Михаил Нестеров - Возмездие. Никогда не поздно
– Блокирующий ударник при недозакрытом затворе.
– Точно. Мы не сторонники безопасной стрельбы.
– Вижу, вы разбираетесь в оружии.
– В месседже ты упомянул немецкий «пэ-девять-эс» фирмы «Хеклер и Кох». Это не шутка? Я знаю, что они состояли на вооружении Корпуса морской пехоты США и использовались с глушителями.
В этот раз сосед Биленкова положил на колени объемистый пакет из пузырчатого пластика и вынул из него образец того самого пистолета, о котором только что говорил Билл, и еще – глушитель к нему.
– Беру пару, – не задумываясь и не спрашивая цену, заявил Биленков. – Есть запасные магазины?
– Да, по паре к стволу.
– Сколько я должен?
– Три пятьсот евро за ствол. Всего – семь «штук».
Биленков вынул из кармана пачку евро, отсчитал тридцать банкнот и положил обратно в карман, остальные вручил дилеру:
– Пересчитывать будешь?
– Да.
Пока Горан перелистывал сотенные купюры, Виктор проверял оружие. Удивительно, думал он, эти пистолеты, производившиеся в Германии до 1990 года, были абсолютно новыми, недоставало разве что заводской смазки. Они были копиями тех, которые поступали на вооружение US Navy SEAL: удлиненный ствол, быстросъемный глушитель. «Красавец!» – не сдержавшись, прошептал он.
Этот пистолет не был тяжел и для Ким: вес без глушителя – девятьсот граммов, длина чуть превышает девятнадцать сантиметров. Пусть он чуть великоват для женской руки, но рукоятка его была словно анатомической, любая рука – мужская или женская, удобно вписывалась в нее. Отдельной песни заслуживал спусковой крючок, и Биленков был готов спеть ее на немецком языке. «Вот чертовы умельцы!»
Когда Маевский остался один, первое, что он сделал, это включил диктофон и тут же усмехнулся: записывающее устройство зафиксировало лишь приветствие хозяина и ответ гостя: «Здравствуйте, меня зовут Грегор». – «Андрей». Дальше был слышен только голос гостя, а хозяина – нет. Те две миниатюрные компьютерные аудиоколонки на столе в гостиной диспетчера были не чем иным, как мобильным подавителем диктофонов, и находились они на столе постоянно. Незадолго до беседы Грегор Станичич включил устройство, состоящее из маскиратора передающей и приемной колонки, выставил громкость таким образом, чтобы на диктофоне нельзя было разобрать ни слова. Маскирующий сигнал представлял речь самого Станичича, преобразованную по случайному закону, а его уровень был пропорционален громкости исходной речи. Да, точно: хорват вел разговор в сторону передающей колонки.Москва
Подполковник Янов читал прессу с бесстрастностью автомата, проглатывая новости, как монетки. Он фиксировал сообщения о жертвах очередного теракта, гибели ребенка по вине пьяного водителя. Для него это был новостной завтрак, пища для ума – для сухого анализа, для сравнений, просто для того, чтобы приглушить информационный голод. Мир менялся, и он, подстраиваясь под него, то отставал, то опережал его.
Голова Михаила Янова ушла в тень, когда он откинулся на спинку стула, подальше от освещенного, как бильярдный стол, рабочего стола. Он закончил читать сводку происшествий в столице, и эта подборка мало отличалась от вчерашней, позавчерашней. Даже взрыв машины в городке Баумана, в результате которого погиб неустановленный пока человек, был отголоском недавнего взрыва на Рублевском шоссе…
В трехкомнатной квартире одна комната напоминала его небольшой кабинет в «Аквариуме». Только напоминала, но не копировала. В ней Михаил Николаевич готовил статьи для электронной газеты, отсюда он смотрел на мир – через распахнутый настежь монитор компьютера.
Часы показывали 9.35, когда дверь в его кабинет открылась. На пороге стояла его жена, лет пятидесяти, в джинсах и футболке.
– К тебе пришел Кравец – имени он не назвал. Я сказала, чтобы он перезвонил попозже.
– Кравец звонил по телефону? – оживился Янов. Только оживился, о волнении речь не шла.
– Нет, он звонил по домофону.
– Значит, он сейчас внизу.
– Думаю, да.
– Хорошо. Спасибо. Когда он перезвонит, скажи следующее: «Михаил Николаевич сейчас на Казанском вокзале. Вы сможете встретиться с ним у центрального входа в 10.30».
– Но ты не успеешь к половине одиннадцатого. Тебе нужно переодеться…
– Зато человек, с которым ты разговаривала, поторопится и не станет ждать меня у подъезда.
– Логично. Ты снова в деле?
– Интересно ты ставишь вопрос, – рассмеялся Янов.
– Но спросить-то я обязана.
