Шаг до трибунала - Сергей Иванович Зверев
К счастью, душманы по группе Виденеева били не прицельно, так как по ним самим вели огонь советские бойцы, сопровождавшие подожженную автоколонну и оставшиеся в живых.
Добравшись до кустарников, бойцы старшего прапорщика окопались там. Солдаты понимали, что территория, на которой они высадились, была открытой, а местонахождение других групп душманов им было неизвестно.
Они видели колонну бронетранспортеров и боевых машин пехоты, шедших на помощь из Кабула. Душманы, конечно же, тоже заметили технику и ушли в виноградники, через дорогу. Это дало возможность группе Виденеева вплотную подойти к трассе и занять оборону.
Потом они прикрывали выход уцелевших машин с этого участка, остановили душманов, пытавшихся атаковать, придавили их к земле плотным огнем. Сорок машин с цистернами ушли в Кабул, семнадцать остались на дороге и уже догорали.
Но душманы и после этого не думали покидать своего места. Скорее всего, к ним пришли новые силы, доставили боеприпасы. Они открыли очень плотный огонь по разведчикам Виденеева.
Именно в этот момент старший прапорщик и попросил Москалева помочь им.
Сколько они ждали прихода своих товарищей, трудно сказать. По гулу перестрелок в глубине виноградников солдаты Виденеева понимали, что и группе Москалева приходится ой как нелегко.
Через полчаса после первого разговора по рации Москалев сообщил, что вышел к дороге и выдвигается к ним. Он предупредил старшего прапорщика о том, что его бойцы идут в афганской одежде. Виденеев во все горло закричал, чтобы они не снимали ее. Мол, душманы взяли нас в клещи. Их нужно обмануть.
Солдаты Москалева появились на дороге. Они приближались к месту боя, перебегали от одной горевшей машины к другой. Душманы приняли их за своих, стали подниматься и наступать. Ребятам Москалева удалось уничтожить их.
С криками «ура!» поднялись в атаку и солдаты Виденеева. Душманы, оставшиеся в живых и залегшие на обочине дороги, открыли по ним огонь из пулемета. Гранатометчик Виденеева Стадников поднялся, прицелился в то место, откуда работал пулемет, и получил ранение в голову. Уже падая, он пустил гранату в сторону бегущих бойцов Москалева. Она попала в автоцистерну, произошел взрыв, разбросавший в стороны солдат старшего лейтенанта.
– А вы рассказали об этом следователю? – спросил сержант Скриталев.
Ефрейтор и младший сержант угрюмо кивнули.
– Спасибо, мужики! А то мы уже креститься начали. Я так и не понял, в чем мы были виноваты перед вами. Разве только в том, что спасли вас.
– Наш прапорщик спихнул все на вашу душманскую одежду, – проговорил младший сержант. – Мы поначалу думали, что ему виднее, потом поняли, что он крепко подставил вашего взводного.
– Придушил бы его за это! – заявил Скриталев, пожал руки бойцам и ушел из курилки.
Он рассказал об этом Москалеву, и старшему лейтенанту стало легче. Он попытался представить себе лица тех погибших бойцов не черно-белыми, как на фотографиях, стоявших на гробах, а цветными, живыми. Но сделать это было очень сложно.
В обеденный перерыв Федор пришел в казарму, в свой кабинет, служивший ему и спальней. Он отказался от стакана спирта, предложенного ему старшим прапорщиком.
– Сейчас не время! – заявил он и вышел из кабинета.
– Так девять дней сегодня им, – попытался остановить его старший прапорщик.
Но Москалев даже не замедлил шаг, с силой захлопнул дверь и направился в солдатскую столовую.
Он не поддался старшему прапорщику, отказался выпить с ним, значит, и примириться. Старший лейтенант посчитал этот поступок ответной пощечиной за его нечестное поведение.
Глава 13. Самоволка
После обеда Москалев отвел свой взвод на стоянку боевой техники. Пока солдаты обслуживали машины, он залез на броню БМП, позвал к себе сержанта Скриталева, предложил ему партию в шахматы и выиграл.
За два часа солдаты протерли все механизмы и стационарное оружие, заправили баки топливом, наполнили пластмассовые канистры питьевой водой. Теперь они загорали, расположившись на броне вместе со своим командиром. Некоторые бойцы спали, другие писали письма или болтали о чем-то своем с товарищами.
Кругом мир да покой. Каким же долгожданным и редким было это время! Такие минуты в Афганистане ценились очень высоко. Люди дорожили ими, боялись растерять каждую секунду. Так было и сейчас.
Федор думал, что нашел ключик к растягиванию этого покойного времени. Он старался не вспоминать о войне, растянулся на броне, накрыл глаза панамой и забылся.
Он долго стоял у огромного дерева и всматривался в даль, подернутую легкой сероватой дымкой. Но Вали, торопящейся на свидание к нему, Федор не видел. Он пошел вперед по степи, ища ее по сторонам. Однако кругом, куда бы ни упирался его взор, был один горизонт. Серый, мрачноватый.
«Где же ты, моя любимая?» – хотелось ему кричать.
Но делать это он боялся. Вдруг услышат душманы?! Поэтому Москалев шел вперед, всматривался в горизонт, искал свою любимую девушку. Он ступал на траву мягко, чтобы шороха не было слышно. Федор внимательно всматривался в траву, обходил взрыхленную землю. Там могла быть уложена мина или натянута проволока, прикрепленная к кольцу гранаты.
Кто-то толкнул его в плечо. Неужели она?
Федор открыл глаза, с которых давно уже спала панама, и увидел над собой лицо сержанта Скриталева.
– Товарищ старший лейтенант, извините, – проговорил тот.
Москалев прищурился от ярких лучей солнца и осмотрелся. Вокруг него собрались солдаты, которые не сводили глаз со своего командира.
– Что случилось, бойцы?
– Товарищ старший лейтенант, здесь рынок недалеко.
– В смысле?.. – не понял Москалев. – Вообще-то он в километрах пяти-семи отсюда, в Кабуле.
– Да нет, мы о местном, который возле аэропорта, – ответил ефрейтор Лукьянцев.
– Дальше что? – осведомился Федор, усевшись поудобнее.
– Сегодня девять дней, как погибли наши ребята. Надо бы помянуть их, – тихо проговорил Скриталев.
– Теперь понятно, – сказал Москалев. – О выпивке даже не думайте, дорогие мои. Но если вы только о фруктах, то я не против.
– Афгани у нас есть, хватит на арбузы, дыни, сливу.
– Ну, если так, то я не возражаю, – согласился старший лейтенант. – Только не пойдем же мы на этот самый рынок без разрешения вышестоящего руководства, не так ли, товарищи солдаты? А кто нас отпустит туда, а?
– Так мы же разведчики, товарищ старший лейтенант, – с язвинкой в голосе сказал боец Мансуров, стоявший у брони.
– Ого! – Москалев изрядно удивился такой вот смелости солдат.
Вообще-то это был даже самый настоящий вызов. И кому, скажите на милость? Своему командиру, который так распустил их! Подумать только!
Федор посмотрел на часы. Шестнадцать ноль-ноль. До ужина три часа. Но это будет всего лишь тушенка с макаронами или
