прогулку, или там поиграть в бильярд, или вообще кинешься, не дай Бог, в бега, а мы тебе возьмем и позвоним Даже в самое укромное место позвоним. Куда ни приедешь, тебя везде позовут к телефону. Можешь прятаться, куда хочешь, хоть на дно Москвы-реки, до тебя все равно дозвонятся А если ты все-таки забьешься в какую-нибудь щель, в которой еще не изобрели телефон, мы к тебе туда пришлем специального нарочного… И он принесет тебе букет цветов… Хочешь, букет будет совсем такой, как этот?..
— Не хочу. Чего вам надо?
— Ага, кажется, любопытство в тебе я разбудил. Если так, то можешь выбросить цветы или отправить букет на знакомые тебе могилки… Ты московские кладбища знаешь лучше меня. Но сперва давай посидим, порешаем наши вопросы. Спокойненько так порешаем. Без суеты, без дерганья. Я ведь тебя не зря так долго искал, гражданин Чирик. Ты мне нужен… Ты для меня сейчас, гражданин Чирик, кадр очень ценный. Я даже пока поберегу тебя и от вышки и от тюрьмы. Ты ведь у нас одиночка. Ты ни с кем не связан. Ты даже подельников своих всех загрыз. Тебя самого на свете как бы сейчас даже не существует… Вот и хорошо… Меня это устраивает… В принципе, гражданин Чирик, ты, оказывается, даже прав. Есть у тебя варианты пожить подольше… Если мы сумеем договориться, запросто можешь выбрать тихую жизнь… Не на нарах… Не в мордовском лагере… Где-нибудь на тихой дачке… Если будешь жить совсем тихо, гражданин Чирик, если ляжешь на самое дно, если напрочь забудешь о том, что людей можно драть и резать, как беспомощных овец, тогда действительно есть такой вариант. Живи… Под наблюдением… Мы позволим… Но сперва придется тебе кое-что сделать для нас…
