Новенькая не для меня
Возвращаюсь в комнату и падаю на кровать. Лиза мирно посапывает в своей постели, и я с удивлением замечаю, что уже начало десятого. Скоро будет обход перед отбоем.
Но спать совсем не хочется. Меня переполняют новые эмоции, и в мысли прокрадывается Ярослав.
Нахожу глазами его букет, и губы сами по себе растягиваются в счастливую улыбку.
Пришлось потрудиться, чтобы протащить цветы мимо охраны. Пока Бородин отвлекал охранника какими-то глупыми вопросами, я бочком проходила мимо, прикрывая собой букет.
Ничего бы не было, конечно. Цветы не относятся к чему-то запрещенному. Но хотелось, чтобы меньше народа видело, как мы тайком пробираемся в школу, так ещё и с цветами наперевес.
Меньше знают, крепче спят.
Затыкаю уши наушниками, включаю любимую группу, под которую когда-то мы ставили танец с группой поддержки.
Грудь стискивает от тоски по тренировкам, но все же появляется надежда, что рано или поздно я смогу возвратиться к танцам. Мне бы этого очень хотелось.
Открываю сообщения и нахожу номер Бородина.
«Меня папа вызывал на разговор», — отправляю и прикрываю глаза.
Не проходит и минуты, как телефон в руке начинает жужжать.
Смотрю на фотку Бородина на весь экран и снова ощущаю радость. Что он выбрал меня.
Это я его сфотографировала, пока он следил за дорогой, и теперь не могу налюбоваться его растрепанной кучерявой шевелюрой и искривленными в усмешке губами.
— Да, — накрываюсь одеялом, чтобы не разбудить Лизу.
— Что папа хотел? — беспокойный голос Ярослава заставляет стать серьезной.
Вздыхаю и уже жалею, что написала Бородину об этом. Но хотелось, чтобы он знал.
— Ничего серьезного. Опять поговорили про то, что я уже в состоянии сама выбирать, с кем мне можно общаться.
— Мне уже паковать вещи?
Цыкаю.
— С какой стати?
— Ну мало ли, — тихий смех отдается эхом в груди, — может, меня отчислили уже, а я тут валяюсь на кроватке и ни о чем не подозреваю.
— Чушь не говори, — морщусь от одной только мысли, что папа может такое выкинуть.
И тут же одергиваю себя. Не может и не сделает.
— Так о чем речь шла?
— Я пообещала, что ты будешь вести себя как паинька и больше никакой агрессии.
Он молчит. Слышу только его дыхание.
Жду.
— Не могу тебе этого пообещать, — эта фраза вышибает из легких воздух.
— Почему? — облизываю пересохшие губы и прикрываю глаза.
— Потому что если что-то будет угрожать тебе, то я забью на свое же обещание быть паинькой. Поэтому, извини, но я не могу тебе это гарантировать.
— А что мне может угрожать. Бородин? — закусываю палец, чтобы перестать лыбиться как влюбленная дурочка.
— Ты уже забыла свой приход? Да и Маркелов никуда не делся и не исправился, поверь мне.
— Яр.
— Снежинка, я все сказал. Если это будет касаться тебя, пусть я лучше вылечу из школы, но тебя никто больше не тронет.
— Хорошо, но в остальное время-то ты сможешь с собой справиться.
Снова глубокий вдох.
— Я очень постараюсь ради тебя.
— Спасибо, — шепчу.
Внутри поселяется острая нехватка Бородина, и я стискиваю зубы, чтобы не ляпнуть лишнего.
Что-то вроде того, чтоб он снова заявился в девчачье крыло.
— Ты что там подозрительно замолчала, Снежинка?
— Спасибо тебе.
— За что? — слышу улыбку, и перед глазами ярко возникает образ улыбающегося Бородина.
Сердце сладко сжимается.
— За то что…
А что сказать? Я бы с радостью поблагодарила, что он вообще обратил на меня внимание, но думаю, что это будет глупостью.
— За свидание. Оно было супер.
— Это тебе спасибо.
— Аналогичный вопрос. За что?
— За то что дала мне шанс. Дала нам шанс, — быстро поправляется.
Зарываюсь в подушку. Хочется закричать от радости, которая грозит разорвать меня сейчас на мелкие части.
— Так, мальчики, спать, — слышится крик нашей старосты.
— Все, спокойной ночи, Снежинка. Целую тебя в твои сладкие губы.
Неразборчиво бурчу ответ и отключаюсь.
А у самой в голове пузырьки, как в газировке.
Неужели можно так быстро влюбиться в того, о ком и не мечтала никогда? Стоит посмотреть на себя в зеркало, и сразу будет написан ответ на моей мордахе.
— Ты там не задохнешься, подруга? — под мое укрытие проникает сонный голос Лизки, и я выныриваю из-под одеяла.
