Ночной убийца - Александр Александрович Тамоников
Коган остановил машину в переулке, поднял капот, включил аккумуляторную лампу и «стал искать причину», почему машина у него заглохла. Достав ключи, он стал подтягивать соединение массового провода на двигателе, когда рядом остановилась машина. Коган повернул голову в сторону человека, который вышел из машины и остановился на тротуаре неподалеку. Машина сразу уехала, а мужчина закурил папиросу, посматривая то по сторонам, то на Когана, возившегося с машиной. «Это как раз то, чего я и ожидал, – подумал Борис, вытирая руки ветошью. – Ну, смелее, приятель. Кто бы ты там ни был, подходи уже и говори, чего тебе нужно». Оперативник не удивился, когда огонек папиросы осветил лицо подошедшего мужчины. Он сразу узнал Юзефа Пжибыша.
– Что произошло, Бартош? – спросил по-русски поляк, называя Когана тем именем, которым тот недавно представился. – Небольшая поломка?
– Все в порядке. Отошел провод, – пояснил Коган и, выключив лампу, опустил капот машины.
– Нужно поговорить, Бартош, – снова заговорил поляк и подошел еще ближе, и продолжил, понизив голос: – Место здесь тихое и удобное. Вы, кажется, хотели участвовать в борьбе Великой Польши за ее достойное место среди европейских народов? Я предоставлю вам такой случай. Это очень важная, но опасная миссия. Вы готовы послужить Польше?
– Вы же знаете, пан полковник, что я готов на все, даже пожертвовать собой. Я сидел здесь в Москве несколько лет и не знал, чем могу помочь. Я понимал, что надо заслужить доверие к себе, нужно быть готовым в любой момент начать борьбу, когда подвернется случай. И он подвернулся в связи с вашим приездом. Говорите, что нужно сделать!
– Давайте сядем в машину, – предложил поляк, – а то слишком подозрительно, что мы стоим на тротуаре и разговариваем.
Коган кивнул, оглянувшись по сторонам. Поздний вечер, по проспекту еще проезжают машины, а вот на таких улочках и в переулках движения почти нет. Нет и прохожих. Приказ о соблюдении светомаскировки еще не отменен, поэтому люди не стремятся гулять по темным улицам[7]. Да и патрулирование в темное время суток усиленное. Поляк, усевшись на переднее сиденье рядом с Коганом, расстегнул пальто, как будто ему было душно.
– Слушайте меня внимательно, Бартош. Вы ведь, работая в кремлевском гараже, знаете многих высокопоставленных чиновников. Вы знаете Андрея Вышинского? Это заместитель советского министра иностранных дел. Или, как их здесь называют, наркома. Вышинский заметный политический и государственный деятель СССР, и на него мы планируем совершить покушение.
– Почему именно на него? – удивился Коган. – Что это даст, что изменит? Террор ради террора?
– Не совсем так, дорогой Бартош, – улыбнулся в темноте поляк. – Это не пустое покушение, не террор, это возмездие, наказание за измену своему народу. Вы, наверное, не знаете, что Андрей Вышинский родился в Одессе. Его отец, выходец из старинного польского шляхетского рода Януарий Феликсович Вышинский, был в Одессе провизором, а его мать учительница музыки. Это обращение ко всем полякам, которые служат исконным врагам, а не своему народу. Сотнями лет Россия угнетала поляков, мы слишком долго входили в состав Российской империи, были вассалами русского царя, но поляки гордый народ, мы не раз поднимали восстания, которые Россия жестко подавляла. Пришло время возмездия, наша борьба скоро приведет нас к независимости Польши.
– Хорошо, – кивнул Коган, решив не комментировать эту горячую националистическую речь. – И что вы планируете, как собираетесь действовать?
– Действовать будете вы, Бартош. Вы получите от нас один большой пакет. Не очень тяжелый, граммов на триста. Вы передадите этот пакет Вышинскому так, чтобы не попасть под подозрение. Вы слишком дороги нам, мы возлагаем и в будущем на вас большие надежды. Вы передадите Вышинскому пакет и скажете, что в нем собраны материалы по польскому вопросу, которые очень помогут во время переговоров отстоять советскую позицию. Намекнете, что там есть материалы, которые дискредитируют и Великобританию, и США в этом вопросе. Но главное, что там есть сведения о намерениях лондонского правительства Польши, правительства в изгнании. Скажете, чтобы Вышинский первым делом сам изучил материалы, прежде чем оглашать их в своем наркомате и предоставлять Молотову.
– Но как же я смогу остаться наедине с Вышинским? – задумчиво произнес Коган. – Я всего лишь работник гаража, а он заместитель наркома. Может быть, заменить водителя и самому сесть за руль, когда Вышинский отправится навещать семью за город? Я подумаю об этом. Но вы мне расскажите, как взорвать эту вашу адскую машину?
– Не надо ничего делать самому, – успокоил поляк. – В пакете, разумеется, взрывчатка. Она сработает, когда кто-то будет вскрывать пакет. Все просто, как видите. Окажитесь, пожалуйста, сами в этот момент подальше. Все-таки там триста граммов взрывчатого вещества. Но это еще не все.
Пжибыш полез во внутренний карман пальто и достал конверт. Конверт был плотный, как будто набит бумагой. А может, не бумагой? Но поляк для уверенности похлопал себя по ладони этим пакетом и сказал.
– А вот этот конверт вы должны оставить где-нибудь так, чтобы его нашла охрана, кто-то из служащих наркомата. Здесь только документы – сведения, подобранные так, чтобы доказать связь Вышинского с польским правительством в изгнании. Доказательства его вредительской деятельности в отношении СССР и в пользу польского правительства. Это должно бросить тень на Люблинский комитет.
– На кого? – Коган сделал вид, что не понял.
– На Польский комитет национального освобождения, на тех, кто продался России и снова хочет сделать Польшу вассалом русской империи.
…Шелестов, выслушав Когана на конспиративной квартире, с опаской посмотрел на конверт, лежащий на столе. Оперативники переглянулись. Каждый подумал, что в этом конверте тоже может оказаться взрывчатка, хотя это было бы уже не логично.
– Надо подменить Вышинского, – предложил Сосновский. – Они постараются следить за Борисом, захотят убедиться, что он передал пакет. Неплохо бы еще, чтобы пакет взорвался и убедил поляков, что их план удался.
– Ты спятил? – уставился на Михаила Шелестов. – Ты понимаешь, что придется все это афишировать на уровне правительства, что может произойти утечка информации, и тогда мы потеряем доверие поляков к Михаилу, а значит, новая пакость может удачно состояться. Но мы уже не будем о ней знать. И что делать с этим пакетом? Любой взрыв в городе можно услышать. И понять, что он произошел не там, где хотелось бы.
– С этим вопросом как раз проще, – пожал плечами Буторин. – Нужно лишь взять двухсотлитровую бочку с
