Ночной убийца - Александр Александрович Тамоников
Коган слушал, опустив голову и покручивая в пальцах спичечный коробок. Да, им нужны свои люди здесь и сейчас. Им нужна информация, им нужно влияние сейчас и здесь. Их соперники – демократические силы, те, кто стремится к сильному союзу с советской страной, которая смогла перебить хребет фашистскому зверю в Европе. Никто не смог, а СССР смог. Любое разумное правительство будет тяготеть к сильному и справедливому соседу, который не настроен грабить и угнетать. Вся история Российского государства говорила о том, что мы не проводим колониальную политику, как многие европейские страны и США. Мы не выкачиваем все соки из бедных и слабых стран, которые присоединились к нашему государству. Мы строим там заводы и фабрики, мы даем современное образование, мы несем туда мировую культуру и с уважением относимся к культуре национальной, национальному языку, религии. А этот человек и те, кто стоит за его спиной, хотят оторвать Польшу от Советского Союза. Они уже сейчас настроены враждебно, хотя свобода Польши обошлась нашему народу очень дорого, большой кровью мы заплатили за их освобождение от нацизма. Сейчас даже не вражда, а соперничество с другой польской силой, которая оказалась у власти, – Польский комитет национального освобождения. Вот с кем они будут делить власть, вот где будут подставлять ногу вместо того, чтобы протянуть руку. А расплачиваться будет простой народ Польши. Впрочем, как и всегда.
– Я рад, Юзеф, что есть еще в Польше сила, которая способна возродить старую сильную страну, – заговорил Коган, старательно подбирая слова. – Я сидел здесь, притаившись, и ждал, что же будет. Я был один, но теперь мы вместе. Я согласен. Какими вы видите наши последующие шаги?
– Разумеется, мы ничего не будем взрывать и вообще никакого террора. Мы мирно, но упорно будем добиваться своего. Внешне мирно, Бартош. Вы понимаете меня? Сейчас вообще самое важное – это информация. Информация о том, какие договоренности существуют у правительства Советского Союза и польского правительства, созданного на базе Польского комитета национального освобождения. Нам важно знать позицию Великобритании и США. Тогда мы сможем действовать, определить дальнейшие свои шаги. Нам нужно любой ценой ввести своих людей в это новое просоветское правительство Польши.
– Хорошо, я попробую, – кивнул Коган и снова взялся за бокал. – За Польшу!
Они еще около часа сидели обсуждали возможности Когана, точнее, Бартоша Михеляка. Коган рассказал, с кем он близок, как к нему относятся в Кремле, поведал о том, что многие функционеры ценят то, что он поляк и на стороне Советского Союза, добровольный помощник. Кое-кто уже заводил разговор о том, что закончится освобождение Польши от гитлеровцев и таким людям, как Бартош, лучше ехать туда и строить новый мир. И, говоря об этом, многие откровенничают, ссылаются на тенденции и договоренности. Он, Бартош Михеляк, сможет вызвать на большую откровенность информированных людей, показывая свое стремление работать вместе на восстановление Польши.
Утром Молотов узнал, что Станислав Миколайчик упорно добивается аудиенции с ним. На 17 часов было назначено заседание с представителями польского правительства, но премьер-министр почему-то очень хочет встретиться с советским наркомом иностранных дел до этого заседания. Молотов задумался. Сцепив пальцы в замок на своем рабочем столе, он смотрел в сторону окна и думал.
Миколайчик, Станислав Миколайчик. А что я о нем знаю? Поляк, родившийся вообще на западе Германии в Дорстене. Еще будучи юношей, чуть ли не в 17 лет вступил в Войско польское, принимал участие в Великопольском восстании и Советско-польской войне. Сразу же начал принимать участие в политических движениях. В период с 1920-го по 31-й был членом польской крестьянской партии «Пяст». И потом пять лет депутатом Сейма сначала от партии «Пяст», а потом от ее политической преемницы – Крестьянской партии.
Миколайчику не было и сорока лет, а он уже стал вице-председателем Исполнительного комитета Крестьянской партии, с 1937-го, кажется, и ее президентом.
В сентябре 1939 года, после вторжения в Польшу немецких войск, Миколайчик участвовал в обороне Варшавы. Потом скрылся в Венгрии. Кажется, был интернирован, однако затем освобожден. Был в эмиграции во Франции, затем в Великобритании, где стал членом Польского национального совета в эмиграции, а в 1940–1943 годах уже вице-премьером в правительстве В. Сикорского. И после гибели Сикорского в июле 1943 года стал премьер-министром правительства Польши в изгнании. Да, деятельная натура, личность, которая привыкла добиваться своих целей.
И все же зачем ему нужна эта аудиенция? Что это за ход? Прощупать почву перед заседанием? А просил ли подобной аудиенции Миколайчик у Черчилля? Спросить у Берии? Нет, только не обсуждать это с Лаврентием. Тот сразу решит, что у меня есть какая-то неуверенность, и будет обсуждать это со Сталиным. И именно сейчас не хотелось бы споров и разногласий. Молотов снял очки, аккуратно положил их на стол и стал массировать пальцами переносицу.
Сейчас что-то начинает выравниваться на мировой арене, позиции многих стран становятся яснее, логичнее. То, что Советский Союз в довоенный период проиграл дипломатию Западу, теперь уже ясно и понятно. Проиграл на всех позициях. Членство в коалициях менялось, договоры нарушались. Именно Берия тогда, еще в 38-м году, попытался намекнуть, что надеяться на подъем народных масс, которые сметут реакционные тоталитарные режимы в своих странах, не стоит. Если в стране силен административный ресурс, то подавить можно любое недовольство. Где немецкие коммунисты, где сторонники Тельмана? Все потухло, все ушло в дебаты на трибунах и залах заседаний. А Великобритания и США провоцировали и отпускали вожжи. Они мутили воду в Восточной Европе, понимая, что Германия нацелится в этом направлении. Они подталкивали ее к этому. По чьей инициативе в 39-м году Польша отказала Советскому Союзу в проходе Красной Армии в Чехословакию для защиты страны от германской агрессии? А ведь до этого никто из коалиции не был против, а Чехословакия ждала этой помощи. Но Британия и Франция просто отдали страну Гитлеру. А потом Польша, а потом прогитлеровские режимы в некоторых странах, а потом мы пытались заключить мирный договор с Германией и до последнего осуществляли в эту страну хлебные поставки.
Да, с Берией тогда уже появлялись разногласия, а
