Масонская касса - Андрей Воронин
— Пойдем, дорогой, — сказал он. — Надо выяснить, что это за чертовщина.
Спорить было бесполезно, да и не о чем. Налицо была непредвиденная, не предусмотренная планом ситуация, на случай которой все они — и Скориков, и Габуния, и два бронетранспортера, и вся прочая вооруженная братия — тут и находились. Им был твердо обещан зеленый коридор, по которому колонна пойдет без единой остановки. В свете этого обещания данный инцидент мог означать что угодно: от кардинального изменения начальственных замыслов, о котором никто не потрудился проинформировать Скорикова, до банальной засады.
Перед тем как выйти из машины, полковник на всякий случай вынул из кобуры пистолет, поставил его на боевой взвод и переложил в болтавшийся на боку офицерский планшет. Пока он этим занимался, темпераментный Габуния уже успел сцепиться с начальником блокпоста, и, когда Скориков распахнул дверцу, оба почти бегом проскочили мимо, ругаясь на чем свет стоит. Скориков давно заметил, что у Ираклия Самсоновича выработана своя собственная, присущая только ему манера поведения в сложных ситуациях. Глядя на него и в особенности слушая его в данный момент, в нем было просто невозможно заподозрить полковника госбезопасности. Когда полковник Габуния, как сейчас, орал, таращил глаза и размахивал руками, как ветряная мельница, он больше смахивал на майора-тыловика, которому не дают вывезти с территории воинской части полтонны ворованных солдатских портянок или, скажем, ящик вонючего хозяйственного мыла. При этом на самом-то деле полковник Габуния сохранял полнейшее хладнокровие и рассудительность, о чем его собеседники, как правило, даже не догадывались. Он просто принимал образ темпераментного крикуна-кавказца, как некоторые, по-настоящему опытные дипломаты прячут не подлежащую огласке информацию за потоками пустой светской болтовни.
— Ты что, дорогой, технику не видишь? — орал он на начальника блокпоста, который при ближайшем рассмотрении оказался лейтенантом. Лейтенантишка был совсем зеленый, чуть ли не прямо с училищной скамьи, с румянцем во всю щеку и со светлым пушком на верхней губе. — Эмблемы на броне не видишь, нет?!
— Эмблемы каждый может нарисовать, — угрюмо возражал лейтенант.
Скориков поморщился. С одной стороны, то, что их остановил вот этот сопляк, у которого молоко на губах не обсохло, было хорошо и даже прекрасно: он явно не принадлежал к бандитской группировке, туда таких салаг не берут, а если берут, то не доверяют им сложные, ответственные операции. Да и там, в горах, они очень быстро перестают быть салагами, превращаясь либо в покойников, либо в матерых волков — и внутренне, и внешне. А с другой стороны, именно в силу своей молодости и неопытности мальчишка мог доставить некоторые проблемы. Как себя вести в нештатной ситуации, парень представляет очень смутно, ударить в грязь лицом перед собственными подчиненными ему до смерти неохота, взятки брать он еще толком не научился, а потому действовать он будет строго по уставу — то есть «не пущать» до полного выяснения обстоятельств. Вот этого самого выяснения обстоятельств полковник Скориков как раз и не должен был допустить — любой ценой, как выразился, напутствуя его, генерал-майор Прохоров.
— Э, нарисовать! — громко, на все горы, разорялся полковник Габуния. — Я тебе кто — Левитан? Айвазовский?
— Не знаю я, кто вы, — все так же угрюмо и непреклонно отвечал ему лейтенант. — Документы ваши увижу — буду знать. А так… Может, вы бандиты!
— Кто бандиты? Я бандиты? Я полковник госбезопасности Грузии!
— Вот я и говорю, — сказал лейтенант, и Ираклий Самсонович замер с открытым ртом, словно не мог поверить собственным ушам.
Скориков отметил про себя, что лейтенанта прикрывает парочка солдат — не столько, впрочем, прикрывает, сколько развлекается, наслаждаясь скандалом. Его собственное воинство, слава богу, не показывало носа из грузовика, хотя полковник не сомневался, что из кузова «Урала» за ними ведется пристальное наблюдение. Людей у него было немного, но это была элита.
— В чем дело, лейтенант? — начальственным тоном осведомился он, воспользовавшись тем, что Габуния умолк. — Почему не пропускаете колонну? Вы мешаете проведению совместной антитеррористической операции!
— Вы старший? — спросил у него лейтенант.
Голос его звучал строго и официально, но уши пылали, а щеки приобрели странную, пятнистую красно-белую расцветку, напоминавшую, впрочем, не столько шляпку мухомора, сколько шкуру раздраженного осьминога.
— Да уж не ты, — решив усилить моральное давление и оттого перейдя на снисходительно-пренебрежительное «ты», ответил полковник.
— Я должен проверить ваши документы и осмотреть груз, — заявил этот сопляк.
Габуния за его спиной весело задрал густые черные брови, да и Скориков с некоторым трудом удержался от едкого комментария по этому поводу. Осмотреть груз! Они, два полковника госбезопасности, сами понятия не имеют, что там, в этих фурах, под брезентом, а этот сопляк, видите ли, намерен устроить им таможенный досмотр!
Скориков мгновенно оценил ситуацию. Да тут, собственно, и так было все ясно. Лейтенант, что называется, заелся и, кажется, твердо вознамерился любой ценой выполнить задуманное, то есть проверить документы, осмотреть груз и во всех подробностях выяснить, что это за колонна, что она везет, а также куда и зачем направляется. Это было скверно, но не смертельно; во всяком случае, лучше было принести в жертву малую толику секретности, чем с боем прорываться через полстраны. Да не какой-то страны, не чужой, а своей же — России, которой полковник Скориков служил верой и правдой, когда не было других, более важных дел.
— Ну что же, — сказал он добродушно, — должен так должен. Я же понимаю — служба! А служба требует порядка… Отойдем-ка на пару шагов.
Лейтенант подчинился, сделав это с видимой неохотой. Отведя его на обочину, Скориков вынул из кармана и предъявил ему свои документы. Удостоверение полковника ФСБ произвело на лейтенанта определенное впечатление: он подтянулся, перестал выпячивать челюсть, как морской окунь, и лицо его приобрело нормальную окраску. Затем Скориков полез в планшет (пальцы коснулись холодного железа, которое, кажется, было уже ни к чему) и вынул оттуда сопроводительную бумагу на груз. Бумага, предназначенная для предъявления ментам из ГИБДД на российских трассах, была выправлена по всей форме, но этого чудака, который собственной грудью заслонял на этом перевале дорогу всякой сволочи, что так и норовила махнуть через границу на нашу территорию, она, естественно, полностью удовлетворить не могла.
— Имущество Министерства обороны, — вслух прочел он и перевернул сопроводиловку, словно рассчитывая обнаружить более полное описание груза на другой стороне. — Что за имущество?
Скориков поморщился.
— А ты уверен, что тебе положено это знать? — спросил он. — Тебя что, не предупредили о нас?
— Меня предупредили о возможной попытке переброски на российскую территорию крупной партии наркотиков, — заявил юный наглец. — А кто их повезет, мне не сказали.