«Не должна, но обязана», – не мог не подметить Янов. Ее насторожил не визит Кравца, а реакция на него Михаила Николаевича: быстрый, будто вынашиваемый долгое время ответ . Отсюда и разбавленная капелькой иронии тревога с ее стороны.
– Да, – ответил Янов. – У этого человека ко мне дело. Сделай мне кофе, пожалуйста.
Он всегда так говорил. Он пил только растворимый, а его не заваривают, а заливают кипятком. Был неплохой вариант – принеси кофе. Но сегодня он, похоже, этим своим «сделай» дал понять жене, что разговор окончен.
Янов опоздал на встречу с Кравцом на четверть часа, добравшись до места на метро, но это его нимало не тревожило: Кравец будет ждать его и полчаса, и час. Что для него этот короткий отрезок времени по сравнению с пятнадцатью годами забвения – капля в море.
Подполковник вошел в здание вокзала через двери, соседствующие с метро. Миновав зал ожидания, вышел через центральный вход и бросил взгляд на человека среднего роста, лет тридцати пяти, стоявшего в нескольких шагах от дверей. Да, это Кравец. Не сказать, что постаревший. Изменился, конечно. Это уже не тот молодой человек, с которым Янов встречался однажды, но ни одно слово из той довольно эмоциональной беседы не выветрилось у него из головы.А если быть точным, Михаил Янов «в одностороннем порядке» столкнулся с Кравцом, и произошло это в коридоре нейрохирургического отделения Клинической больницы в далеком 1996 году. Он прошел мимо Кравца, в глазах которого отразилось равнодушие при виде незнакомого человека в наброшенном поверх пиджака белом халате, и у него мгновенно улетучилось желание окликнуть его и протянуть руку.
Сегодня, наконец, он сделал это:
– Здравствуй, Игорь. Вот мы и встретились.
– Здравствуйте, Михаил Николаевич. – Кравец был явно растерян. И тотчас прояснил ситуацию: – Еле узнал вас… Уже забыл, как вы выглядите.
– Дорогой рассмотришь. Прогуляемся?
– У меня машина на Каланчевской.
– Прогуляемся, – настоял Янов и сделал шаг в сторону «Большевички». Они перешли дорогу, взяв направление на Садовое кольцо. Янов возобновил разговор буквально на пороге Басманного суда. – Откуда ты узнал мой адрес? Только не говори, что из соцсетей: моего имени ты там не найдешь. Статьи я публикую под псевдонимом.
– Хотел найти – и нашел.
– Это не ответ.
– Я нашел дома телефонный справочник за 1991 год. Помните, неподъемный такой талмуд. Яновых в нем несколько десятков, но только у двоих инициалы – М. Н. Я поехал по первому адресу: Криворожская, дом 17, и не ошибся. Женщина лет пятидесяти пяти мне сказала: «Михаил Николаевич здесь больше не живет», и назвала ваш новый адрес. А вообще странно…
– Что именно?
– Странно, что серьезный разговор у нас происходит на ходу. Согласны?
– Нет. Не могу согласиться, пока ты или я не обозначим тему беседы. Пока что, можно сказать, мы треплемся.
– Ну, зачем вы так?
– Извини, если задел тебя за живое. Итак?
– Вы в курсе, что случилось со мной на берегу Яузы?
– Разумеется, я интересовался твоим здоровьем, как же иначе? Я навещал тебя в клинике, говорил с твоим лечащим врачом. Он назвал твой случай бесперспективным .
– Он ошибся.
– Да, глядя на тебя, я вынужден признать это: память вернулась к тебе. Вспомнил нашу встречу во дворе твоего дома?
– Не могу вспомнить только окончание. Хорошо помню, как вы стыдили меня: «Твой дед был военным разведчиком, а ты?» Еще вы упомянули термин «сделка кэш».
– Да. И что?
– Я предпринял кое-какие шаги.
– Мне нужно о них знать?
– Вам решать. Вчера я убрал Шевкета Абдулова…
– Так… Вот с этого места – в деталях. И давай отойдем от Басманного суда – нехорошее это место.
Кравец начал рассказ с ключевого момента – своей встречи с бывшим командиром, и на ней остановился подробно. Потом дословно передал беседу с Шевкетом Абдуловым, сделав упор на его откровениях: Кравца в отряде считали отступником, тайным агентом ГРУ, и не без оснований, – как только Шевкет произнес аббревиатуру разведывательного ведомства, в голове Игоря что-то щелкнуло.
Его рассказ занял много времени, и Янов ни разу не перебил его. Они стояли возле станции метро «Красные ворота», когда Кравец поставил точку: «И вот я здесь – с вами – снова».
– Не знаю, – покачал головой Янов, – не знаю, как к этому отнестись. Столько времени прошло.
– Лично мне отступать некуда. С вами или без вас, но мне придется рассчитаться… с командой. – Пауза. – Неужели дело, которое вы вели, закрыто?
