Масонская касса - Андрей Воронин
Краем глаза заметив ошеломленно распахнутые глаза полковника Габуния, он выстрелил еще трижды — аккуратно и точно, ни разу не промахнувшись и никому не угодив в лицо. После шестого выстрела на блокпосту наконец проснулись — послышались крики, потом ударил одиночный выстрел из автомата, за ним — очередь, а потом затрещало густо и яростно. Через две или три секунды после начала перестрелки в дело вступил БТР, крупнокалиберный пулемет которого гулко, отрывисто залаял, кроша бетонные блоки, ломая шифер, дырявя ржавое железо и потроша мешки с песком, которыми были заложены оконные проемы. Крупный калибр, как и следовало ожидать, решил дело, и пальба прекратилась. Вскоре с той стороны доносились только чьи-то жалобные крики да одиночные выстрелы, после одного из которых раненый замолчал — спецназ, не дожидаясь приказа, «работал контроль».
Кликнув водителя, Скориков первым делом захлопнул дверь кузова и задвинул засов. Габуния одобрительно кивнул. Еще толком не разобравшись в ситуации, да, наверное, будучи не в состоянии до конца в ней разобраться, он понял, а может быть, просто почувствовал главное: масштабы происходящего даже не велики, а громадны, и секретность необходимо обеспечить любой ценой.
Несмотря на то что его присутствие требовалось в голове колонны, Скориков терпеливо дождался, пока водитель у него на глазах запер и заново опломбировал кузов. Только после этого они с Габуния, держа наготове пистолеты, побежали туда, где стоял, сдержанно рокоча работающим на холостых оборотах двигателем и грозно уставив на расстрелянный блокпост дуло крупнокалиберного пулемета, головной БТР.
На блокпосту живых не осталось. Выглядело все это именно так, как и должно было выглядеть, — в высшей степени погано. А еще хуже было то, что у этой бойни, оказывается, имелись живые свидетели — какой-то высохший, как мумия, старик с пышными седыми усами и здоровенный молодой парень, сын, а может, и внук, растерянно стоявшие под дулами спецназовских автоматов около своей машины, видавшей виды белой «шестерки» с грузинскими номерами.
— Гамарджоба, батоно, — поздоровался со стариком Габуния и услышал ответное «гамарджоба».
Они о чем-то бойко залопотали по-грузински. Габуния задавал вопросы, старик отвечал, молодой время от времени вставлял почтительные реплики, а полковник Скориков, пользуясь паузой, лихорадочно обдумывал новую ситуацию.
Во-первых, следовало подумать о долларах. Прямо тут, на дороге, среди враждебных гор, их было никак не меньше ста тонн. Скориков даже не пытался предположить, о какой сумме идет речь, да и не того ему было. Неважно, какая именно сумма, — ясно ведь, что громадная, просто фантастическая. Неважно даже, фальшивые они, эти баксы, или настоящие. Важно другое — то, как они сюда попали. А попали они сюда на транспортном самолете ВВС США, который сопровождали истребители тех же самых ВВС, а с моря выгрузку прикрывали военные корабли — тоже, между прочим, не абхазские, а самые что ни на есть американские. То есть американская сторона была полностью в курсе того, что именно представляет собой этот загадочный груз. Так же как и российская, надо полагать. Что до грузин, то их дело маленькое — обеспечили транзит, и спасибо, можете быть свободны. Они, грузины, уже давно едят у американцев с руки, так что ставить их в известность об интимных подробностях операции никто, вероятнее всего, не стал. Зачем? Подкинули им деньжат, дружески потрепали по плечу, успокоили — дескать, все в порядке, русские не возражают, так что никаких последствий не предвидится, — они и довольны…
Скориков представил, какие силы и на каком уровне были задействованы, чтобы обеспечить этому грузу зеленый коридор, и волосы у него на голове зашевелились. Диву даешься, о чем только не договариваются большие люди во время этих своих пресловутых встреч без галстуков! Теперь полковнику Скорикову оставалось лишь горько сожалеть о том, что он заглянул в кузов и, на беду себе, увидел там портрет президента Франклина. Век бы его, черта лысого, не видать!
Остатки юношеских иллюзий, каким-то чудом сохраненные полковником ФСБ Скориковым почти до сорока лет, печально улетучились. Он давно представлял себе, как действуют механизмы, управляющие миром, но сейчас ощутил физически, так же ясно, как если бы прикоснулся ладонью к мощным замасленным рычагам и шестерням. Да нет, пожалуй, не замасленным; смазкой для этих механизмов во все времена служили кровь, пот, слезы человеческие и деньги, а не какой-нибудь там солидол.
Полковник Габуния между тем закончил разговор со стариком и повернулся к коллеге.
— На рынок ехали, — вполголоса, чтобы не слышали гражданские, сообщил он. — Их остановили для проверки документов. Они были тут с самого начала и все видели. Что делать будем, Миша, дорогой?
— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил окончательно разобравшийся в устройстве Вселенной полковник Скориков. — Не мне тебя учить, Ираклий, ты сам не первый год замужем.
— Не нравится мне это, — недовольно шевеля усами, проворчал Габуния. — Смотри, какую грязь развели! А свалят на кого? Опять на грузин?
Скориков сунул в зубы сигарету, зажег и рассеянно огляделся. Да, грязи действительно было много, но он уже решил, что с ней делать.
— Зачем обязательно на грузин? — сказал он. — На террористов. Тех самых, которые наркотики везли. Ехали они, ехали и вдруг видят — блокпост. Тогда что? Тогда они берут старую «шестерку», начиняют ее взрывчаткой, сажают туда двух смертников… А? Как тебе идея?
Габуния поморщился.
— А смертники кто? — спросил он. — Опять грузины? Не нравится мне это, Миша.
— Я тоже не в восторге, — согласился Скориков. — Но другого выхода не вижу. Я здесь старший, Ираклий, и я принял решение.
— Э, что вспомнил — старший! Ты на чьей территории? Ты над своими головорезами старший, а не надо мной!
— Вот именно, — хладнокровно подтвердил полковник Скориков и кивнул тому, кто уже некоторое время стоял у Ираклия Самсоновича за спиной.
Капитана Якушева ему навязал генерал Прохоров. «Ума он небольшого, — сказал генерал, — зато преданный, как пес. Ни о чем не рассуждает, ничего не боится, ни в чем не сомневается, просто выполняет приказы. Что прикажешь, то и выполнит». Скорикову капитан не нравился; он подозревал, что основной задачей капитана Якушева является не столько оказание ему посильной помощи в острых ситуациях, сколько осуществление малопочтенных функций соглядатая и доносчика. Впрочем, в глаза Якушев особенно не лез, под ногами не путался, а когда в нем вдруг возникала нужда, неизменно, будто по щучьему велению, оказывался под рукой. Вот
