Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
Надзирателя как током ударило, он выхватил ключи у Павла и начал нервно перебирать каждый ключ по отдельности до тех пор, пока не нашел нужный. Со всей стремительно он отпер решетку и зашел первым, покамест за ним стояли охранники, поджидая команды и держа дубинки наготове. Надзиратель хотел проучить его кулаками, Сергей стоял напротив него и был на седьмом небе.
– Ну давайте, давайте же! Справитесь со мной втроем, а? Может вам подмогу?
Сергей отвлек их внимание замахнувшись левой рукой и ударил правой прямо по носу Надзирателя, тогда как тот отшатнулся от первого ложного удара и не предвидел резкого второго. Надзиратель взялся за нос останавливая кровотечение. Двое охранников сразу же ринулись вперед и начали бить осмелевшего Сергея дубинками по рукам и ногам. Сергей извивался как рыба на сковородке, руки его точно два каната вращались по дуге попадая и по лицам противников, но вскоре они онемели от жгучей боли дубинок, разносящих градом удары. Все на что Сергей был способен так это расцарапать обоим лица, чем он вполне удовлетворял свою прихоть. Он хохотал и извивался, но в какой-то момент ноги перестали держать его, и он рухнул на пол. Надзиратель, оттолкнул охрану двумя окровавленными руками и начал неистово бить ногами Сергея вынуждая его скорчиться как еж которого застали врасплох, но почувствовав ритм его ударов и замечая паузу между ними, он выхватил его ногу и вцепился в нее зубами так что жилы на его лице начали проявляться. Надзиратель закричал как резанный и медленно, словно погружаясь в болото опустился наземь, теряя сознание. Охранники тут же вскочили, и вновь обрушили на Сергея шквал ударов стреляя дубинками по всему его телу без разбора, попадая даже по голове. Сергей терпел до последнего и не отпускал ногу Надзирателя напрягая изо всех сил свою челюсть, вспоминая все то плохое произошедшее с ним и наконец припоминая как убили Наставника прямо у него на глазах, чувствуя невыносимые, нескончаемые удары по своему телу и ноющую всепоглощающую боль во всем своем существе, лишь тогда, когда Сергей почувствовал, как откусил целый кусок жалкой плоти Надзирателя, когда сумел вдоволь отомстить ему, лишь тогда Сергей расслабил челюсть и слег без сил на пол теряя сознание от беспрестанных ударов. Надзиратель внезапно пришел в себя рыдая от боли и выполз на четвереньках из камеры покуда была такая возможность.
– Все… В… Все в порядке? – Спросил Павел.
– Вызывай сюда Леночку быстро! – Он сидел на полу и то выпрямлялся, то сгибался, не находя удобного положения, тогда как из носа его кровь так и текла по горлу к груди. – Паша закрой эту псину, потом с ним разберемся! Я ему устрою, оставь его, слышишь меня!
Павел после этих слов еще пару раз ударил Сергея и удостоверившись что тот лежит, едва шевелясь, он развернулся и едва поспел закрыть решетку, но не на замок. Сергей уже с яростной ухмылкой толкал решетку, в то время как Павел силился закрыть ее, и не жалея ни сил, ни терпения он резко ударил дубинкой по руке Сергея тем самым вынудив его отшатнуться и ослабить натиск, с тем он и запер решетку, с наружностью преисполненного презрения.
Прибежала медсестра и распорядилась немедленно приволочь Надзирателя в медпункт, пока Сергей хохотал и бегал по камере, когда все трое удалились он упал на пол и вся сила внезапно покинула его, обратно пропорционально притяжению, которое многократно увеличило свое воздействие. Голова кружилась, во рту чуялся вкус железа, Сергей пытался ползти по камере и как черепаха дергался на спине пока не перевернулся на живот. Он был точно в воде, где плавал и карабкался, перешептываясь попеременно с Наставником, которого видел перед собой. Он вдруг окоченел и подняв голову взглянул на девушку за которой некогда наблюдал. Та смилостивилась над ним и губы ее слегка вздрогнули поддернутые как будто бы нитками, но он сумел прочесть по губам:
– Мой герой.
Правда он точно не знал взаправду ли они так сказала и сказала ли вообще, он повернулся вновь на спину и стал улыбаться пока свет в его глазах вдруг не померк, на секунду ему даже показалось что где-то там над потолком парит в темном царстве Наставник, простирая к нему свою длань и подзывая к его себе.
Милена и Фабио едва ли могли понять, что произошло, но после всего случившегося они прислушались к шепоту полумертвых заключенных и в голове у них прояснилась картина бывшая в смутных красках. Единственное что не давало им покоя это последствия, которые вскоре не замедлят стать для Сергея роковыми.
Когда этот суетливый день закончился никто не подал ужина и весь вечер заключенные были вынуждены оставаться голодными. Фабио вытащил кусочек хлеба и подкинул его к камере Милены. Она встревоженно взглянула на Фабио и приметив куда тот указывает улыбнулась и поблагодарила отца. Фабио радовался тому, что ему подвернулась такая возможность, и видя, как Милена с благодарностью ест кусок хлеба его сердце настолько размякло что слезы невольно потекли с его глаз, а грудь вдруг разразилась безмолвными рыданиями. Ради ее улыбки он бы голодал до конца своей жизни, ради этой улыбки стоило прожить тысячу жизней в беспросветном голоде и страдании, лишь бы свет ее вновь озарил беспрекословную тьму, в которой порой находятся человеческие души.
Вечером Павел прошелся по блоку чувствуя на себе голодные, хищные взоры преисполненные негодования и злобы.
– Не стоит так на меня смотреть, я здесь ни при чем. Скажите спасибо вашему товарищу, который сегодня очень, очень сильно оплошал, – он подошел к камере Сергея и взглянул на его тело, вытянувшееся на дощечке: спит как младенец, даже не подозревая что кто-то сейчас перекладывает вину на него с видом полного достоинства. – Ничего, пусть себе отдыхает пока может, когда Надзиратель оправится этому парню не поздоровится. Он лично займется им, а пока, наслаждайтесь голодом, вы это заслужили, как и ваш товарищ.
Под невнятные и неодобрительные возгласы он покинул блок, а затем вернулся с жирной куриной ножкой в одной руке и булкой хлеба в другой. Он прошелся по периметру блока, вглядываясь в каждое голодное и истощенное побоями лицо, желавшее казалось разорвать его на куски, и казалось он находил в этом свой определенный вид удовлетворения, который необходим людям злостным до самой души в коих зиждется потусторонняя жажда создавать все условия для того, чтобы внушить человеку излишние страдания. Как только Павел ушел, Поляк позвал Фабио:
– Фабио!
– Поляк?
– Ваш дружок покалечил Надзирателя?
– Похоже на то, но сам я
