Ученье свет - Дмитрий Ромов
Витя ответил не сразу, минут через пять.
ОК. Если бумаги будут в порядке, заплачу сорок.
Я вышел из квартиры и зашёл к соседу по площадке. Скользнул в его квартиру, достал из тайника папку с материалами, сфотографировал и отправил Вите.
После этого я вернулся домой и позвонил Кукуше.
— О, племяш, здорово, — обрадовался он. — А я как раз тебя набирать собирался.
— Супер, — ответил я. — Совпали, значит. Рассказывай.
— Да вот, Матвеич пришёл.
— Чего хочет?
— Хочет? — хмыкнул Кукуша. — Сам знаешь, чего он хочет.
— Чтобы не было бедных?
— Во-во, — заржал Кукуша, — типа того. Чтоб бедные были, но не он.
— Понимаю.
— С тобой хочет перетереть. Ты как, сможешь с ним пересечься?
— Смогу. Если время есть, пусть подождёт. Я минут через двадцать подрулю. Спроси у него.
— О, добро, — ответил Кукуша. — Матвеич, двадцать минут ждёшь?
— Жду, жду, — донеслось издалека.
— Слыхал?
— Да, скоро буду, — сказал я и отключился.
— Серёж, опять что ли уходишь? — заволновалась мама, услышав, что я собираюсь.
— Ну ты же видела, — засмеялся я, — облУВД подтвердило, что я хороший мальчик и что всё у меня нормально, так что не беспокойся. Я уйду, но недолго. Встречусь с ребятами. Обсудим контрольную по алгебре.
Я зашёл в спальню. Мама лежала на кровати поверх покрывала.
— Мам, скажи мне, пожалуйста, этот Альберт Маратович спрашивал про какие-то мои дела в плане помощи полиции?
— Нет, ничего конкретного, — ответила она.
— Точно? А о чём именно вы говорили?
— Ничего такого не обсуждали. Он ни о чём не расспрашивал. Сказал, что хочет от лица МВД поблагодарить тебя за содействие, я ответила, что слава богу, а то я волновалась, потому что все эти наркотики такая гадость, и хорошо, что их станет меньше…
Блин, наркотики… надо срочно было предупредить Петю.
— Ну хорошо… Ты ни с кем это не обсуждай. Потому что даже в полиции отделы разные и посторонним знать лишнее не полагается. И про повестку тоже никому, ладно?
— Да что ты, Серёж, я не понимаю что ли…
Я зашёл к себе и позвонил Романову.
— Пётр Алексеевич, здрасьте.
— Здорово, как дела?
— Живём. Только вот переговорить надо.
— Серёга, сейчас нет возможности, давай завтра или послезавтра. Тут у меня просто дурдом. Мы сейчас… Короче, кочевым народом вплотную занимаемся. Так что ты там, пожалуйста, день-два никуда не суйся и с друганом своим княжеского рода не тусуйся, и вообще в стороне держись… Понял меня?
— Ох, ну спасибо, что предупредили, — усмехнулся я. — А если бы не позвонил?
— Ладно, Серый, не капай мне на мозги. Говорю же, зашиваюсь.
— Ясно, ясно. Пётр Алексеевич, я просто хочу напомнить, чтобы моё имя случайно нигде не всплыло, в кабинете большого начальника, например.
— У нас же с тобой уговор, не переживай. У меня всё чётко.
— Я понял, Пётр Алексеич. Просто сейчас может вдруг возникнуть конкретный вопрос по моей персоне.
— Пока ничего такого не было, всё спокойно, — ответил он. — Но я буду на стрёме. Если что, сразу дам знать… Да иду, иду! Всё, Серёга, я побежал, меня тут уже дёргают.
Он побежал, и я побежал, оделся и пошёл в баню. Было бы время, зашёл бы в парную и смыл с себя все эти заботы, вышел бы как новый человек, выпил бы ситро или квасу и полетел бы учить физику и математику, будь она неладна.
— Здорово, орлы, — кивнул я, входя в бар.
— О, племяш пришёл, — радостно улыбнулся Кукуша. — Здорово! Как дела?
— Отлично, — бодро ответил я. — Как сам?
— Клиентов много, все попёрлись смывать грязь сегодня, — усмехнулся он.
— Здорово, Матвеич! Как оно, ничего?
Сейчас, кроме нас, в баре не было никого, поэтому говорить можно было относительно свободно.
— Справляюсь, — кивнул он.
Матвеич сидел с постным лицом, и по его физиономии нельзя было понять, доволен он или раздражён, зол или благодушен.
— Как там, наши дела? — спросил он, прищурившись.
— Наши дела ещё не закончены, — ответил я. — Так что, дядя Матвеич, сидим тихо, не дёргаемся, не отсвечиваем.
— У цыган сейчас полный шухер, — прищурился он, — мечутся, выясняют, где бабки и кто их сдал.
— А кто их сдал-то? — пожал я плечами. — Наверное, кто-то от Афганца. Хер их поймёшь, у них там свои тёрки. К нам какие вопросы?
— Какие⁈ — вскинулся он. — А кто выступал гарантом? Не ты! Я выступал! С кого будут спрашивать? С меня!
— Ты гарантировал что? — спросил я. — Что во время сделки стороны друг друга не нахерят? Правильно? Так всё было по чесноку. К тебе какие претензии? Ты сидишь скучный, лавэ не получил, как и все. Едва ноги унёс. Не сам по себе а с племянником барона. Всё ровно, Матвеич, не кипишуй.
— Они всех трясут, — пасмурно бросил он. — Доберутся и до меня, чую. Я рискую больше вас всех!
— Не доберутся. Тебе предъявить нечего.
Он помолчал, буравя меня взглядом, а потом с вызовом спросил:
— Где бабосы за мой риск?
— Это ж крипта, — пожал я плечами. — Это тебе не в банк сходить. Человечек обналичит, принесёт, тогда и попилим, как договаривались. Мы ждём, и ты жди. Главное, не кипишуй, дядя Матвеич. Ты же стреляный воробей, знаешь, суета только при ловле блох допускается.
— Я-то стреляный, — недовольно рыкнул он. — Поэтому знаю, как порой кореша своего братана кинуть могут.
— Харэ, Матвеич, — вмешался Кукуша. — Если предъявить желаешь, давай, предъявляй.
Тот поджал губы. Промолчал. Мы все помолчали какое-то время.
— Жаль товар там остался, — нарушил тишину Матвеич.
— Ты что, хотел барыжить начать? — удивился я.
— А герыч, по ходу фуфлыжный был, — прищурился он. — Тот нарик, эксперт Афганца, загнулся.
— Во-первых, он нарик, —
