Шаг до трибунала - Сергей Иванович Зверев
– Так что вам, товарищи офицеры, дается пять, максимум десять дней, за которые вы должны заново, еще раз обучить своих бойцов работе как в горной местности, так и в степной. Наверное, некоторые из вас искренне считают, что в поле воевать намного легче, чем в зеленке и в горной местности. Особенно при поддержке боевой техники и проведении предварительного плотного артобстрела. Но я должен сказать вам, что это далеко не так. Старший лейтенант Москалев!
Федор вскочил со своего места.
– Я!
– Поделитесь своей точкой зрения по этому вопросу. Товарищи офицеры, прошу внимания. Вы знаете, какие операции провел старший лейтенант Москалев за последнее время.
Офицеры, сидящие рядом с Федором, с улыбкой посмотрели на него.
– Конечно знаем, – сказал один из них.
– Товарищи офицеры, прежде всего я хочу сказать о тех неприятных сюрпризах, которые душманы вполне могут преподнести нам в данном районе. Во-первых, это минные поля, – не спуская взгляда с карты, начал говорить Федор. – Они могут установить их за одну ночь, незадолго до того как мы начнем выдвигаться к месту операции. Если наши информаторы и узнают об этом, то предостеречь нас уже не смогут, попросту не успеют.
Во-вторых, очень опасны кяризы, подземные тоннели между кишлаками и полем. Они многоходовые, дают возможность душманам создавать огневые точки в самых различных местах. Кстати, с использованием не только крупнокалиберных пулеметов, но и групп истребителей, невидимых для нас.
– Как это понять? – поинтересовался один из офицеров.
– Из кяризов могут появляться минеры, гранатометчики, пулеметчики. Потом они будут незаметно передвигаться в высокой траве или виноградниках, неожиданно для нас оказываться в самых уязвимых местах, наносить удары как с фронта, так и с тыла, исчезать так же незаметно, как и появились.
В-третьих, поджог травы. Тут надо учитывать, что ветер всегда будет дуть в вашу сторону. Сзади, справа, слева или в лицо.
В-четвертых…
– Спасибо, товарищ старший лейтенант, – остановил Москалева начальник штаба. – Товарищи офицеры, я надеюсь, что вы поняли, как важно обсудить с разведкой все интересующие вас вопросы по обучению солдат. Прошу вас сделать это сегодня же, до ужина. Вы не хуже меня знаете, что у разведчиков никогда нет гарантии того, что им удастся выспаться. Они в любую минуту могут получить боевую задачу и выдвинуться к месту ее выполнения.
Москалев вышел из кабинета, стоял в коридоре, пожимал руки офицерам, проходящим мимо него, и ждал начальника разведки дивизии.
Подполковник расстался с майором Скворцовым у входа в кабинет, подошел к Федору и спросил:
– Ну и как у тебя дела со здоровьем?
– Спасибо, вполне восстановился. Вроде и контузия-то была так себе, совсем не серьезная, а доктора долго меня в койке продержали.
– Это тебе только кажется, что контузия была так себе. Увидел бы ты себя после возвращения с дороги, ведущей на Чарикар, не говорил бы так. Весь черный от копоти, одни глаза полыхают. Да какие! С мой кулак. И кричишь: «Прапор, твою мать, ты почему духов держал у себя и не грохнул их? Какая же ты сволочь! Да я тебя сейчас грохну».
Еле удержали тебя твои бойцы. Если бы не они, то ты Виденеева пристрелил бы. Хотя нет. В твоем автомате патронов не было.
– Не помню.
– Не помнишь? Так ты и на меня с кулаками бросался.
– За что, товарищ подполковник? Вас же там, на той дороге, не было.
– А кто знает, что за дурость появилась в твоем воспаленном мозгу. Да ведь ты на всех бросался так, словно дьявол в тебя вселился. Если вспомнишь, зачем именно, то расскажешь. – Подполковник замолчал, отвел старшего лейтенанта к окну с открытой форточкой, осмотрелся по сторонам и продолжил: – Ты ведь знаешь, что капитан Фадеин тяжело ранен, весь изломан при катастрофе вертолета. Твои ребята его из салона вытаскивали. Офицеров в роте было аж два, ты да он, потом не осталось ни одного. Пока ты в койке валялся, командиром роты был назначен старший прапорщик Виденеев. Этот приказ еще не отменен, поскольку ты находишься под следствием. Прими данный факт как необходимость и смотри мне, давай без вывертов!
Услышав это предупреждение, Москалев расправил плечи, вытянулся, глянул в глаза старшего офицера, стоявшего перед ним, и заявил:
– Я человек военный, приказам подчиняюсь.
– Да, военный. Прокуратура с тобой разберется правильно. Не вздумай сейчас объясняться с прапором по поводу того, почему он принял твоих бойцов за душманов. Причина и ежу понятна. Моджахеды находились рядом с ними, в винограднике, когда вы приблизились к его группе. Душманы увидели вас и приняли за своих. Они открыли огонь и пошли в наступление на бойцов Виденеева. Те начали стрелять в ответ, в том числе и по вам. Слава богу, что никого из вас не зацепили. Да и вы не растерялись, уничтожили душманов. Но в этот момент граната, выпущенная в вас или в ребят Виденеева, попала в бочку с бензином, и произошел взрыв. Тебя откинуло метров на десять.
Вот пока и все, что мне известно. К бойцам не приставай с расспросами. Они были от всего произошедшего просто в шоке. Солдаты видели, как ты набросился на старшего прапорщика, грозился пристрелить его. Он ответил тебе тем же. Виденеев до сих пор считает, что ты виновен в гибели его бойца там, на дороге. Еще двое парней умерли от ран в госпитале. Во всем этом сейчас разбирается прокуратура. Все допрошены по несколько раз.
– И я в том числе. Товарищ подполковник, но когда я по рации ему передал, что выдвигаюсь, он мне ответил, что у них уже все спокойно.
– Стоп! – Максим Максимович дернул Федора за локоть, требуя замолчать, подождал, пока мимо них пройдет незнакомый Федору прапорщик, и только потом сказал: – Не торопись с выводами. Твои бойцы доложили об этих событиях точно так же, как и ты, а радист Виденеева молчит.
– Так он и не участвовал в наших переговорах.
– Но был рядом!
– Тоже верно, – проговорил Федор. – Значит, он уважает своего командира, что тоже очень важно.
– Ты прав, Федор Иванович, но прокурорам от этого не легче.
Офицеры замолчали, рассматривали моль, бьющуюся об оконное стекло.
Федор подхватил ее ладонью, поднес к отрытой форточке
