Рикошет - Василий Павлович Щепетнёв
Чисто умозрительно, что он, Леонид Свиридов, способен такого сделать, чтобы заинтересовать Серый Дом? Получалась какая-то ерунда. Печатать и расклеивать листовки «Долой самодержавие» да рисовать мелом на стене карикатурки на Дедулю? Чушь. Полная ерунда. Нет, для отчёта и это годится, раскрыт злокачественный очаг вредительства, организатору десять лет с конфискацией в прошлом и будущем, рядовым по пять, но тут опять все фигуры у кабана, а муравей за болвана. Какой организатор, что он организовывал? Подмешивал соевый белок в колбасу? Технические условия согласованы и утверждены. В России нет колбас для населения без соевого белка. Более того, соевый белок, пожалуй, самая безопасная и самая питательная составляющая бюджетной колбасы. Но бюджетная колбаса является одной из опор существующего строя, и потому он, получается, этому строю верный слуга. А его в Серый Дом возят. Что возят ладно, а вот в шкафу запирают — обидно. И он, как обиженный ребёнок, мечтает отомстить, чтобы все поняли, прониклись и пришли просить прощения.
С обиженным ребёнком всё понятно. Но как поступить обиженному взрослому?
Нужно подумать.
И ведь подумает же!
Да взять хоть сон в шкафу. Вдруг да не простой, а вещий? Бабка у него ведьмой была. Мать нет, а бабка да. И тётка. И брат двоюродный приглядывался к нему, вопросы спрашивал, а брат у него не простой человек, а олимпийский чемпион. По биатлону. Бегает хорошо, а стреляет просто отлично — быстро и всегда в цель. Почти всегда. Он, кузен, и Леонида подначивал, на стрельбище водил как-то. Леонид из мелкашки стрелял сносно, если в покое, но бегать ему не хотелось. Не для него спорт больших достижений. Даже спорт малых достижений не для него. Зачем ему малые достижения? Малые достижения у него уже есть. Да и больно короток век спортсмена. В тридцать уже ветеран. А дальше что?
Но от страха ли, или по иной причине, а проснулась в нем ведьмацкая сила, пусть крошечная. Он инженер и знает, как от крошечных сил рождаются великие последствия. Или узнает. Скоро.
13
— Значит, генерал, вы не смогли отыскать «Народную Волю»?
— Не смогли, Болеслав Феликсович, — ответил Белоненко спокойно, хотя и был раздосадован бесцеремонным обращением. «Генерал» звучит гордо, а к нему — как к лейтенанту захудалого гарнизона.
— И к какому выводу вы склоняетесь?
— К очевидному, Болеслав Феликсович, к очевидному.
— Что ж для вас очевидно, генерал? Просветите.
— Заезжие это. Столичные ребята. Из Москвы, из Петербурга. Не нашего полёта птицы, не гваздёвского.
— Вы уверены, что московские?
— Конечно, это могут быть и варшавские — не удержался Белоненко, — но вряд ли. Хотя полностью, разумеется, исключить влияние зарубежных организаций не могу, более того, считаю, что таковое есть. Но наше дело — искать в пределах гваздёвских границ. В столицы нам путь заказан.
— И вы ищете? Или строите теории?
— И первое, и второе, Болеслав Феликсович. Без теории искать нельзя, так нас в академии учили. Не беспокойтесь, искали, ищем, и будем искать. Но московские события…
— Оставьте московские события Москве. Ваше дело — Гвазда. Великая Гвазда — и Пондаревский разорвал связь. Думает, что последнее осталось за ним. Пусть думает. В том, чтобы сказать последнее слово, ничего доблестного нет. Последнее слово предоставляют подсудимым. Или преступникам перед казнью.
И генерал вернулся к составлению очередной схемы. Любил он это дело: когда из вороха бессистемных сведений вдруг складывалась ясная картина. Никаких компьютеров не нужно — лист бумаги побольше и хорошо отточенный карандаш.
Пондаревский же смотрел в окно. Вид из окна ведомственной гостиницы «Задонщина» не радовал. Почему-то Гвазда напоминала ему Порт-о-Пренс, город, в котором Пондаревский прожил четыре года. Хотя, конечно, общего у Великогваздевска с Порт-о-Пренсом мало. Первый — губернский город среднерусской полосы, второй — колониальный город Вест-Индии.
Общими были ветхость, бедность и тонкий, едва заметный налёт былого величия. Великогваздёвск в свое время пытался соперничать с Великим Новгородом, потом — с Новгородом Нижним, и следы этого соперничества проявлялись то оперным театром, построенным при Александре Миротворце, то зданием Банка — при Александре Освободителе, то Пассажем, одна тысяча девятьсот одиннадцатый год, то семинарией одна тысяча восемьсот пятнадцатого года. Да и простые, обывательские домики, порой и деревянные, в два этажа, выглядели мило. Издали. Но архитектурные особенности Великогваздёвска мало занимали Пондаревского. Его задача — учёт и контроль, а учитывать и контролировать особенно нечего. Похоже, Белоненко прав, и дело это не столько Гваздёвское, сколько Московское. Когда сегодня в восемь тридцать на станции «Путёвое радио» прозвучал приговор «Народной Воли», его услышали сотни тысяч москвичей. Как не услышать? Рекламная пауза, но вместо призывов купить что-то потрясающее, хорошо поставленным артистическим голосом зачитали: решением исполкома «Народной Воли» Налегаев Виктор Сергеевич, одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, за совершенные преступления приговорен к смертной казни. Сроку на публичное покаяние и явку с повинной дали не сутки, а шесть часов — с учётом возможностей осужденного. После чего пуля вылетит из ствола, и от этой пули не спасут ни подземелья, ни стены, ни охрана. Конец.
Потрясли радиостанцию. Неделю назад она перешла к новому владельцу, и старых сотрудников уволили. А новые ещё не вошли в дело. Вероятно, рекламный файл подменили именно тогда. Или сервер радиостанции сделали уязвимым для проникновения хакера. И когда оператор запустил очередной скрипт, или как там это называется, вместо рекламы средства от перхоти в эфир вылетел приговор. И ведь не поймаешь. То есть станцию-то прикрыли, но остаётся Ю-туб. В любом случае, для Великой Гвазды это слишком уж великое деяние. Хотя влияние Гвазды присутствовало и тут — как влияние до поры неоткрытого Нептуна.
Сам по себе Налегаев — фигура, известная не всякому. Один из второстепенных заместителей московского мэра. Но вчера его назначили временно исполняющим обязанности губернатора Великогваздёвской области. До выборов. Ну, а выборы Налегаев выиграть просто обязан. Как кандидат правящей, а по бльшому счёту так и единственной партии.
Об этом пока не сообщалось. Хотели объявить в полдень. Но теперь поди, объяви. И промолчать нехорошо, промолчать — показать, что «Народная Воля» есть реальность, а не злая проказа. Или, напротив, именно проказа — в медицинском смысле. А объявить о назначении — и вдруг Налегаев умрёт? Ещё хуже.
Возьмут паузу. А Налегаева поместят под охрану. Туда, где и мышь не проскочит
