Ночной убийца - Александр Александрович Тамоников
– А что, не переловим? – улыбнулся Уэлч.
– Идеи переловить нельзя, – ответил Сосновский. – Вы даже не успеете удивиться, когда на этой планете снова заколосится в новой форме прежняя идея расового превосходства. Откуда снова она начнет разрастаться и захватывать умы и страны? А, например, из Аргентины! Но… тсс…
Сосновский прижал палец к губам и буквально упал в кресло. Вид у него был расстроенный, уставший. Нижняя губа чуть отвисла. Неуверенными движениями он начал доставать из кожаного чехла новую сигару. Прикуривая, Михаил старательно делал вид, что не заметил подсевшую слева от него на стул Ольгу Садовскую. «Я ее не вижу, даже не ощущаю запах ее духов, – твердил себе Михаил. – Я пьян и немного теряю контроль за своей речью. Сболтнул лишнее я именно потому, что я журналист, творческая личность, мои теории и умозаключения так и рвутся наружу, чтобы покорить коллег и потенциальных читателей и поклонников. И поклонниц тоже».
– Милый Пол, – тихо проворковала женщина, – а что вы имели в виду, когда говорили про Латинскую Америку, Аргентину?
– Возрождение нацизма, – делая вид, что с трудом выговаривает слова, ответил Сосновский.
– Или «крысиные тропы» проекта ОДЕССА?[5]
– Мадам, у меня был один знакомый торговец. Он поднялся на борьбе с грызунами… Но фамилии его я не помню. – Сосновский развел руками.
– Доверьтесь мне, Пол, – зашептала на ухо Сосновскому Ольга. – Я могу заплатить за информацию очень хорошо. Я же знаю, у вас всюду отличные связи, даже здесь, в Москве. Вы умеете ладить с людьми, вы умеете располагать их, вызывать на откровенность. Есть страна, где вас никто и никогда не тронет. Там, где восходит солнце, там вас ждут с распростертыми объятиями.
– Мисс Ольга, вы не представляете, как давно я хотел посетить Японию. – Сосновский, кряхтя, поднялся из кресла, уронил на пол сигару, но подскочивший официант мгновенно подобрал ее и положил в пепельницу. – Мадам, с самого моего детства. Но, увы, я родился не там, где нужно.
Он повернулся к выходу, когда женская нежная, но сильная ручка легла ему на локоть, пытаясь остановить. Сосновский заметил, как Уэлч сделал Ольге знак отпустить пьяного. Михаил вышел под осеннее небо и глубоко вдохнул, набирая в легкие чистый, немного пряный воздух. Теперь главное. Они меня просто так не отпустят или обязательно проследят за мной. Кто? У них не так много своих людей здесь. Тем более что двое погибли. И Овсянников, и этот, который попал под машину. Хотя со вторым не все ясно. Кто? Сосновский прошел вдоль кованого забора вправо под крону большого каштана и, подняв воротник пальто, надвинул шляпу на самый нос.
Интуиция не подвела: из машины, стоявшей напротив посольства, вышел человек, оглянулся по сторонам и направился в сторону Сосновского. Одет он был прилично: под расстегнутым пальто двубортный пиджак в полоску. Молодой мужчина, меньше тридцати лет. Интересно, что ему нужно? На наемного убийцу не похож, для дипломата слишком молод. Милицейский автомобиль с фургоном вывернул из-за угла и медленно проехал мимо британского посольства. Возле темной фигуры Сосновского милицейский автомобиль остановился. Видимо, он показался им подозрительным, да еще неподалеку от иностранного посольства. Человек в пальто, направлявшийся к Сосновскому, сразу остановился, потом перешел на другую сторону улицы и стал ждать, нервно крутя головой и озираясь по сторонам. Открылась пассажирская дверца кабины, и на асфальт спрыгнул плечистый сержант.
– Гражданин, предъявите ваши документы! – потребовал он.
Сосновский открыл было рот, а потом решил провести эксперимент. А что будет делать тот человек из машины, если милиционеры меня сейчас заберут. Он явно чего-то хотел, направляясь ко мне. И не выглядит он как убийца, да и незачем меня убивать кому-то. Наверняка ждал, чтобы поговорить, что-то предложить. Я его не знаю, а он меня знает. Ну и пусть проявит себя.
– Не предъявлю, – ответил Сосновский милиционеру и пошатнулся как пьяный.
– Что? – опешил сержант. – Гражданин, вы обязаны предъявить документы по первому требованию работника милиции. Если вы отказываетесь, я буду обязан принять меры.
– Принимай! – расплылся в пьяной улыбке Сосновский. – Ты меня напугать хочешь, сержант? А я вот просто возьму и уйду, а ты мне ничего не сделаешь…
Договорить Сосновский не успел. Как он и ожидал, открылась боковая дверь фургона, и на землю спрыгнул второй милиционер. Церемониться они не стали, да и Михаил не особенно сопротивлялся. Еще не хватало пострадать при задержании. Ребята крепкие, наверняка владеют кое-какими приемами задержания. Могут и руку вывихнуть, а то и сломать. И будут правы! Дрыгая ногами и имитируя слабое сопротивление, Сосновский дал запихнуть себя в фургон, успев, правда, бросить взгляд на неизвестного в пальто, стоявшего возле своей машины и наблюдавшего за скандалом.
В машине Сосновский присмирел, сидя на лавке и глядя себе под ноги. Милиционер, сидевший напротив, начал его стыдить и взывать к совести советского гражданина. Сосновский улыбнулся, но промолчал: спектакль не окончен, эксперимент не доведен до конца. Кто же такой этот молодой человек, который хотел подойти к Сосновскому на улице возле посольства? Возле отделения милиции Сосновского выгрузили из машины, поддерживая под руки, и отвели в дежурную часть. Суровый капитан положил перед собой журнал регистрации доставленных и взял перьевую ручку. Выслушав сержанта, он перевел взгляд на Сосновского.
– Ну, гражданин, документов у вас, я так понимаю, нет. Назовите свое имя, отчество и фамилию.
– Есть документы, товарищ капитан, – совершенно трезвым голосом ответил Сосновский и расстегнул пальто, а потом пиджак.
Оба милиционера сделали шаг к задержанному, потому что, как показывает опыт, неизвестный мог достать что угодно, вплоть до огнестрельного оружия. Но Сосновский распахнул пиджак и двумя пальцами демонстративно достал из небольшого потайного кармашка служебное удостоверение НКВД.
– Ребята, извините, но мне нужно было разыграть этот спектакль с задержанием. Оперативная необходимость.
– Ну, товарищ майор. – Сержант переглянулся со вторым милиционером. – Вы бы хоть как-то намекнули, подмигнули, что ли.
– Все должно быть чисто и естественно. Если бы я намекнул, вы бы не так старательно мне руки выкручивали.
– Ну, если все в порядке, товарищ майор госбезопасности, – дежурный вернул Сосновскому удостоверение, – то вы можете, конечно, идти.
– Нет, я
